Похристосовавшись с родителями и сестрой, Юрий пошел искать Натали.

– Христос Воскресе! – неожиданно вырос он из-за ее спины.

– Воистину Воскресе! – ответила девушка.

Они троекратно поцеловались.

Юрий вызвался проводить Натали домой, она не возражала.

– А вы верите, что Христос действительно воскрес? – спросила она.

– Не знаю, – хмыкнул Юрий, желая выглядеть «современным». – Зачем Ему было страдать и умирать, если Он – Бог?

– Тогда почему вы христосовались со мной?

Не мог же Юрий сказать, что это лишь предлог, чтобы поцеловаться. Выручил доктор, окликнувший дочь. Он тоже был на службе, но домой приехал на извозчике.

Натали помахала ему, затем повернулась к Юрию:

– А вот я иду разговляться с верою во Христа Спасителя, и у меня, в отличие от вас, настоящий праздник.

Юрий понял, что получил по носу, и поспешил исправить положение:

– Минуту, Наташа! Простите, что я не умею веровать, но поздравляю вас от всей души. Это вам! – он вручил ей розовый конверт с бабочкой.

Старики уверяют, что нет ничего прекраснее первой любви, а вот юных она терзает, мучает, лишает сна и покоя. Юрий не был исключением, он страдал. Зато, к радости родителей, стал лучше учиться. Николай Николаевич самодовольно кивал: «А я что говорил!»

Дважды в неделю Юрий бывал у Донцовых и продолжал выполнять все прихоти дамы своего сердца. Наташе нравилась его преданность, но о любви с ее стороны не было и речи. Даже поэтический «шедевр» не помог, хотя стихи с посвящением льстили ее самолюбию. Увы, Назаров был «маленьким». Она вот-вот окончит гимназию, а он лишь перейдет в восьмой класс.

Натали собиралась в Петербург на Высшие медицинские курсы. В столице жила ее тетя по отцу, которая настаивала, чтобы племянница приехала к ней сразу после экзаменов. Тетушка планировала увезти ее на лето в Финляндию, где она имела собственную дачу на берегу залива.

Натали окончила гимназию с золотой медалью. Юрий впервые был переведен в следующий класс без троек. За это потрясенные родители подарили ему серебряные часы.

Настал день разлуки.

Накануне Юрий провел у Донцовых весь вечер. Когда отец вышел из комнаты, Наташа быстро обняла и поцеловала его.

– Наша дружба не кончится с моим отъездом, – сказала она. – Я буду часто думать о вас, а вы будете мне писать.

– Я люблю вас, Наташа, – сказал он.

– Рано говорить об этом, Юрочка! Прежде надо получить аттестат, потом окончить университет и занять достойное место в жизни. Только тогда вы будете иметь право сказать женщине, что любите ее. А пока мы будем с вами друзьями, согласны?

Он покорно кивнул. Друзьями так друзьями. Мужчина должен уметь принимать удары судьбы.

На другой день он пришел на вокзал с букетом красных роз, но еще издали заметил в руках Наташи цветы, тоже красные. Рядом с ней, кроме отца, топтался все тот же Левицкий. Он по-прежнему нарочито не замечал Назарова, умаляя этим его достоинство. Новые часы оказались весьма кстати, и Юрий их умело продемонстрировал, пожелав сверить время с часами господина студента, дабы узнать, сколько минут осталось до отправления поезда.

У Левицкого часов не было – Назаров был отмщен.

Прозвучал третий звонок. Натали вошла в вагон. Поезд медленно пополз по перрону, набирая скорость. Юрий с тоской смотрел ему вслед.

Как теперь жить, он не знал.

Летом Благодатное снова ожило. Как обычно, съехались родственники Назаровых. Ко дню святой Ольги приехал Шумский. Он привез с собой покупателя имения – князя Великанова, который продал в Москве дом, решив перебраться с семьей в деревню. Князь искал поместье в какой-нибудь поволжской губернии. Шумского он знал давно, ценил его деловые качества, поэтому положился на его авторитет и опыт.

Попав на именины хозяйки имения, его сиятельство был представлен губернской знати. Перезнакомившись с окрестными помещиками, он пришел в восторг от здешнего общества и всего увиденного в Благодатном.

