Принцесса повернулась и пошла к выходу. Но не успев дойти до дверей, она услышала окрик Генриха:
– Погоди, Гудрун, не уходи, останься. Я сделаю так, как ты просишь. Я пошлю гонцов к Инзе и запрещу ей здесь появляться два месяца. Если ты меня не излечишь, я не буду тебя казнить, а просто изгоню из своего королевства, потому что не люблю лжецов. Если же ты меня вылечишь, мы сможем остаться вместе – я даю тебе слово короля. А теперь иди ко мне, я хочу обнять тебя, как раньше, и послушать своё сердце – что скажет оно.
Король обнял подошедшую к нему Гудрун и вдруг почувствовал, как радостно забилось его сердце, как легко и весело стало на душе, как отпустила вдруг боль, цепко держащая его в своих объятиях всё то время, пока они не виделись. И понял король, что не хочет он больше молодой и красивой Инзы, а хочет остаться со своей Гудрун, которая слушала и ждала его всё это время.
Через сорок дней сделала Гудрун с помощью лепестков розы, взращённой на её слезах и любви, короля Генриха здоровым и весёлым и зажили они после этого долго и счастливо.
Что же стало с Фердинандом и Инзой? У каждого из них есть своя сказка…
Сказка о женском начале и мужском выборе
В стародавние времена, о которых помнят немногие, раскинулось на берегу вольной реки большое королевство, в котором правил король Людвиг со своей королевой Гертруд. Жили они долго и счастливо много лет, и одно только огорчало их безмерно – за все годы не наградил их Бог наследником. Когда они совсем уже потеряли надежду, понесла королева Гертруд и через девять месяцев родился у них прекрасный мальчик, которого назвали Дариусом – как хвалу за дар божий. Мальчик рос у них не по дням, а по часам, и родители не могли нарадоваться на своего ребёнка.
Незаметно вырос принц Дариус в стройного юношу с голубыми глазами и кудрявыми чёрными волосами. Все окрестные принцессы за счастье почитали выйти замуж за красивого, умного и богатого принца, но сам Дариус ни на одной не остановил своего взгляда. Ездил он и на охоту с друзьями, и на рыцарские турниры, учился у отца-короля править королевством, но на принцесс соседних не обращал внимания.
Начали это замечать не только обитатели замка, но и народ окрест и стали тихонько поговаривать, что с принцем не всё в порядке, должно быть, раз он до сих пор себе суженую выбрать не смог. Дошли эти слухи и до королевских ушей. Не понравилось это королю с королевой, и стали они осторожно выспрашивать Дариуса, чтобы до правды допытаться.
– Сынок, – говорила ему королева-мать, – подоспело время тебе уж и жениться. Не нашёл ли ты кого по сердцу, кто люб тебе?
– Молод я ещё жениться, матушка, погулять хочу, – отвечал ей с улыбкой сын. – Да и не встретил я ещё девушку, которая бы меня так за сердце взяла, чтобы разум от любви помутился.
– Тебе не столько о любви думать нужно, сколько о том, что время пришло наследников престолу родить, – увещевал его с другой стороны отец-король. – Мы уже старенькие стали, внуков хотим понянчить, да и королевство нужно укреплять, завистников вокруг много, так и хотят наши земли отвоевать. Пока я здоров, они тихо сидят, а как старый да больной стану, налетят, как вороны, потому и нельзя тебе с женитьбой долго тянуть.
Никак не хотел жениться принц Дариус, да родители не отставали от него и собирали каждый месяц балы, куда приглашали принцесс из ближних и дальних королевств. Когда все принцессы побывали у них при дворе и всякую надежду потеряли понравиться Дариусу, стали родители думать, что же им делать с непослушным сыном. Принца они любили, но и о королевстве забывать было нельзя, поэтому решились они на последнее средство.
Позвали однажды Дариуса родители в тронный зал и сказали ему:
– Ты уже видел всех девушек, которые подошли бы тебе в жёны, но не выбрал ни одну из них. Мы не хотим и не можем больше ждать, пока ты образумишься и послушаешь своих старых родителей. Мы даём тебе год сроку, чтобы ты нашёл себе невесту и привёл её в дом. Собирайся и иди искать ту, которая тебе по душе придётся, и без неё домой не возвращайся.
Сказали так сыночку любимому, а у самих от жалости слёзы на глаза наворачиваются, так им не хочется с ним на целый год расставаться.
