– Я изменилась.
– Брось. Ты всё такая же. А меланхолия пройдёт.
– А если нет?
– Тогда и будем думать. А сейчас мне хорошо с тобой смотреть на закат.
– Красиво, не поспоришь.
Вика хотела заплакать, а потом передумала и просто положила голову на плечо Алексея – она устала страдать. Прекрасное озеро. Прекрасное место, чтобы утопить здесь свою печаль. Мысленно она отделила от себя все неприятные чувства и бросила их в воду. Казалось, что ничего не произошло. Только с небосклона испарились последние облака.
Закат выдавал всё новые и новые оттенки розового.
– Нам пора идти, если мы хотим купить тебе платье для концерта.
– Платье обязательно?
– Нет, – покачал головой Алексей. – Ты и так прекрасна.
– Тогда пойдём сразу на концерт.
– Как скажешь, – согласился он и положил руку на её колено.
Она не стала возражать.
***
– Прости, я не посмотрел программу концерта, – сказал Смолин, когда они выходили с Викторией из зала.
– Мы, русские, удивительные люди. Приехать в лучший город Европы, стоящий на умопомрачительно красивом озере, чтобы набиться в небольшое помещение и слушать реквиемы.
– Ты не хочешь возвращаться после антракта?
– Нет!
Они оба засмеялись в голос, смущая остальных зрителей. На них стали оборачиваться.
– Здесь ведь только наши, да?
– Да, почти. Ладно, идём. Дальше по плану было вино с красивым видом из окна.
– Кажется, я это обещание уже слышала.
– Туман рассеялся, не ёрничай.
Они медленно преодолевали очередной холм.
– Почти пришли.
– Отсюда совсем не видно озеро.
– Из квартиры будет видно, не переживай.
– А я переживаю.
– Только по этому поводу?
– Нет.
– Сколько у тебя было мужчин после Виктора?
– Нисколько.
– Удивляешь меня.
– Я должна была пойти по рукам, чтобы забыться?
– Разве нет?
– Видишь, мы совсем друг друга не знаем. Этого я и боюсь.
Смолин остановился, взял Викторию за руки и пристально посмотрел ей в глаза:
– Я тебя люблю. Это правда. Я больше не хочу носить маску хорошего друга. И у меня было достаточно времени и поводов понять, как я ошибался. Не уезжай. Оставайся. Закончатся девяносто дней, что-нибудь придумаем с визой. У тебя всё равно нет никаких дел в Москве. Хочешь, всё будет не сегодня?
– Не знаю, чего хочу.
– Не решай сейчас. К тому же и не место.
Они пошли дальше. Смолин молчал. Пятницкая думала.
«Хочется сегодня. Телу очень хочется. Голова идёт кругом от одних прикосновений. Только иногда картинка сбивается: кажется, что это Виктор. Пора забыть. Пора. Сколько можно изводить саму себя? Я сделала всё, что в моих силах. Я же живая в конце концов!»
Алексей резко остановился, обнял Викторию и притянул к себе. Его губы замерли в миллиметре от её губ. Он не почувствовал сопротивление и прикоснулся к ним.
Глава 5
Пятницкая открыла глаза. Плотные шторы скрывали дневной свет. Вчера она так и не увидела вид из окна.
В спальню зашёл Алексей, опоясанный тёмно-синим полотенцем. В руках он нёс две большие чашки кофе. Поставил их на маленький круглый столик у окна, потом раздвинул шторы и сел в кресло рядом.
– Вот, – усмехнулся он, – смотри. Стоит остаться, чтобы видеть это каждый день, а?
– Впечатля-я-е-ет… – протянула Вика, вытянув шею.
Она закуталась в одеяло и перебралась из кровати в свободное кресло.
– Не капучино, но с молоком, – предупредил Лёша.
– Всё хорошо. Спасибо!
– Точно? У тебя вид, словно ты что-то натворила.
– Ну, во-первых, не я, а мы. А во-вторых, не цепляйся к моей утренней физиономии, ладно? Я ещё не проснулась. И не осознала, что произошло.
– Что тут осознавать? Ты остаёшься здесь со мной – и все дела.
– Ну да, ты, как обычно, всё за меня решил.
– А зачем тебе, как обычно, с этим решением спорить?
– Это констатация факта. Не спор.
