– Юрка! Нахал! – закричали они, увидев возле себя довольное лицо брата. Схватив его за голову, они принялись топить своего кузена.

Вырвавшись, Юрий обхватил девушек за шеи и нырнул вместе с ними. Бурлила вода, летели во все стороны брызги, берег оглашался девичьим визгом. На помощь девочкам, размахивая полотенцами, спешили Ольга Александровна и ее младшая сестра Любовь Александровна – мать Веры и Нади.

– Мы пожалуемся тете Саше! – притворно возмущались девушки.

– Сами виноваты! Зачем меня топили? Воблы вяленые! – фыркал Юрий, уплывая восвояси.

– Ой-ей, карась драный! – летело ему вслед.

Марков тоже принялся ему выговаривать:

– Э-э, ну как вам не стыдно, Юра.

– Сами виноваты, мокрицы, топить меня вздумали.

– Довольно глупостей, идем решать задачи!

– Дайте же прийти в себя, я выдохся. Расскажите лучше что-нибудь из вашей жизни, а то я про вас почти ничего не знаю.

– Что вас интересует?

– Например, кто ваши родители?

– Они уже умерли. Отец служил камердинером, а мать – горничной у помещика Новосельцева.

– И вы попали в гимназию? И окончили ее?

– Даже с золотой медалью.

– И через год будете доктором?

– Вас это удивляет? Ну еще бы. Мне тяжело было пробиться, не то что вам. Мои родители всю жизнь трудились и все заработанные рубли откладывали на мою учебу. С пятнадцати лет я репетирую, зарабатываю на пропитание. Ничего, окончу университет, будет легче. Настоящая жизнь начнется, когда я стану земским врачом. А вы хоть раз задумались о том, как будете жить?

– Пока мои родители об этом думают.

– Но должны же вы и сами чего-то добиться. Вам мешает лень, да только не вы в этом виноваты.

– Кто ж еще?

– Среда, в которой вы живете.

– Что такое среда?

– Помещичий класс, к которому вы принадлежите, беззаботная, праздная жизнь…

– О, да вы завидуете, Иван Егорыч? – прищурился Юрий, довольный тем, что уличил репетитора.

– Нисколько! Я горд тем, что я труженик. У меня есть будущее.

– А у меня, по-вашему, нет?

– У вас, как у помещика, будущего нет. Новая революция отымет все.

– Вот те раз!

– Это закон истории. Посмотрите, сколько бедных вокруг! Разве это справедливо?

– Так Бог устроил!

– Чепуха! Это создали сами люди. Надо, чтобы все имели одинаковую долю и жили без нужды.

– Бог всех людей создал разными, Иван Егорыч, поэтому одинаково для всех не будет никогда. А если таким, как я, не будет места, то что же мне делать?

– Пока только одно: побороть свою лень и учиться. Если из вас выйдет образованный и сильный человек, то революция вам не будет страшна, напротив, вы будете ей нужны.

– Да, я часто думаю о том, что никому не нужен, – вздохнул Юрий о своем, о юношеском, но Марков его не понял.

– Хорошо, что у вас появляются трезвые мысли. Труд обязателен для каждого человека. Не то ваша судьба будет такая же, как у пастушка Федьки: гонять всю жизнь ослов на водокачке – куда как весело!

Юрий не ответил. Ему надоели нотации придурковатого репетитора. Он смотрел в небо и думал, как трудно быть вежливым с тем, кто вызывает раздражение лишь одним своим видом. Спихнуть бы этого зануду в воду – всем на потеху…

– Я должна серьезно поговорить с вами, Иван Егорыч, – сказала Ольга Александровна Маркову после утреннего завтрака.

Они присели на скамейку под старой липой.

– Довольны ли вы Юрой? Только говорите правду!

– Надеюсь на его способности.

– Но выдержит ли он переэкзаменовку?

– Думаю, выдержит.

– Ну, слава Богу!

– Так Бога ж нет.

– Бог есть, просто вы от Него отреклись. Но не будем спорить. У меня к вам другой вопрос. Вы человек из народа, всех знаете. Скажите, что говорят наши мужички в деревне?

Марков, нехорошо ухмыльнувшись, пожал плечами:

– Костерят помещиков, которые ничего не делают для народа. Сами знаете, деревня погрязла в нищете, болезнях, невежестве. Конечно, все мечтают о земле.