«Широко живут, – восхищался князь, – такой размах возможен только при больших доходах. Шумский прав, называя это имение “золотой жилой”. Авось, и мы станем здесь своими…»

Немного поторговавшись, Великанов сговорился с Назаровым о цене, оставил задаток и уехал.

В тот же день было объявлено, что Назаровы переезжают в Москву.

Анатолий Александрович сообщил подробности своего плана:

– Дом для вас я уже облюбовал – прямо на Арбате. Это бойкая торговая улица. Дом доходный, трехэтажный. В нижнем этаже, Николаша, ты откроешь свою канцелярию и займешься адвокатурой.

– Что ты, Анатоль! – испугался Николай Николаевич. – Ведь нужно не менее трех лет службы помощником присяжного поверенного.

– Это я предусмотрел и нашел человека, у которого есть стаж. Первое время он будет вести дела и выступать в суде.

– Он самостоятельный адвокат? – удивился Назаров.

– Да, и весьма опытный, но у него нет средств, чтобы завести собственную канцелярию. К тому же он уже не молод и у него большая семья.

– Но где я найду клиентуру? В Москве меня никто не знает.

– Уступлю тебе часть своих клиентов, тем более что я завален делами. Политика и связанные с нею хлопоты отнимают столько времени. Ты получишь несколько юрисконсульств в известных московских фирмах. Поверь, это очень выгодное дело. Со временем приобретешь новых клиентов. Есть такие дела, на которых можно изрядно заработать. Теперь на это большой спрос…

– О чем ты?

– О бракоразводных процессах. Дело нехитрое. Надо лишь уметь давать взятки консисторским попам и находить платных лжесвидетелей.

– Это грязные дела! – всплеснула руками Ольга Александровна.

– Зато весьма доходные, – ответил Шумский. – Раз уж консисторские не прочь нагреть руки, то где нам, грешным, устоять. Купчишки с жиру бесятся, заводят шашни с певичками и актрисками, а купчихи – с разорившимися дворянчиками. За разводы без скандальной огласки хорошо платят.

– Анатолий, ты занимаешься такими делами? – не поверил Николай Николаевич.

– Мне, как члену Государственной Думы, это неудобно, но ты, Николай, человек свободный. Раз другие не стесняются, то почему бы и тебе не заработать?

– Мне это не по душе, – сказала Ольга Александровна.

– Во втором этаже будет ваша квартира, – «не услышал» Шумский, – восемь комнат.

– Достаточно для нас, – Ольга Александровна опустила глаза.

– Ну а ты, Николай, согласен?

– Относительно дома – да. Но касательно адвокатуры… Я все перезабыл.

– Ничего, вспомнишь. Вначале дела будет вести твой помощник, потом и ты втянешься. Все будет хорошо. Надо только решиться. Внешность у тебя подходящая, а это много значит в нашем деле.

– По такому случаю следует выпить шампанского, – сказал Николай Николаевич, довольный тем, что кто-то за него все решил и устроил.

Горничная принесла бутылку и три бокала. Назаров разлил вино.

– За новую счастливую жизнь! – провозгласил Шумский.

Друзья звонко чокнулись.

Служанка доложила, что явился управляющий. Назаров велел просить.

– Вы мне очень нужны, Князь, – обратился он к вошедшему. – Новый хозяин имения согласен оставить вас в должности, ему нужен опытный и честный помощник…

– Не будем им мешать, Анатолий Александрович. Погуляем перед ужином, – предложила Ольга Александровна.

Они спустились в сад и направились к беседке.

От воды тянуло свежестью. За горизонтом садилось солнце. Его света уже не хватало для всех подробностей пейзажа. Деревья, кусты и луга на противоположной стороне Оки из лилово-изумрудных превращались в черные и не манили простором, как днем, а скорее пугали сумрачной тишиной.

– Ты будешь скучать по этому покою, – сказал Шумский.

– Я рада, что покидаю имение. Хотя, не скрою, будущее меня страшит. Смогу ли я решиться? Это меня гложет и не дает покоя.

Шумский обнял возлюбленную.

– У нас начнется новая жизнь, Оленька! Мы столько ждали.