Мы брали с собой еду и воду и целый день просиживали в нашем укрытии, рассказывая друг другу различные истории. Моя новая подруга поведала, что у нее есть знакомый из соседней школы, с которым она вместе ходит в кино и иногда гуляет. Недавно во время очередного сеанса кавалер положил ей руку на внутреннюю часть бедра, но Линда убрала ее, хотя ей очень хотелось, чтобы парень потрогал ее «там».

- Понимаешь, Эвелин, - объяснила она, - мне казалось, что это очень неприлично, а теперь я боюсь, что он подумает будто не нравится мне.

Я готова была рассмеяться. Год назад, когда мне было пятнадцать, я уже получила опыт орального и анального секса. Да что там, я собственноручно убила человека и затем онанировала над его трупом. А эта девочка рассказывает мне как страшную тайну, как не позволила своему ухажеру потрогать ее между ног. Разумеется, я не стала откровенничать на тему прошлогодних похождений, а глубокомысленно заметила:

- Если ты будешь каждый раз оценивать, что прилично, а что неприлично, то до конца жизни останешься девственницей.

Линда задумалась, а затем внезапно спросила:

- А ты сама еще девственница?

- Формально, да.

- Что значит «формально»?

- Это значит, что я занималась оральным сексом, - выпалила я. Про анальный секс я решила умолчать.

У Линды буквально отвисла челюсть.

- Правда? Как это было? - затараторила она, - наверное, это так противно.

Я пожала плечами.

- Вовсе нет, если делаешь это с любимым человеком. Мы купались голыми, потом вылезли на берег, и я ему отсосала.

- А где он сейчас? Почему вы не вместе?

- К сожалению, мы расстались по независящим от нас причинам, - со вздохом ответила я, - надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с ним вновь.

С этого момента я стала для Линды непререкаемым авторитетом. Она слушала меня затаив дыхание, впитывая все, о чем я говорила. Мне это нравилось. Каждый день, если не было дождя, мы уединялись в нашем «гнезде», и я говорила, говорила, говорила, а Линда слушала, слушала, слушала. Я больше не упоминала никаких деталей своей личной жизни, а переключилась на пересказ книг Генри Миллера, а к тому времени помимо «Тропика Рака» и «Тропика Козерога» я уже прочла «Черную весну», а также «Сексус», «Плексус» и «Нексус». Пространные рассуждения об искусстве и смысле жизни я, как правило, опускала, зато каждый сексуальный эпизод смаковала во всех подробностях, так, что под конец рассказа моя подруга вся дрожала от возбуждения. Несколько раз я наблюдала, как ее рука как бы невзначай трогает низ живота, а затем одергивается. Меня это забавляло, хотя я делала вид, что ничего не замечаю.

Когда я дошла до «Нексуса» и стала описывать сексуальные взаимоотношения Моны с Анастасией, Линде стало совсем плохо. Лоб ее покрылся потом, тело сотрясала мелкая дрожь, а взгляд был опущен вниз на шершавые доски нашего «гнезда». В один момент она вдруг издала странный звук и, прежде чем я успела что-то сделать, обняла меня и припала к моим губам. Я осторожно подвинула назад ее язычок своим и, отстранившись, произнесла:

- Линда, что ты делаешь? Прекрати. Я же не лесбиянка.

- Я тоже не лесбиянка, - голос моей подруги напоминал сдавленный шёпот, - но я не могу. Сделай что-нибудь, иначе я сейчас умру.

Она попыталась сунуть руку мне под юбку, но я вовремя перехватила ее.

- Перестань, - сказала я, - все, что надо, ты можешь сделать и сама. Я не буду возражать. Но пообещай, что не будешь притрагиваться ко мне.

- Хорошо, обещаю.

Линда обмякла в моих объятиях, и я отпустила ее. Несколько секунд она сидела неподвижно, а затем попросила:

- Рассказывай дальше.

И я продолжила пересказ «Нексуса». Я видела, как Линда стянула трусики и, засунув руку себе между ног, начала тереть ей промежность. Внутри меня все ликовало. Не знаю, зачем я этого добивалась, но чувство было такое, будто я наконец-то достигла цели, к которой шла все эти дни. Как будто я заключила сама с собой некое пари и выиграла его.

Не прерывая повествование, я также стянула с себя трусики, задрала юбку и развела ноги в стороны, чтобы Линда могла видеть все мои секреты. Затем послюнявила пальцы и стала водить ими по клитору, иногда раздвигая половые губы, чтобы дать подруге все как следует обозреть. Конечно, мне было приятно, но по большей части именно психологически. Доставляло удовольствие осознавать, что кто-то возбуждается, глядя на тебя, слушая тебя, да так, что готов немедленно мастурбировать, забыв про все правила приличия. Это был больше вопрос не секса, а вопрос власти. Секс являлся только способом получения власти над человеком. А я сейчас получила власть над Линдой. Ну и не надо, конечно, говорить, что оргазмом у меня не пахло.

