Он посмотрел на неё.

— Какой уж тут секс… Давайте-ка обе в постель, на вас лица нет.

Она подняла на него красные, уставшие глаза.

— Не надо в постель, — сказала едва слышно, — я же немедленно усну. Ох, будь неладна эта сессия! Катя у меня, кажется, на ногах целую вечность. А если я засну, то в вашем доме, Марк Генрихович, проснётся совершенно незнакомая женщина. Вы можете не пережить нового удара.

— В таком случае отвезём Катю домой. Вы с ней не вырубитесь в такси?

— Нет, — сказала Варвара, попыталась встать и медленно, красиво сползла по стеночке вниз.

Хорошо, что Катюша весила как цыпленок, — Марк, тихо чертыхаясь, перетащил эту пылающую девицу в свою постель. В свою прекрасную, нежно любимую, родную постель — кого попало ведь! Померил температуру, ужаснулся и — пока его не видели ни Варвара, ни Катерина — всадил в тощую ягодицу димедрол с парацетамолом, а то ведь помрёт у него тут человек от банальной простуды. Выкинул шприц и присел рядом, разглядывая спящую.

Вот только что это была Варвара, нормальная, привычная Варвара, разве что непривычно молчаливая, но что-то неуловимое вдруг изменилось в узком лице, и Марк увидел незнакомку, которую не встречал никогда в своей жизни.

— Только посмей выйти из этой квартиры, — сердито сказал он в тот угол, куда уставился Бисмарк.

Знала ли Катюша про Марка хоть что-нибудь? При мысли о том, что вот эта незнакомка проснётся и закатит Марку типично женскую истерику, у него кофе вставал комом в горле.

Утром надо на работу, у него важное совещание, а Варвара ему устроила ночные бдения у постели больной. Может, плюнуть на всё и уехать ночевать в гостиницу? И оставить свой дом на растерзание чужой женщине?

Как ни крути, всё было плохо.

Марк уселся в кресло у окна, и Бисмарк улёгся возле его ног. На груди словно тёплый шарик приземлился — помесь грелки и пухового платка.

— Угораздило же вас, Варвара Николаевна, так несуразно помереть, — вздохнул Марк.

«Это потому, что я филолог, — ответила бы она ему, — с филологами вечно всякие несуразности приключаются»…

— Эй… как вас там… Марик?

— Марк, — ответил он, моментально проснувшись.

За окном ещё было темно.

Катюша смотрела на него тяжело, не мигая.

— Я вас совсем другим представляла, — сказала она, — красивым.

— Ну извините, — обиделся он.

— Зато нос просто отличный, — утешила его гостья и пожаловалась: — Голова болит, и пить очень хочется. Видимо, я совсем разболелась.

Марк прошлёпал на кухню и сделал ещё чая, с малиновым вареньем. Принёс Катюше. Она жадно выпила, приподнявшись на подушках. На её висках блестели бисеринки пота.

— Вы не знаете, — спросила она, протянув ему пустую кружку, — как всё прошло? Варвара наказала мерзавца?..

Кружка упала на ковёр, и от неё отлетела ручка. Марк медленно поднял эту ручку и повернулся к Катюше.

— Кого она должна была наказать? — севшим голосом спросил он. — Вы совсем с ума посходили?

— Да есть одна сволочь, — поморщилась Катюша, — это длинная история. Варвара попросила меня сходить с этим… куда-нибудь. Ну, знаете, вино, домино, кофе в пустой квартире. Я-то как раз в его вкусе… Но вы, кажется, совершенно не в теме… Можно, я ещё посплю? Голова тяжёлая. Сколько сейчас времени?

— Половина четвёртого утра.

— Она успеет… если захочет вернуться, — сказала Катюша, и глаза её закрылись.

И снова Марк наблюдал обратный процесс: как незнакомка превращается в Варвару.

Внутри у него всё клокотало и кипело.

— Кем ты себя вообразила?! — накинулся на неё он. — Зорро?

— Идите сюда, Марк Генрихович, — сонно попросила Варвара. — Полежите рядом со мной. Я так устала.

— Конечно, ты устала! Носишься по городу, решая чужие проблемы! Что там у тебя произошло?

