– Скажи, откуда взялась та чёрная кошка?

– Это не кошка, а мой кот Бушар. Ты, кстати, не видел, куда он подевался? Вообще-то Бушар у меня умный. Он должен сам вернуться домой. Только он, наверно, и сам немало перепугался. Я слышала, как он истошно мяукал.

– Ты усадила кота в седло?

– Ты догадлив, Грегори.

– Так ты удирала от солдат вместе с котом? Сначала я его не заметил. Как это у тебя получилось?

– Как только в наш дом постучали незваные гости, я сразу же смекнула, что надо удирать. Ничего хорошего от прихода падре Антонио и солдат я не ожидала. Они не собирались поднимать шум, поэтому не стали выламывать дверь. Пока солдаты толкались возле двери, пытаясь её открыть, я выбралась в окно с другой стороны дома, прокралась в сарай и уже собиралась вскочить в седло и на Авроре ускакать из деревни, как заметила мирно дремавшего на сене Бушара. Я решила забрать кота с собой. Ведь я не знала, насколько времени я отлучаюсь из дома и не хотела расставаться со своим Бушаром. Я осторожно выехала на Авроре из сарая, усадив кота перед собой. Очутившись на лошади, Бушар цепко вцепился в моё платье когтями. Падре Антонио отрядил трёх солдат в погоню за мной. Когда я оторвалась от преследователей, мне пришла в голову мысль усадить кота на Аврору, привязать его ремнём к седлу и тут же пустить лошадь на солдат. Когда я хлестнула прутиком Аврору, и она поскакала в обратную сторону, на солдат, кот вцепился когтями ей в спину и в седло. Мой бесстрашный Бушар понёсся в атаку на папских солдат, а я укрылась за деревьями. Так Бушар и скакал на Авроре по дубраве. А потом ремень развязался и кот спрыгнул с лошади. Аврора тоже теперь напугана. У неё остались глубокие царапины от когтей. Я виновата перед ней, – рассказывала Вероника, не переставая гладить лошадь. – Обычно Бушар очень спокойный. Даже мышей он ловит, хотя и ловко, но с ленцой.

– Ничего себе – спокойный! – удивился Грегуар. – Да он так голосил на всю рощу, словно завывала стая голодных волков .

– Это из-за того, что он сам испугался.

– Как же твой чёрный кот был страшен, когда скакал на вороной лошади! – снова вспомнил Грегуар.

– Выходит, моя задумка удалась на славу! – улыбнулась Вероника. – Это было так здорово! Жаль, что в тот момент я не видела лица падре и солдат.

– Да. Лица у солдат стали белее снега, а у падре лицо вытянулось и даже позеленело, словно гороховый стручок. Впрочем, я и сам онемел от ужаса, – сказал Грегуар, и они оба весело рассмеялись.

Потом Вероника снова вспомнила о коте.

– Где же, всё-таки, Бушар? – спросила она и позвала:

– Кис-кис! Иди ко мне, мой котик!

Однако кот никак не отреагировал на голос хозяйки.

– Наверно он обиделся, – предположил Грегуар.

– Ладно. Когда он сам вернётся домой, я дам ему большую миску молока, – пообещала Вероника.

– А ты сама вернёшься в деревню?

– Хочу вернуться.

– А как же солдаты?

– Сначала спрошу у людей, работающих в поле возле Сомбре, есть ли в деревне солдаты, и, если их нет, вернусь домой.

– А если на поле никого не окажется?

– Так не бывает. Мы, катары, трудолюбивые люди. Несколько человек всегда днём работают в поле.

– В следующий раз падре Антонио может привести ещё более многочисленный отряд в твою деревню, – предположил Грегуар.

– Я не боюсь их. Я снова сумею от них ускользнуть. И вообще, скоро папские солдаты не смогут безнаказанно хозяйничать на нашей земле. У катаров появились защитники. Ты слышал о Стражах Мира?

– Ничего не слышал, – вспомнив просьбу старшего брата, соврал Грегуар.

– Так вот, теперь у нас появились защитники. Ведь простой катар не имеет права никого убивать. Однако появились люди, которые считают своим долгом защищать катаров. При этом они допускают даже убийство.

– Ты думаешь, это правильно?

– Нет. Убивать нельзя, как говорит мой дедушка. Но ведь католики порой убивают невинных людей.

– Я слышал, что вы, катары, не едите мясо животных.