– Снова споришь, – просиял Лёша. – Я не поеду сегодня на работу.
– Такими темпами скоро смотреть тебе из окон на московские пейзажи. Всё больше становится понятно, почему тебя сослали.
– Сегодня нет ничего важного. Остальное смогу решить по телефону.
«Телефон», – смутилась Вика. Она совсем забыла о его существовании.
– Я пойду в душ.
– Выпей со мной кофе, потом пойдёшь.
– Хорошо.
– Твоё полотенце – розовое.
– Ну да, какое же ещё? – усмехнулась Пятницкая, проводя рукой по лбу.
– Что?
– Хоть не розовые шорты с начёсом. Да уж, мы знаем друг друга.
Струи воды приятно били Пятницкую по голове. Тело было разряжено после ночи и наполнялось новой энергией. Жаль только, что мысли не были свежими.
«Виктор разбудил бы меня поцелуем, а не чашкой кофе. Хотя потом кофе… Зачем я снова их сравниваю? Ночью было хорошо. Бесполезно искать недостатки. Но приоритет ли это, когда принимаешь решение не возвращаться в Россию? Квартиру мою можно сдать, закрыв обязательные расходы, здесь на себя всё возьмёт Лёша. Две проблемы – одним махом. Отчего всё кажется слишком гладким? Или я просто ищу повод не оставаться? Сомневаюсь, что чувства смогут вернуться? Я же больше не хочу быть одна. Одиночество бессмысленно. Оно не делает сильнее. Оно капсулирует страхи. Я боюсь чувствовать. Боюсь снова потерять любимого. Боюсь боли. Я боюсь жить. Уехать я всегда успею, а здесь такой красивый вид из окна…»
Пятницкая выключила воду. Полотенцем промокнула волосы и вытерла насухо тело. Нагнулась и с удивлением заметила перед глазами кудрявые пряди. Резко разогнулась и вытаращилась на своё отражение в зеркале – не померещилось: волосы игриво завились и стали казаться ещё короче.
«Значит, всё идёт правильно!»
Вика вышла из ванной. Алексей разговаривал по телефону, и она тоже потянулась к своему мобильнику. Двадцать сообщений ждало её там. И все – от одного абонента, словно тот истерично пытался с ней связаться. Но кто это? Кто-то из тех удивительных людей, которые любят писать по одному слову в сообщении? Или…?
Это была Лена Смолина. Пятницкая холодно читала её рваные тексты. Она силилась понять смысл, затерянный меж бранных слов и нелепых попыток психологического давления, и наконец-то осознала написанное: Елена и Алексей всё ещё состояли в браке. И в отличие от Алексея Лена не считала их отношения завершёнными. Вику не тронули громкие обвинения в распутной жизни, а вот вопрос: зачем она рушит семью? – озадачил. Неожиданно ей на помощь пришёл опыт работы руководителем. Она отодвинула чувства в сторону, чтобы решить, что же ей важнее: честное имя или временный комфорт.
Вика переслала все сообщения Алексею и начала собирать вещи.
– Кто сделал эту фотку? – обрушился на неё гневный вопрос Смолина.
Лена прислала фотографию, на которой Вика и Алексей были запечатлены уходящими с концерта под ручку.
«Какой важный вопрос! – подумала Пятницкая. – Именно это и стоит сейчас обсудить».
– То, что она пишет, – бред! Истеричка! Ты-то хоть свои вещи оставь, Вика!
«Жуткое ощущение дежавю. Сейчас правильно спросить: «Когда ты собирался мне рассказать, что женат?» Только вот совсем неважно, что Лёша ответит. Стоит отдать ему должное: в этот раз он хотя бы не молчит. Я дура! Сколько ещё я буду влипать в одну и ту же историю?»
– Не уходи. Куда ты пойдёшь?
«Хороший вопрос. Пойду от тебя».
– Не знаю, Лёш.
– Тогда не уходи. Мы со всем разберёмся.
«Мы?»
– Разберись сам с собой.
– Да чёрт бы побрал её! Снова она во всё лезет!
«С собой, Лёшка, разберись. С собой. Дело же не в Лене».
– Ну куда ты пойдёшь? Господи, как ребёнок!
«Как ребёнок. Чувствую и знаю, чего хочу».