Минут через пять Линда содрогнулась будто от судороги и замерла, закрыв глаза. Я поняла, что она кончила, прекратила свои манипуляции и натянула трусики. Моя подруга продолжала сидеть без движения, широко разведя ноги и тяжело дыша.

- Эй, - сказала я, - с тобой все в порядке?

Линда медленно поднялась, надела трусы, поправила юбку и только тогда посмотрела на меня взглядом, полным стыда и отчаяния.

- Это, наверное, очень плохо то, что мы сделали?

- Да ладно тебе, все нормально, - я махнула рукой, - надеюсь, тебе полегчало.

Линда молча кивнула.

Во мне поднялась какая-то волна жалости к этой невинной девчонке, которую я чисто из-за своей прихоти довела до сексуального исступления.

- Если хочешь, давай поцелуемся, - зачем-то предложила я.

- Нет, не надо… Спасибо. Я лучше пойду домой.

Мы обычно возвращались значительно позже, но, судя по всему, моя подруга была настолько потрясена случившемся, что решила побыть одной и разобраться в собственных ощущениях.

- Хорошо, я тогда тоже пойду к себе, - сказала я и, взяв сумку с оставшейся едой, собралась спускаться вниз.

- Ты ведь не презираешь меня? - вдогонку крикнула Линда голосом, полным отчаяния.

- Нет.

Я спустилась на несколько ступенек и взглянула на нее снизу. Моя подруга стояла на краю площадки и смотрела на меня умоляющим взором, время от времени вытирая текущие из глаз слезы. Сейчас я уже начинала раскаиваться в своих действиях, но, что сделано, то сделано…

Ступив на землю, я отошла в сторону и поставила сумку с едой рядом, чтобы подождать Линду. Я не видела, как все произошло, так как в это мгновение наклонила голову. В следующую секунду раздался громкий треск – одна из ступенек деревянной лесенки переломилась под ногами моей подруги, и она полетела вниз. Полетела как-то странно, навзничь, а у самой земли напоролась на вертикально торчащий обломленный сук, который пронзил ее насквозь, насадив на себя, точно дольку огурца на шпажку для закуски. Она не закричала, а просто забилась в конвульсиях, замерев, насаженной на деревянный обрубок буквально в метре над поверхностью. Вышедший из ее живота на добрую дюжину дюймов конец сука был весь окрашен кровью.

Я подбежала к ней и сразу поняла, что она умирает. Из уголков губ моей подруги текли тонкие струйки крови. Глаза были открыты и смотрели на меня, словно взывая о помощи. А помочь я ничем не могла. Я видела, как жизнь покидает ее. И тогда я сделала, что сделала. Я сунула руку себе между ног и начала мастурбировать, глядя на Линду, в то время, как она смотрела на меня. Не знаю, понимала ли она, что я делаю. Вскоре после того, как она умерла, я кончила. Впервые за год.

Вся в слезах я побежала в поселок и рассказала о случившемся. Разумеется, я ничего не говорила о том, что предшествовало несчастному случаю, равно как и о том, что произошло потом. Я не видела, как привезли тело Линды, так как забилась в самый дальний угол коттеджа и плакала. Мне казалось, что трагедия произошла по моей вине. Ведь не возбуди я так свою подругу, может она была бы более осторожной и не сорвалась с обломившейся ступеньки. С другой стороны, ступенька вполне могла бы треснуть и подо мной.

Я уговорила отца забрать меня домой раньше положенного срока и первым делом, включив компьютер, начала смотреть новости от тебя, кладоискатель. Ты выложил несколько красивых фотографий гор и каньонов, но ни на одной из них я не видела твою подругу, из чего я сделала вывод, что ваши отношения, как я и предполагала, не сложились. Я также прочла, что ты собрался поступать в медицинский колледж, после чего задумалась о собственной профессиональной карьере. Первым устремлением было поступить в тот же колледж, чтобы наконец-то встретиться с тобой, но после некоторых размышлений я отвергла эту идею. В самом деле, что я могла бы предложить тебе, став такой же студенткой? Наверняка ты уже почти забыл обо мне, по крайней мере сделал все возможное для этого. Нет, одной моей любви к тебе и общности наших извращенных сексуальных пристрастий было бы мало. Я должна была дать тебе что-то еще.