Меня уже не устраивало просто читать твои сообщения в социальных сетях, тем более, что ты обычно являлся немногословным и выдавал новые посты не так часто. Мне нужно было знать все – где ты живешь, как живешь, с кем живешь и прочее. Через пару недель у меня на столе лежал детальный отчет о твоей ежедневной жизни с точным адресом, приблизительным распорядком дня и скудным списком лиц, с которыми ты контактировал. Как-то утром я не выдержала и приехала на своем «Мерседесе» к твоему дому, решив дождаться, когда ты отправишься в колледж. Я прождала, наверное, полчаса, пока ты, опаздывая на лекцию, не выскочил из подъезда, весь растрепанный и небритый, и не побежал к автобусной остановке. Я сидела, спрятавшись за тонированными стеклами, смотрела, и сердце мое разрывалось от любви к тебе. Больше всего на свете мне хотелось выйти из машины тебе навстречу и сказать: «Здравствуй, кладоискатель, это я – твоя Эвелин, твой трилобит!». Но я понимала, что наше время еще не пришло.

Однажды, когда мы с Артуром были в клинике и занимались текущими делами, он подошел ко мне и сказал:

- Эвелин, мне необходимо переговорить с тобой по одному очень важному вопросу. Собственно говоря, это надо было сделать давно, но я никак не мог решиться.

- В чем дело? - я села на стул.

- У меня неизлечимая болезнь сердца, - Артур запнулся, - врачи говорят, что я могу умереть в любую минуту, хотя я настроен более оптимистично. Возможно, они ошибаются, и я еще доживу до старости, но, если вдруг со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты восприняла это, как должное и не слишком переживала. Поскольку у меня нет родственников, ты унаследуешь все мое состояние и, самое главное, клинику. За время, прошедшее после нашей свадьбы, я убедился, что ты можешь эффективно управлять ей. Пообещай, что, когда меня не станет, не будешь продавать ее, а возглавишь, став не только собственником, но и директором. Больница – дело всей моей жизни, и я хочу быть уверенным, что оно окажется в надежных руках.

Признание мужа шокировало меня. Естественно, я поклялась ему, что исполню его волю, выразив убеждение, что он еще проживет долго. Вечером, когда он уже лег в постель, я разделась и зашла к нему в комнату. Артур хотел подвинуться, освобождая место рядом, но я сказала:

- Нет, нет, теперь тебе следует беречь сердце. Обычный секс может спровоцировать приступ, поэтому давай займемся боле щадящим вариантом. Ложись на спину и не двигайся, а я все сделаю сама.

Он подчинился, а я спустила с него трусы и, обхватив пальцами рук его пенис, стала легонько тереть его. Вскоре последовала ответная реакция, и я, взяв его член в рот, начала аккуратно двигать головой. Парадоксально, но за все время нашей совместной жизни мы ни разу не занимались оральным сексом, точнее, занимались, но в качестве предварительных ласк, не доводя дело до конца.

- Я хочу, чтобы тебе тоже было приятно, - прошептал Артур.

- Мне приятно, - возразила я, - смотри, - и, засунув одну руку себе между ног, начала делать вид, что мастурбирую. Пришлось немного поохать, а в тот момент, когда он кончил, я задергалась, изображая оргазм. Потом мы долго лежали рядом друг с другом.

- Это было так хорошо, - сказал Артур, - мы кончили одновременно.

Я кивнула головой. Мужчин так легко обмануть, в особенности, если они сами хотят быть обманутыми!

Артур умер приблизительно через три года, когда я уже практически позабыла о его страшном диагнозе. В тот день я вернулась домой из клиники раньше и сразу села за компьютер просматривать отчеты от частного детектива. Ты как раз заканчивал колледж, и я много думала о том, как сделать так, чтобы устроить тебя работать именно в нашу больницу. Внезапно загудел мобильник. Я подумала, что это Артур задерживается и хочет предупредить меня. К моему удивлению, звонил Джон, наш новый менеджер.

- Госпожа Хейли, - голос у него был испуганный, - вам надо срочно приехать в клинику.

Я сразу поняла, что произошло.

- Он умер? - спросила я.

