Все три тела были страшно изуродованы, все покрыты засохшей кровью, которая в голубом свете казалась лиловой.

Она взглянула одному в лицо и прихлопнула рот ладонью, чтобы удержать рвущийся из горла крик.

Один глаз был закрыт. Второй уставился на нее сверху вниз. Язык вывалился изо рта. Но несмотря на искаженные черты, она узнала это лицо. Лицо Брайана Блейка.

Она посмотрела на лицо мужчины, висящего рядом с Брайаном.

НЕТ!

Затем на женщину.

ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! НЕТ!!!

Пятясь, мотая головой, она смотрела в лица своих родителей. Она упала на колени. Она закрыла лицо руками.

У нее за спиной металлически лязгнула дверная защелка. Она обернулась и посмотрела на вершину лестницы. Дверь в кухню распахнулась.

Стоя в дверном проеме, Джек сделал снимок лестницы, ведущей в подвал Дома Зверя.

- Отлично, - прошептал он.

Эйб включил фонарик, обошел Джека и начал спускаться вниз. На полпути он остановился, перегнулся через перила и осветил лучом пространство под лестницей. Пусто. Посветил в другую сторону. Только вертикальный сундук у стены - и больше ничего. Медленно повернувшись, он направил луч в дальний угол и прошелся им по всему помещению подвала. Вдоль стен он увидел целый склад старых садовых инструментов: лопат, граблей и мотыг. Полки - по большому счету пустые, но на некоторых пылились консервные банки. На земляном полу высилось несколько груд старых корзин.

- Вроде ничего, - сказал Джек.

Эйб кивнул и продолжал спускаться. По пути он обернулся и направил луч фонарика на сундук. Защелки на нем были закрыты.

- Делай свои фотографии, - сказал он, - и валим отсюда.

У подножия лестницы Джек сделал три снимка. Эйб вновь закрыл глаза, чтобы уберечь от вспышки.

- Погнали.

- Не кипеши. Я хочу осмотреться.

Эйб передал ему фонарик. Пока Джек делал обход, он смотрел дверь. Ему вдруг представился щелчок запираемого замка. Если кто-то наверху ее запрет…

- Поди сюда, - сказал Джек.

- Что там?

- Нора, о которой говорил Гормачмошник.

Эйб прошел по земляному полу к Джеку и остановился возле нагромождения старых корзин. Отверстие у его ног было идеально круглым, а шириною - в ярд^[30]. Тоннель за ним шел не прямо вниз, а под крутым углом.

Эйб прикрыл глаза. Джек сделал снимок.

- Ну, теперь все, - сказал Эйб. - Уходим.

- Возьми ее на минутку, - Джек вручил ему камеру.

- Что мне с ней делать?

- Подержи просто.

Пригнувшись, Джек направил луч в дыру. Заглянул внутрь.

- Девочки ждут, - сказал Эйб.

- Я в курсе.

- Мы и так задержались.

- Пара минут роли не сыграет.

Улегшись на живот, Джек сунул голову в дыру.

- Скажи, что ты шутишь, - пробормотал Эйб.

- Далеко лезть не буду.

Голос Джека звучал приглушенно.

- Забавно, - сказал Эйб. - А обратно как?

Спустя мгновение свет фонарика полностью исчез в отверстии. Эйб опустился на колени и ухватил Джека за отвороты джинсов. Теперь он находился в кромешной темноте. Оглядываясь через плечо, он различал тусклое пятно света на вершине лестницы.

Сейчас они могли бы быть там. Могли уже направляться к выходу из этого дома.

Он дернул Джека за штанины:

- Давай же.

Джек не шелохнулся.

- Ты в порядке?

- Да, - eго голос звучал приглушенно, словно через подушку. - Все тянется и тянется.

- Вылезай.

- О, черт.

- Что?

- Кто-то впереди. На меня глядит.

Эйб почувствовал, как встают дыбом волосы на затылке.

- Кто это?

- Дай поближе подползу.

- Что там? Приближается?

- Не, не приближается. Хе-хе. Это… башка совиная. Не вся сова, заметь, только башка. Чувак, здесь костей да говнища…

- Ну и чудненько. Пора сваливать.

Он схватил Джека за лодыжки и потащил наружу.

