Нет, всё не так. Этот мужчина – Калинин. И дело не только в моих прошлых воспоминаниях о нём, это я могу простить и даже со временем забыть. Но этот мужчина не моего круга. Таких как я в его семью не пустят, либо подвергнут тщательной обработке, чтобы удостовериться, что я с ним не ради денег. И самое мерзкое – этот мужчина занят. У меня принципы. Я не встречаюсь с теми, у кого есть девушка. Я не разбиваю пары.

Я дёрнулась и снова зацепила шею. Он быстро заметил это и отстранился.

– Извини, – он отошёл на безопасное расстояние.

– Ты не при чём.

Что у меня с голосом? Почему он так дрожит? Нет, только не сейчас. Я никому не показывала своей слабости. Ни в коем случае нельзя её показывать Калинину.

– Я не про синяки на шее, – тихо ответил он, посмотрев на меня.

Почему в его глазах читается сожаление? Он жалеет о том, что поцеловал меня? Это я сейчас должна сказать, что мы не пара, что у нас ничего не выйдет, что мы из разных миров. Почему он крадёт у меня мои законные фразы? Так, рыбка, соберись и скажи ему это первой.

Но я опоздала.

– Я не должен был… целовать тебя. Это неправильно. Прости.

Он покачал головой и ушёл в гостиную. Почему в гостиную? Почему не домой? Ах да, я же до сих пор подпираю дверь. Чтобы собраться с мыслями, я несколько раз глубоко вздохнула.

– Ты любишь её? – Рогова, ты что вытворяешь? С каких пор тебя волнует его личная жизнь?

– Кого?

– Дину.

Вот это реакция! Он минуты две пытался вспомнить кто такая Дина. Ну да, может, я и преувеличиваю, две минуты это слишком долго. Но минута так точно была. Наконец, он кивнул, не отрываясь от созерцания наступившей темноты за окном.

– Наверное.

Наверное?! Такое бывает? Это как сказать: я люблю свою девушку, но это не точно. Или…

Он говорил, что ему не нравятся девушки его круга. Потом он сообщил, что у него есть девушка. А теперь он не уверен, любит ли он её. То есть, он с ней спит по расчёту? Интересно, кто на кого расчитывает? Она тоже не из глухой дыры вылезла, судя по её манерам. Вот уж действительно, мы с ним с разных планет. Я никогда не смогу понять Калинина, как и он не сможет понять меня.

От огромного количества мыслей заболела голова. Я снова почувствовала прилив благодарности Юре за то, что он успел вовремя, да вообще за то, что приехал. Он ведь жизнь мне спас. Но надо было как-то выпроводить его.

Почему я так неловко чувствую себя? Это же моя квартира. Собралась и склеилась обратно! Не будь тряпкой.

– Тебе пора, – робко сказала я.

Калинин не стал спорить и уговаривать остаться на чай, хотя я бы на его месте так и сделала. Он просто подошёл ко мне и сказал.

– Да, мне нужно идти. Береги себя. И если это тело опять заявится…

– Я снова напишу тебе.

Калинин улыбнулся своей самой яркой улыбкой и кивнул.

– А потом по возможности сразу же звони в полицию. Я не могу обещать, что он останется в живых.

– Буду иметь в виду.

Теперь захотелось улыбаться и мне. Мне стало спокойно, и даже комфортно. Но снова разболелась голова, теперь уже от усталости.

Я проводила гостя до двери. Макса уже в подъезде не было. Я закрыла дверь на все замки и вернулась в гостиную.

Я проснулась с сильной головной болью. Вчерашний анальгин уже давно перестал действовать. Кое-как доползла до кухни и залезла в аптечку. Запила таблетку и только тогда почувствовала боль на шее. Вспомнила вчерашний вечер и быстро отправилась в ванную комнату, поближе рассмотреть последствия и заодно умыться.

Чёрт! Следы от пальцев видны издалека. Мне сегодня на работу! Я буквально взвыла. Как я объясню это начальству? Более того, меня покупатели не так поймут. Больше десяти лет я ни разу не получала замечаний, а тут такое. Ну вот за что мне это?

Умывшись, я вспомнила всю картину. Перед глазами возник образ дикого Калинина, готового разорвать любого, кто меня обидит. Этот первобытный инстинкт, защита собственности.