Дариус не ожидал такого жестокого решения и не нашёлся, что ответить. Стоял он перед ними и огорошенный такой вестью, и опечаленный – уж очень не хотелось ему из дома родительского уходить. Попытался он было возразить, да не стали его король с королевой даже слушать, своё королевское решение менять:
– Собирайся, не откладывая, в путь. Чем скорее ты его начнёшь, тем скорее домой сможешь вернуться.
Ничего не оставалось делать Дариусу, как смириться с волей родителей. Собрал он котомку с хлебом, взял денег на дорогу, закинул колчан со стрелами на одно плечо, а лук – на другое, поклонился родителям в пояс и сказал:
– Знайте, что исполню я волю вашу так хорошо, как смогу, и буду искать себе невесту, как вы и наказываете. Но не поминайте меня лихом, коли не вернусь домой через год. Значит, такая судьба мне выпала – неженатому умереть!
Сказал так, обнял мать с отцом и ушёл, не оглядываясь, чтобы не видеть родительских слёз и самому от жалости не заплакать.
Долго ли, коротко ли, поистрепалось платье принца нашего в походах, истоптал он три пары сапог, пришлось и стрелы новые самому мастерить, чтобы с голоду не умереть. Остались у него в память о доме родительском три монеты золотые, которые он пуще глаза берег на самый крайний случай.
Однажды вечером, идя краем леса, увидел он вроде бы свет за деревьями, да подумал, что померещилось ему. Пригляделся ещё раз повнимательнее – ан нет, не померещилось, светится что-то. Пошел он прямо на огонёк и видит: стоит между деревьями старый охотничий домик, примостился так, что и не разглядишь, если внимательно не присмотришься. Подошёл он ещё ближе и встал перед самой дверью, раздумывая, стучать или так войти. Не успел он руку поднять, чтобы в дверь стукнуть, как распахнулась она ему навстречу и на пороге возник старик древний: борода белая да длинная, волосы седые по плечам вниз спускаются. Стояли они так, смотрели друг на друга да молчали, пока старик не заговорил первым:
– Ну что стоишь, добрый молодец, смотришь на меня, али напугался? Не бойся, я человек смирный, а если сам с добром пожаловал, так проходи, не стесняйся. Я тебя чаем напою, а ты мне расскажешь, зачем в мой лес пожаловал.
Обрадовался принц Дариус, что не придется ему сегодня в лесу на земле ночевать, поклонился старцу с благодарностью и шагнул в его домишко. Как и обещал, поставил хозяин медный чайник на стол, разлил чай ароматный травяной по чашкам, придвинул хлеб да мёд гостю редкому и заговорил:
– Живу здесь я уже много лет, а живого человека давно не видывал. Расскажу я тебе про жизнь свою, как в лесу жить остался, а если захочешь, то и ты мне расскажешь, что здесь ищешь. Может, и смогу помочь тебе, потому что вижу: человек ты не злобный, добро от тебя исходит.
Поблагодарил старика Дариус за добрые слова и приготовился слушать.
– Я уж и сам забыл, как зовут меня, а прежде люди звали Хайно. Моя матушка служила белошвейкой у короля Августа до тех пор, пока не сделал он её своей полюбовницей. У короля тогда своих законных детей не было, и когда матушка объявила, что ребёнка ждёт от него, обрадовался он сильно. Узнала об этом королева, осерчала на мужа, но виду не подала, потому что не только красивая, но и умная была. Пошла она к знахарке, чтобы муж не узнал, пошепталась с ней о чём-то и взяла у неё зелье тайное. Пила она его долго, уж и не чаяла, что удача выйдет. Успел за это время подрасти сынок королевский незаконный, но не обманула всё ж бабка, понесла королева и через девять месяцев принесла королю двойню. Так обрадовался король Август своим деткам, что забыл обо мне, сыне своём незаконнорожденном. Очнулся же тогда только, когда люди добрые шепнули, что хочет королева отправить мать мою в края дальние, с глаз долой. Воспротивился король тогда, да виду тоже не подал, чтобы с королевой не ссориться. Сговорился он с молодым другом своим, герцогом, что возьмёт тот и белошвейку, и сына её подросшего в услужение. Не только согласился герцог на просьбу королевскую, но и сделал меня другом своим, благо по годам мы почти ровесниками были. Недолго, однако, дружба эта длилась – пошли мы как-то раз на охоту, и не уберёг я его от когтей медвежьих.