Через несколько мгновений в отверстии появился свет - он исходил из-за Джекова плеча. Затем показалась и голова. Эйб продолжал тянуть. Джек помогал ему, работая локтями.

Наконец он выбрался.

- Ахтыжебаныйтынахуй! - сказал он. - Я рассмотрел не больше двадцати футов, но ты бы видел этот срач. Там все усыпано костями.

- Человеческие?

- Не, поменьше. Может, кошек, собак, енотов, белок. Много совсем мелких, скорее всего, мышиных и крысиных. Почему бы тебе самому не глянуть?

- Спасибо, что-то не тянет.

- Интересно, смогу ли я всю эту дрянь сфоткать? Стоит попробовать, а?

Быстрые, мягкие шаги послышались на лестнице; казалось, идет животное, а не человек.

Дженис вжалась спиной во влажную глинистую стену туннеля и уставилась в голубой свет. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот проломит ребра. Дыхание перешло в судорожные всхлипы. Обеими руками вцепившись в рукоятку ножа, она выставила лезвие в сторону подвала и затаила дыхание.

Она лишь мельком увидела зверя, когда тот прошел мимо входа в туннель. Колени подогнулись. Она привалилась к стене, чтобы не упасть. Живот скрутило. Она с трудом сглотнула.

Это он (или другой такой же) изнасиловал ее. Это его когти терзали ее плоть, это его пасть сосала и кусала ее грудь, это его член глубоко врывался в нее… она до сих пор страдала от боли.

Это он (или его собрат) убил ее родителей и…

Она услышала влажный звук чего-то рвущегося.

Оттолкнувшись от стены, она шагнула к противоположной стороне туннеля и, прижавшись плечом к прохладной земле, осторожно высунула голову из-за угла.

Слегка сгорбившись, зверь стоял спиной к Дженис и острыми когтями обдирал мясо с бедра ее матери. Слишком потрясенная, чтобы бежать, Дженис смотрела, как он запихивает в пасть куски кровоточащей плоти.

Внутренний голос в дальнем уголке ее сознания нашептывал, что сейчас самое время бежать, что она сможет уйти далеко, прежде чем существо покончит с едой.

Нет, - подумала она. - Не могу.

От этого жуткого чавканья к ее горлу подкатила рвота. Прикрыв рот рукой, она юркнула обратно в туннель, но оно было слышно и там.

Боже! Это же мама. Он пожирает мою маму…

И тогда она побежала.

Молчать больше не было сил. Она знала, что должна молчать, но не могла, она помчалась по ковру, и дикий звериный вопль вырвался из ее горла, и существо услышало, и завертело головой, а лохмотья мяса свисали из его пасти, и уставилось на нее белесыми пустыми глазами, будто ему и дела нет, и развернулось, продолжая жевать, как ни в чем не бывало, и замахнулось когтистой лапой, метя Дженис в лицо. Она успела пригнуться и всадила клинок ему в брюхо.

Он взревел, извергая съеденное на ее волосы и спину. Отшатнувшись, она врезалась в маму. От удара ноги трупа раскинулись. Руки подскочили. Мотнулась голова. Острие крюка исчезло, словно засосавшись в дыру в груди, и ее мать рухнула на зверя, повалив его на колени.

Дженис отступила назад, глядя на изувеченные тела, почти уверившись, что каким-то образом ее мать на мгновение ожила. А потом зверь, скорчившийся у стены с ножом в брюхе, схватил тело за горло и пах и отшвырнул прочь. Труп полетел прямо в Дженис, не долетев, ударился о ковер у ее ног и покатился, нелепо взмахивая руками и ногами.

Дженис отскочила, развернулась и помчалась обратно в туннель.

Будь он проклят, добивать надо было!

Она вскрикнула от боли, ударившись плечом о стену туннеля. Она отскочила в сторону, налетела на другую стену и упала на колени, всхлипывая. Быстро поднялась на ноги. Заковыляла вперед, вытянув перед собой руку, и поняла, что туннель петляет. Правое бедро горело. Она ощутила, как теплая струйка бежит по ноге. Засунутый в трусики нож, должно быть, порезал ее при падении. Она выхватила его.

Кроме собственных рыданий, и тяжелого дыхания, и шлепанья босых ног по земляному полу туннеля, она не слышала ничего. Если зверь и преследовал ее, он, должно быть, серьезно отстал.