- Да, - Джон замялся, - примите мои соболезнования. Это случилось совершенно внезапно. Еще недавно господин Хейли давал мне указания в своем кабинете, а когда я через пятнадцать минут вернулся туда, он уже был мертв.

Я примчалась в больницу и встретила там Джона в компании полицейского и лечащего врача Артура из другой клиники. Чуть позже подъехал Роджер – патологоанатом, которого мы в то время вызывали по мере необходимости на повременной основе. Когда врач с полицейским закончили освидетельствование тела и уехали, Роджер подошел ко мне и спросил:

- Госпожа Хейли, я понимаю, что вам сейчас трудно, но необходимо решить, будем ли мы проводить вскрытие.

Сознаюсь, мне очень хотелось ответить «да». В голове засело какое-то болезненное желание посмотреть на сердце Артура, то самое, которое его так подвело. Однако я сдержалась и отрицательно покачала головой.

- Думаю, в этом нет необходимости, Роджер. Учитывая диагноз моего мужа, причина его смерти не вызывает сомнений.

Патологоанатом молча кивнул и собрался идти, но я остановила его внезапным вопросом.

- Мне очень хотелось бы побыть с ним немного. Не могли бы вы дать мне ключи от морга?

- Конечно, - ответил Роджер, доставая связку ключей, - только прошу вас, госпожа Хейли, не задерживайтесь там долго. Уже ночь на дворе. Еще будет официальная церемония прощания, и вам надлежит сохранить силы для нее и похоронных мероприятий.

- Хорошо.

Я взяла ключи и стала смотреть, как патологоанатом идет к выходу. У самой двери он обернулся и добавил:

- Когда попрощаетесь, не забудьте задвинуть тело обратно в холодильный шкаф.

Он вышел, а я направилась сначала в кабинет Артура, где, сидя в его кресле, дала волю слезам. В поисках салфетки, я открыла верхний ящик стола, и мой взгляд натолкнулся на набор сувенирных свечей, которые мой муж частенько покупал и зажигал дома для «создания атмосферы релаксации», как он выражался. По всей видимости, данную коробочку он приобрел по пути на работу и еще не успел отвезти домой. Я вытащила из стола набор, намереваясь расставить горящие свечи вокруг тела Артура в морге, выключить освещение и посидеть рядом, предаваясь воспоминаниям обо всем хорошем, что было с нами за эти годы совместной жизни.

В морге было прохладно и слегка пахло формалином, впрочем, не слишком сильно. За все время, пока я здесь работала, пациенты умирали раза четыре, и в таких случаях мы приглашали для вскрытия Роджера. Ячейки холодильных шкафов сейчас пустовали. Все, кроме одной. Я открыла дверцу и выкатила накрытое белой простыней тело своего мужа на стол, после чего сдернула материю.

Он лежал передо мной совершенно обнаженный. Всегда уверенный в себе при жизни, сейчас Артур казался абсолютно беззащитным и каким-то несчастным. Я почувствовала, как слезы вновь побежали по моим щекам.

- Это я, Эвелин, я пришла к тебе, - проговорила я, - я хочу сказать, что я помню про обещание данное тебе, и исполню все в точности, как ты говорил.

Не знаю, правда ли мне казалось, что мой муж слышит меня, но я продолжила:

- Мне будет плохо без тебя, Артур, но я выдержу. Я сильная. Взгляни на меня.

Тут я сообразила, что взглянуть он никак не может, поскольку глаза его закрыты. Я положила пальцы на веки покойника и подняла их. Теперь мой муж мог меня видеть. Я смотрела в его застывшие очи и чувствовала, как меня начинает охватывать приступ возбуждения. Будто в каком-то наваждении я стала снимать с себя одежду и складывать ее на стул, пока не оказалась совершенно голой.

- Я хочу тебя, Артур, - сказала я, - давай сделаем это в последний раз!

Покойник мне ничего не ответил, но я понимала, что он не возражает. Точнее, не возражал бы, если бы мог возражать. Я наклонилась и поцеловала бездыханного мужа в холодные губы, проникла своим языком в его рот, протолкнув его сквозь щелку не до конца стиснутых зубов. Поскольку с момента смерти прошло всего несколько часов, и большую часть времени труп хранился в холодильнике, трупное окоченение еще не наступило. Тело было мягкое и податливое, почти, как при жизни, только очень холодное.