Собственности? Я гордая, независимая и самодостаточная женщина и никто не посмеет мне указывать (кроме начальника и то по работе). Но если он каждый день будет целовать меня так, как вчера, я готова стать робкой и скромной игрушкой.

Соберись, Рогова. Между вами не может быть ничего, кроме детско-юношеских воспоминаний. Школа и ничего кроме школы. Голова прошла, но шея всё ещё саднила. Кажется, где-то на полке у меня был шёлковый платок. Надеюсь, он скроет проблему.

С макияжем я сегодня затянула. Хотелось подольше побыть дома, хотя я прекрасно осознавала, что из-за этого мне придётся на работу не то, чтобы спешить – буквально лететь, надеясь, что встречный ветер не растрепает причёску.

Теперь о причёске. Что бы такого соорудить из своих каштановых волос, чтобы немного спрятать шею? Оставить их так? Ладно, на завивку всё равно времени нет. Только тщательно расчёсываю, раскладывая пряди как мне хочется.

Быстро обуваюсь и захватываю сумочку.

На работу я действительно опаздываю, но вспоминаю, что у меня ещё оставалась наличка. Ближайшая стоянка такси в квартале от моего дома и если не будет пробок, то я должна успеть открыть магазин.

Немного информации для непосвящённых. После директора есть ещё старшие продавцы, которые обязаны приходить пораньше, чтобы открыть магазин, впустить продавцов и проследить, чтобы к открытию ТЦ всё было готово.

Но вернёмся на землю. Такси к стоянке только подъехало, то есть не пришлось звонить в диспетчерскую и ожидать, пока машина приедет. Это уже радует. Как и то, что дорога пустая, несмотря на воскресенье.

К открытию я успела вовремя. А вот директор немного припоздала. Мария не сразу обратила внимание на то, что её старшая сотрудница сегодня как-то странно выглядит. По крайней мере, непривычно.

– Что у тебя случилось? – она дождалась, пока я зайду в комнату для персонала, чтобы заварить себе кофе.

Я сняла платок и показала следы.

– Ого, – такого она точно не ожидала. – Это тот красавчик, с которым вы тогда столкнулись?

Чего? Она сейчас про Калинина? Как они об этом вообще прознали? Вот сплетницы! Стряхиваю наваждение и резко отвечаю.

– Нет, это не Юра, – и чего она так загадочно улыбается? – Это Максик.

Стараюсь произнести это имя как можно более язвительно, хотя мне кажется, уже весь город знает, как сильно меня бесит это пугало огородное. Но Маша никак не отреагировала на Шубина, её больше удивило, что я назвала красавчика по имени. Знала бы она, насколько давно мы с ним знакомы.

– Юра? Ну ничего себе, – начальница лукаво улыбнулась.

– Нет! Нет! – я запротестовала, опасаясь, что обо мне поползут какие-нибудь неподтверждённые слухи. – Вообще ничего! Он всего лишь мой одноклассник.

– Ну да, – Маша кивнула, продолжая улыбаться. – Я еще ни разу не видела, что одноклассник встречался со своей одноклассницей. Такого вообще не существует.

– Мы не встречаемся.

Я нахмурилась. Этого вообще никак нельзя было допускать. Ещё не хватало, чтобы обо мне судачили, как о разлучнице.

– У него девушка есть, – на всякий случай уточнила я. – И вообще, меня мой бывший хотел задушить, помнишь? А Калинин… он мне жизнь спас.

Не стану же я рассказывать про поцелуй, при одном воспоминании о котором у меня всё пылает внутри. Слава богу, улыбка поменяла оттенок на сочувствующую.

– Да, он конечно придурок полный. Ты на него заявила?

– В полицию? Нет, пусть пока поживёт. Дам ему ещё один шанс. Если не успокоится, тогда заявлю.

– Да ты прямо святая! – засмеялась Маша и продолжила уже в деловом тоне. – Может, ты завтра дома отсидишься? Я за тебя могу в зале побыть.

Я вспомнила про поездку.

– Нет, спасибо. Мне нужно ещё один день дополнительный отработать. Через пять дней у отца день рождения и я хотела бы отпроситься. То есть, поменяться. Сменами.

– Да не проблема, родители – это святое. Только я надеюсь, что больше они тебя ни с кем знакомить не будут.