– Мы едим рыбу, хлеб, овощи, грибы.

– Возможно, во всём остальном вы, катары, правы, но вы заблуждаетесь, когда отказываетесь от мяса и лишь изредка пьёте разбавленное вино.

– Ты так говоришь, потому что твой отец – винодел.

– Если вам, катарам, а, вернее, вашим защитникам, и суждено уступить католикам, то только по этой причине. Без мяса мужчина не сможет крепко держать в руках меч и быстро соображать, а женщине нелегко выносить в своём чреве крепкого ребёнка. Хорошее же, неразбавленное вино тоже придаёт силы и укрепляет дух. Мой отец говорит, что человек, который ест мясо и пьёт доброе вино, становится сильнее и умнее, – убеждённо произнёс Грегуар.

– Но ведь столько поколений наших предков исповедует веру в Великого Учителя на основании основных постулатов из евангелия от Иоанна и апостольского рассказа Итамара, и до сих пор никто из жителей Сомбре не родился слабым или глупым. Неужели ты думаешь, что если я не ем мясо, то я слабосильная дурочка? – поджав губы, обиженно возразила Вероника.

– Я не имел в виду тебя. Ты, как раз, очень сообразительная, – стал оправдываться Грегуар.

– Ты мало знаешь о нашей вере, и потому не суди нас, – сказала Вероника. – Ведь вы, католики, привыкли судить других людей, не замечая своих недостатков. Вы называете нас еретиками, считая, что именно ваше понимание веры правильное. Но так ли это на самом деле? Покупая индульгенции, вы полагаете, будто искупаете свои грехи. Вы постоянно нарушаете заповеди Великого Учителя, одна из которых гласит: «Не убий!», – с жаром произнесла Вероника.

– Тем не менее, твоя вера не помешала тебе напустить твоего жуткого котяру на солдат. После этого, пусть и случайно, но преследовавший тебя сержант погиб. Признайся, ты была этому рада?

– Да, – опустив голову, произнесла девушка.

– К тому же, тебе ведь приятно осознавать, что за вас могут постоять Стражи Мира и тем самым спасти и вас, и вашу веру, – заметил Грегуар.

– Это так, – призналась Вероника. – Дедушка говорит, что человек несовершенен.

– Вот именно! Поэтому и ты тоже не суди католиков! – воскликнул юноша.

– Оставим этот разговор, Грегори, – смягчилась Вероника. – Ты же не виноват, что стал католиком. Ведь тебя крестили несмышлёным младенцем и не оставили тебе выбора.

– Это правда – выбора у меня не было. Вообще-то моя мать происходит из катарской семьи. Католичество она приняла из-за того, что полюбила моего отца.

– Куда ты теперь пойдёшь? Вернёшься домой? – спросила Вероника.

– Назад мне возвращаться опасно. Хотя, мне хочется узнать, что случилось с моими родными.

– Солдаты могли схватить твоих родных?

– Вряд ли. Мой отец хорошо известен за пределами Монтэгле. Сам граф Тулузский покупает у него вино. Думаю, моих родителей падре Себастьян не посмеет тронуть. А если папские солдаты арестуют моего старшего брата, отец наверняка обратится за помощью к графу Тулузскому, и моего брата вскоре освободят.

– Неужели ты всерьёз полагаешь, будто Раймунд Тулузский сам не дрожит при виде папских инквизиторов и солдат? – спросила Вероника.

– Не думаю. Насколько я слышал, он собирается объединиться с королём Арагона, и тогда жителям Окситании никакие инквизиторы будут не страшны. В этом случае…

– Хватит болтать, Грегори! – Вероника оборвала юношу. – Лучше скорее решай: ты направляешься со мной в Сомбре или возвращаешься в Монтэгле. А, может, ты думаешь навсегда остаться в роще, про которую теперь пойдёт молва, будто в ней хозяйничает ведьма, обращающаяся в кошку?

– Я отправлюсь с тобой, – решил Грегуар.

– Тогда садись впереди меня на лошадь, – предложила Вероника.

– Нет уж, я не собираюсь занимать место твоего кота. Я сяду позади тебя и возьму в руки поводья. Всё-таки, я настоящий мужчина.

– Что ж, настоящий мужчина, поехали! – сказала Вероника.

Грегуар запрыгнул в седло и, подав руку девушке, помог ей сесть перед собой.

– Куда ехать? – спросил Грегуар.