— А ты этой ночью сколько раз менялась?.. И сейчас!.. Создаёшь не пойми, что.

— Неа, — Таня немного отодвинулась, настороженно смотря на Елену, — не смей, Тань, я сейчас…

Елена хохотнула:

— Не заморачивайся, Танька, я такая, какая есть, и, похоже, имеется на то причина. Ответь, тебе не было хорошо?

— Было!.. Чересчур хорошо, но теперь страшно как-то.

— От чего это?

— Дальше жить. Мне такие игры никто больше и не предложит, а ты и в небо подняла, и в бездну кинула, что голова так и вертится ещё от радости и тело ноет от чего-то. Может, останешься?.. — Таня кинула на Елену умоляющий взгляд. — Можем вдвоём уехать. Мне работу в городе предлагали, я же модельерством занимаюсь.

— Желаю я с тобой болтать часами. Я жажду обласкать тебя руками, любить и окружать тебя цветами… Обычное опьянение, затем приходит похмелье. Сломаешься ли ты иль нет… Ясно?.. Возьми частичку ты мою, и эта часть превратится в море.

— И как мне тебя назвать?.. Развратной… Больше никак.

— Обещала я, Тань. Я хоть как собиралась покинуть посёлок после отпуска.

— Куда отправишься?

— Планирую к озеру Байкалу. А давай…ты месяцок подождёшь?.. Пока покумекай, приглядись, не спеша. Мне верность не нужна. Ты свободная. Ты права, когда сказала, что я большая, нескрытая, а тебе многое ясно, поэтому и нелегко придётся, но другой я не стану. Мне одной ночи на половину жизни достаточно…

— Нетушки.

— Какая ненасытная!.. — Елена притянула Таню к своему телу. — Иди ко мне.

Таньке словно что пришло на ум:

— Неа, ты долго ни с одной не проживёшь, а будешь отыскивать свою ≪Василису≫, которую ты впитала с материнским молоком.

— Точнее, создала. Пойду отыскивать!.. либо создам её, напитав силой, любовью и счастьем, мне же нужно, чтобы любимая могла весь мир в себя поместить. Ты можешь, а?..

— Беспонятия, но соображаю, про что ты.

— Вот, петришь, однако. Необходима мне ≪Василиса≫, — глубоко вздохнула Елена, — чтобы смотреть на неё и понимать, что она та недостающая часть меня, которой всю жизнь не хватало. Понятно?..

— Мне понятно, Лена. Я поняла сегодня, что ты необъятная, нераскрытая и сдерживаешь раскрытие, что сегодня страшилась за меня. Ты себя хотя бы знаешь?

— Неа, но от себя трудно сбежать. Я бегу, а удрать так и не вышло. Нести мне это до самой смерти. Ты красивая и рвение твоё чисто…

— Ты вернёшься?

— Позовёшь, то да, вернусь. Пока я работаю.

— Будь осторожна.

— Ой, Тань, не надо тут сейчас про это. Тебе на работу не пора?

— Неа. Я с десяти, но не явка не обязательна. Хочу с тобой побыть ещё немного. Такое чувство, что не увижу тебя больше.

— Не увидишь?.. — Елена задумалась над этим. — Было у меня так однажды… — Она привлекла её снова, — тогда пора спешить, раз не завершили всё.

— Нетушки!.. Угомонись, лучше так посидим.

— Хорошо, — согласилась Елена. — Ну…наливай тогда стаканы…

— Мала ты совсем, пусть и взрослая.

— Давай тогда мне грудь свою, пососу, — не растерялась Елена.

Танька легла около неё и обнажила груди:

— Бери, малышка… Я люблю тебя, моя милая Елена!.. — снова вошла в любовную игру Танька.

— И я люблю…твою грудь, из которой можно не только молоком напиться, но и напитать меня этим жизненным нектаром.

— Кто ты?

— Новорожденная, родная, но и славная твоя рабыня и твоя королева, вся вселенная, прильнувшая к материнской груди и дьяволица, выводящая в искушение…

— Хватит, не надо больше…

***

Танька своим участием в любовных играх и с осознанием задела Елену за живое. Елена всегда знала свои поступки, но тут растерялась и испугалась. Боялась она не чувств Тани, а испугалась саму себя и того, что тревожило её взгляд. Таня словно распахнула что-то невидимое, выпустила некую силу из клетки, не имеющую пределов. Таня себя открыла ей, а ей её саму, либо Елена сама чересчур заигралась и раскрыла в себе дверь…ту дверь, под запретом, а Таня была лишь ключом. Елена дотронулась и устрашилась глубины…

≪ Где мне отыскать единственную, которая сумеет навести хоть какой-то порядок в моём мире≫?