— Да ничего такого… Взрослый мужик, а к Вере под юбку лазил!

— Вера — это подросток? Салон красоты? Мрачный драматизм юности?

— Ага. Козёл он.

— И что ты с ним сделала?

Марк всё-таки лёг рядом, и тощая рука Катюши немедленно ухватилась за его запястье. Ладонь была относительно прохладной, не зря он тут навыки медбрата демонстрировал.

— Ну не убивать же его, — слабым голосом сказала Варвара. — Мы с Катюшей сделали разные фотографии. Будем угрожать, что если опять к ребёнку полезет — отправим фотки жене, она у него суровая бизнесменша, прищучит по самые… Неважно. А потом придумаем, что с ним делать, главное, чтобы он к Верочке не подходил больше.

Её голос совсем стих. Варвара задремала.

— Не давайте мне спать, — попросила она, встрепенувшись. — Я хочу ещё немного побыть рядом с вами.

Марк вздохнул, позволяя ей возиться на его груди, устраиваясь поудобнее. Как он докатился до жизни такой?

— Варвара, — спросил он, — а где можно увидеть твои фотографии? Ну, настоящей тебя?

— Это ещё зачем?

— Любопытно.

— Любопытно ему! — возмутилась она. — Не вы ли на днях меня убеждали, дорогой мой убивец, что главное в человеке и женщине — душевные качества?! Так вот, душевных качеств у меня — хоть завались! А той Варвары Спиридоновой, которая когда-то так неудачно закурила под мостом, уже и нет нигде больше.

— Нет нигде, — эхом повторил Марк, ощущая, как чужая грусть разливается в его груди. Чтобы стряхнуть с себя эту расползающуюся лужицу ненужных эмоций, он повернулся на бок и увидел близко-близко красные от простуды и недосыпа глаза вегетарианки Катюши. На дне их переливался перламутр.

Крохотные искорки той, что была когда-то Варварой Спиридоновой, ныне покойной.

— Варь, — сказал Марк шёпотом, — ты только не потеряйся в этой толпе разного народа.

— Не потеряюсь, — ответила она, — у меня же есть ты.

Она была так близко, что он ощутил шершавую растресканность её губ, вдохнул в себя сухое, горячее тепло её дыхания, и, утопая в перламутре, осторожно и нежно поцеловал Варвару. Её ресницы дрогнули, от изумления ли, от возмущения ли, или кто его знает от каких ещё чувств, Варвара охнула и… испарилась.

В объятиях Марка осталась только недоумённо моргающая Катюша.

— Ну вы, граждане, совсем уже, — фыркнула она. — Дайте поспать больному человеку!

— Извините, — кубарем скатываясь с кровати, пробормотал Марк.

Он вернулся в своё кресло и до утра не сомкнул глаз, без всякого тёплого шарика на груди.

10

Варвара дулась не меньше недели.

За это время Марк сто раз отругал и простил себя.

В конце концов, он же нормальный мужчина, отчего не поцеловать покойницу?

«Нормальным» Марка можно было назвать с натяжкой. Конечно, у него был некоторый опыт по части женского полу, но после тридцати лет пришло осознание суетности всего мирского. Всякие там романы требовали чересчур много хлопот и времени. Бисмарк и Васисуалий обходились куда меньшими нервами, а профита от них было больше.

В конце концов, даже лучшие из женщин наполняли пространство вокруг себя всякой ерундой. Физика в этом плане была куда проще.

Варвара, конечно, не была какой-то там уникальной. Обычная девчонка с филфака. Во времена своего увлечения преподавательской деятельностью Марк вдоволь насмотрелся на подобного рода девиц. И чего его понесло целоваться, скажите на милость?

Нет, надо держаться от Варвары подальше. Она хоть сущность и метафорическая, а неприятности от неё вполне реальные.

Однако, несмотря на принятое решение, Марку от недельного молчания было всё-таки не по себе. Он сдерживался из последних сил, чтобы не зайти на сайт «Будни бодрого трупика» и не посмотреть, чем там занята эта заноза. Зато закончил научную работу, которая валялась без всякого развития уже пару лет как.