– И нам жаль свой народ, но как всем помочь…

– Ольга Санна, я вас очень прошу: никогда не говорите со мной о жалости к народу. Это обидное для народа чувство, а значит, и для меня. Я сам мужик, и все мои близкие – тоже мужики. Надо не жалеть, а отдать крестьянам землю.

Ольга Александровна была ошеломлена.

– Продать? – переспросила она.

– Нет, даром отдать. Откуда у мужиков деньги?

– У некоторых крестьян есть средства. Кто посмекалистей – извозом занялись, даже разбогатели. А даром, по-моему, несправедливо. Ведь и помещикам надо чем-то жить.

– Им лучше всего переселиться в город.

– Без средств?

– Средства пусть зарабатывают своим трудом.

– Легко сказать.

– А как же я, как же миллионы других?

– Вы были с детства приучены, а нас воспитывали иначе.

– Смешной аргумент, не находите?

– Не нахожу. А помещиков, которые идут крестьянам навстречу, их-то за что обижать?

– Покажите мне таких помещиков, Ольга Санна!

– Вот те раз! А мы?

– Вы? – насмешливо переспросил Марков. – Да разве вы знаете свой народ, разве уважаете и понимаете его? Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает. Помещики ничего не смыслят в сельском хозяйстве, они только губят землю. И сами разоряются, и земля уплывает в руки купцов да кулаков, а крестьяне бедствуют на своих скудных наделах. Разрешите дать вам совет от чистого сердца, Ольга Санна. Продайте как можно скорее имение, пока его у вас не отняли силой.

– Но что же потом? Что должен делать мой муж?

– На вырученные деньги купите себе дом в городе. Ваш супруг может стать адвокатом, даже передовым адвокатом, защитником интересов народа. Хотя, по правде сказать, я сильно сомневаюсь…

– Да вы революционер, Иван Егорыч! Я давно догадалась.

– Терять-то нечего.

– Не зря управляющий доложил мужу, что вы часто бываете в деревне, подстрекаете людей, читаете им недозволенные книжки.

Марков усмехнулся:

– Я же говорил вам, что я – мужик, вот меня и тянет к своим. С кем же еще разговаривать? А что книжки читаю крестьянам, так ведь они неграмотные, а я – мужик образованный.

– Иван Егорыч, пока мы закрываем глаза на ваши дела, но не можем ручаться, что Князь не донесет на вас. Она встала, показывая, что разговор окончен. Марков тоже встал. Чуть кивнув ему, она пошла по направлению к дому.

– Благодарствую за предупреждение, Ольга Санна, буду осторожнее! – крикнул Марков ей вслед.

– Куда идете, девочки? – спросил Юрий, догоняя рано утром Веру и Надю.

Обе кузины были с корзинками и в простеньких косынках.

– Мы за грибами, айда с нами!

Юра обрадовался приглашению. Он считал себя влюбленным, только еще не решил, кого предпочесть. Обе девушки мерещились ему днем и ночью в том виде, в каком он увидел их недавно в реке. Он чувствовал, что становится мужчиной, и злился, что никто не принимает его всерьез.

В лесу было тихо и прохладно. Меж деревьями бликовало солнце, пахло травой, разогретой смолянистой корой и грибами. После дождя земля осела, обнажив нежные грибные шляпки.

– Сегодня грибы просто сами лезут в корзину, – радовались девочки.

Уже через полчаса обе корзинки были полны.

– Остальные соберем в подолы, а то придут девки из деревни, все выберут. Теперь отдохнем, – предложила Надя.

Втроем они растянулись на траве и закрыли глаза. Юрий лежал между кузинами, смотрел то на одну, то на другую. Обе казались ему прехорошенькими.

– Если хочешь, Юрочка, можешь нас целовать. Строго по очереди, только не в губы – это неприлично. Ты разрешаешь, Вера?

Юрия не пришлось уговаривать. Сначала он целовал девушек скромно, потом поцелуи стали более смелыми и пылкими, за что он получил от обеих девиц по оплеухе.

– Довольно! – сказала Вера, вставая. – А ты нахальный, Юрка. Что будет, когда ты вырастешь?

– Я уж вырос!

– Ой, вырос!

– Мужчина!