"Если б не было Виктора Луи - хоть придумай его, так попался кстати под руку! За все печатание "Корпуса" отвечать теперь будет ГБ, а не я! Чтоб Александр Трифонович пристыдился (тут немного стыдно и за самого Александра Исаевича - Н. Р.), две записки день за днем оставляю ему в редакции - и, освобожденный, уезжаю в свое Рождество. Все удары нанесены и в лучшее время - теперь пусть гремит без меня, я же буду работать"1
1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 230.
Глава II
ОТ ПАСХИ ДО ТРОИЦЫ
Ну и как? Удалось Александру Исаевичу поработать на даче без помех?..
Сопоставим даты! 18 апреля он, обеспечив рассылку "Изложения" 50 писателям и послав письмо секретариату СП, в "Литературную газету" и в "Новый мир" относительно Виктора Луи, уезжает из Москвы с намерением долго туда не ездить. Однако уже 22 апреля, то есть ровно через три дня, Солженицын приходит в редакцию "Литературной газеты", а потом и в редакцию "Литера-турной России" с просьбой опубликовать новое его письмо, адресованное еще и газетам "Монд" и "Унита" и касающееся публикации "Ракового корпуса" на Западе.
Главного редактора Чаковского в редакции "Литературной газеты" не оказалось, и Александр Исаевич разговаривает с двумя его заместителями. Его просят не торопиться с посылкой письма в "Монд" и в "Унита". Сами они не могут взять на себя ответственность сразу решить, опубликует ли газета письмо Солженицына, Александр Исаевич обещает два дня ждать их звонка и до тех пор ничего не предпринимать.
В "Литературной России" у него состоялся разговор с самим главным редактором Поздняевым, который также его не обнадежил.
Копию того же своего "запретительного" письма Александр Исаевич относит также в "Новый мир". Об этом он вспомнит в июньском своем письме к Твардовскому:
"Дорогой Александр Трифонович!
Когда я последний раз был в редакции в апреле, я передал для Вас мое письмо с адресами - "Литгазете", "Лит. России", "Монд" и "Унита", с содержанием, запрещающим западным издате-лям печатать "Раковый корпус", присваивать себе "копирайт", продавать на экранизацию и т. д.".
И тут же излагает причины, побудившие его на этот шаг "Хотя я не имел на то прямых юридических прав, но то было моей отчаянной попыткой остановить печатание в условиях, когда секретариат Союза СП относился к утечке моей книги на Запад, если не поощрительно, то равнодушно".
Так в чем же дело? Как случилось, что, отказав Твардовскому в его просьбе послать телеграмму в "Грани" с запретом печатать "Раковый корпус", ограничившись лишь письмом в секретариат СП, Александр Исаевич всего лишь через три дня решает опубликовать свое запрещение печатать "Раковый корпус" западным издательствам?
("...НИЧЬЮ состоявшуюся или будущую (без моего разрешения) публикацию я не признаю законной, ни за кем не признаю издательских прав...")
Одно (новое письмо) последовало так быстро за другим (отказом Твардовскому), что на первый взгляд могло бы .показаться, что Александр Исаевич снова передумал и все же решил протестовать против издания "Ракового корпуса" на Западе. Или, может быть, что-то произошло, что-то существенно изменилось за это время?
А произошло вот что... Солженицын рассказывает в "Теленке", Что в Страстную субботу, то есть 20 апреля, он с наслаждением ворочал завалы хвороста, натащенного в паводок нашей разлившейся речушкой Истьей. Как вдруг "быстрые крепкие мужские шаги. Это - А. Е., мой славный друг, щедрый на помощь. Пришагал на длинных, прикатил новую беду"1.
1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 231.
О том, что случилось, Александр Исаевич пообещал рассказать "когда-нибудь потом". Однако из содержания его нового письма совершенно ясно становится, о чем поведал ему его друг. Приведем же текст этого письма, чтобы читатель сам это увидел.
"В редакцию "Монд", "Унита", "Литгазеты".
Из сообщения газеты "Монд" от 13 апреля мне стало известно, что на Западе в разных местах происходит печатание отрывков и частей из моей повести "Раковый корпус", а между тем издателями "Мондадори" (Италия) и "Бодли хэд" (Англия) уже начат спор о праве "копирайт" на эту повесть.