— Ты необъятна!.. Неисчерпаема!.. Тебя не измерить ни бесконечностью, ни вечностью!..

— Что такое?.. — задала вопрос Танька.

Уже приближался обед, две женщины наигрались, и теперь Таня делала уборку, радостная, весёлая и счастливая.

— Ничего, — ответила Елена, не демонстрируя, что боль заполняет сердце.

Она хотела извиниться перед Таней, но та соображала… Елена сама ни черта не соображала.

— Дай водочки глотнуть, — прохрипела Елена, — от похмелья дурно.

— Ты же не пила… — но Таня ливанула немного.

Елена одним махом выпила.

Танька заметила в ней перемену:

— Что такое, Лен?.. Всё нормально.

Елена заулыбалась, утаивая свою боль и притянула её к своему телу.

— Ладно, Тань, пора отчаливать мне. Либо нет?

— Без разницы. Завтра явишься.

— Явлюсь, но дожить надо, — тоскливо произнесла Елена, смотря в окно и увидела Марию, качнув головой: — Вот Машка, случайно, не к тебе?

Танька высунулась и, увидев Марию, неожиданно стала суетиться:

— Мария!.. Скорее, ко мне прётся. Спрячься лучше.

— Для чего?.. — не сообразила Елена.

— Ну…

— Ага!.. Игра продолжается?.. Кто я?.. Любовница?.. Нет, вроде. А!.. Любовница, которая прячется от другой любовницы… Да уж. Я без алкоголя такое не потяну. Ты быстро учишься…

— Меня не волнует мнение посёлка. Я не хочу, чтобы ты с ней у меня пересеклась… Умоляю, Лен?..

— Хорошо, — улыбнулась Елена, — передаю сюжет тебе. Любопытно. Действуй!.. Но…иди навстречу, на улице жарко, там и побеседуете.

— Но ты будь лучше в спальне на всякий случай.

Танька пошла на улицу и они не зашли в дом, а сели на скамью у забора. Елена не слышала болтовню, сидя опустошённая, с бодуна после потрясной ночи. Она наполняла водкой стакан и выпивала, но лишь трезвела.

Она не заметила, как Танька вернулась и вздрогнула, когда ощутила её прикосновение, заглянула в её глаза:

— Вот, блин! Что?

— Да ничего, но тебе Маша просила сказать, что боится свою, — Таня подала Елене свёрнутый листок.

— Это что?

— Заявление на отпуск без содержания. Маша сообщила, ты в курсе, что с этим делать.

— Вечером, что ли, отдать никак?.. На работу же явится.

— Страшится, видимо.

Таня тоже села с опустошённым видом, как и Елена. Что-то нужно было сделать, только Лена не соображала…

— Не знаю, Лен.

— Что не знаешь?

— Ты же ищешь и не знаешь, а я тем более, — выдала ответ Танька и встала, поцеловав её нежно. — Приди завтра, разберёмся. Благодарю за всё, моя милая Елена. Возможно, хорошо, что ты не стала для меня женщиной, а так и осталась чем-то огромным — любовью, страхом, пламенем, светом, миражом, явью, чем угодно, пока не преобрела чёткий образ… Не преобретай, будь в сказке!

— Буду… — улыбнулась Елена. — По другому никак, иначе прикончат, не заметив.

— Я притащусь к тебе этой ночью, побеседуем, — зажглась Танька, но Елена поняла, что это она так по матерински проявляет заботу, словно ограждая, прикрывая собой.

— Не надо, будь дома, возможно, я поиграю немного…есть, о чём подумать.

— Я притащусь, чтобы ты ничего не натворила, и весь посёлок о нас судачить будет.

Елена поднялась и пошла к дверям, но остановилась:

— Ты не злись на меня, Тань…

— Ступай давай, а я пойду на работу, гляну, есть, что делать или нет.

Елена понимала, что нужно что бы то ни было предпринять, лишь бы поправить положение дел, а то так и останется в грусти и неизвестности…плохо завершается всё, печально… За заборами, у каждого дома находилась бочка с водой для стока дождевой воды.

Такой водой поливали огород. У Таньки около крылечка находился тазик с водой, около тазика обувь мыли в плохую погоду. Мысль не заставила себя ждать… Елена наступила на тазик и…конечно, упала, обрызгав себя во весь рост.