Заявляю, что НИКТО из зарубежных издателей не получал от меня рукописи этой повести или доверенности печатать ее. Поэтому НИЧЬЮ состоявшуюся или будущую (без моего разреше-ния) публикацию я не признаю законной, ни за кем не признаю издательских прав: всякое искажение текста (неизбежное при бесконтрольном размножении и распространении рукописи) наносит мне ущерб; всякую самовольную экранизацию и инсценировку решительно порицаю и запрещаю.
Я уже имею опыт, как во всех переводах был испорчен "Иван Денисович" из-за спешки. Видимо, это же ждет и "Раковый корпус". Но, кроме денег, существует литература.
25.04.68. Солженицын".
(Дата была поставлена вперед. В этот день, если "Литгазета" его не напечатает, он отправит почтой письмо в "Монд").
Следовательно, новое письмо Солженицына было вызвано тем, что он узнал о статье в газете "Монд" от 13 апреля. Но что, собственно, изменилось? Ведь он уже и раньше знал, что в Англии, например, в литературном приложении к газете "Таймс" напечатаны "пространные отрывки" из "Ракового корпуса"... Позже кое-кто указывал, что в приводимом письме главным для Солженицына было не запрещение печатать на Западе "Раковый корпус", а беспокойство по поводу качества переводов. Но те, кто так думал, главного не угадали.
Мне думается, что центральной фразой в заявлении Солженицына является вот какая: "Заявляю, что НИКТО из зарубежных издателей не получал от меня рукописи этой повести или доверенности печатать ее".
Солженицын должен был заявить, что он не причастен к тому факту, что "Раковый корпус" попал на Запад! Но почему именно теперь ему понадобилось это доказывать? Почему телеграмма из "Граней", в которой говорилось, что "Раковый корпус" уже давно есть за границей (что Виктор Луи передал лишь ЕЩЕ ОДИН экземпляр!), не вызывала у Александра Исаевича той же реакции, что сообщение газеты "Монд"? Значит, в этой статье было что-то посерьезней того, что писали "Грани"!.. Именно к этому относится оброненное Солженицыным в скобках в "Теленке": ("Что случилось - когда-нибудь потом").
Если читатель знаком с моей предыдущей книгой, то, быть может, он помнит письмо, которое в начале декабря 1967 года было привезено к нам в дом в Рязань, но не было мне доверено, а потому содержание его стало известно моему мужу с опозданием. Письмо в Рязань было привезено по поручению того самого друга Александра Исаевича, который в Страстную субботу приехал к нему теперь на дачу, чтобы сообщить о статье в газете "Монд". Совпадение это отнюдь не случайно. Т о письмо и эта статья в газете "Монд" были между собой связаны. Письмо то было от гражданина одной из социалистических стран, которому удалось раздобыть экземпляр "Ракового корпуса". Он просил у Александра Исаевича доверенность на его имя для напечатания "Ракового корпуса" на Западе. Не получив ответа на свое письмо, гражданин этот стал тем не менее утверждать, что действует от имени Солженицына. И вот теперь в газете "Монд" сообщалось, что английское издательство "Бодли хэд" печатает "Раковый корпус" чуть ли ни с согласия самого автора.
Статьи, помещенной в газете "Монд", в моем распоряжении, к сожалению, нет. Я пишу по памяти. Но укажу еще на один источник. Один из сотрудников журнала "Грани" направил в мае 68-го года ряду советских писателей письмо, описывающее историю хождения рукописи "Ракового корпуса" на Западе. В нем есть, в частности, и такое разъяснение: "В середине мая с. г. лондонское издательство "Бодли хэд" сделало официальное заявление, что оно имеет достаточные доказательст-ва наличия у него исключительных прав на "Раковый корпус". Под таким заявлением подразумевает-ся, что у этого издательства есть прямые или через посредника права от самого автора. Издательство "Люхтерганд" в Федеративной Республике Германии, издательство "Сей" во Франции и издательст-во "Прегер" в США признали права "Бодли хэд" и заключили с ним договоры"1.
