– Попридержи коней, Лёш, – отстранилась Пятницкая. – Кто знает, что случится после кофе.

– Чего ты боишься?

– Людей, – честно ответила она. – Я почти год ни с кем не общалась. Мне нужно вспомнить, как это.

– Но я – это я! А не просто человек.

Вика ещё раз улыбнулась:

– Да, ты – это ты.

И они направились в ближайший «Старбакс».

Пошёл дождь. Пятницкая смотрела, как капли ползут по стеклу большого окна.

– Удивлён, что ты выбрала чай.

– Я почти перестала пить кофе. У меня нет повода бодриться.

– Алкоголь?

– Без него не могу уснуть. Снизила дозу до двух бокалов вина в день. Раньше было больше.

– Мне страшно от того, что ты говоришь.

– Тогда не спрашивай.

– Где ты сейчас работаешь?

– Нигде.

– Что у тебя с деньгами?

– Ничего. Хватает на минимальные текущие расходы.

– Сбережения?

– Нет сбережений.

– Как так? О чём ты вообще думаешь?

– В последнее время, к счастью, ни о чём. В голове чистый лист.

– Ты ли мне это говоришь?

– Ну поморгай, может, на моём месте волшебным образом окажется кто-то другой.

– Не хочу. Я рад, что встретил тебя. И так злюсь, что мне пора идти на эту чёртову встречу. Ты дождёшься меня здесь?

– Нет, – покачала головой Пятницкая, а потом, смягчившись, добавила: – Здесь не дождусь. Мне здесь некомфортно. Я буду в Филёвском парке у реки. Помнишь те лежаки, которые ты мне когда-то показал?

– Да.

– Я буду там.

– Хорошо, я наберу тебя, когда поеду. Какой у тебя номер?

– У меня нет телефона.

– Не понял.

– Ты перестал понимать русский язык?

– И это тоже, сейчас больше говорю на английском, но всё же, что это значит?

– Это значит именно то, что я сказала. У меня нет телефона. Совсем нет. Уже десять месяцев. И в интернет я не выходила. И телевизор не смотрела.

– Что же ты делала?

– Жила.

– Чёрт, мне нужно бежать! Ты точно будешь в парке? Там же дождь.

– Точно. Возьми зонт, если дождь тебе мешает.

– Ведьма просто! – всплеснул руками Алексей и встал из-за столика.

– Уже нет, – сказала Вика и уставилась в окно.

Небо хмурилось и не собиралось менять своё плохое настроение. А вот дождь закончился, хоть и оставил после себя мелкую морось как послевкусие. Ветер стих. Река, казалось, не двигалась. Да и Вика застыла на деревянном лежаке у самой воды в полном оцепенении.

Внезапно тёмной тучей над ней навис зонт: Смолин встал рядом, не собираясь садиться на влажные доски.

– Ты как неживая.

– Живее тебя. Я не боюсь почувствовать, как капли дождя падают на лицо.

– Сомнительное удовольствие.

– Ты пробовал?

– В детстве пробовал, наверное.

Вика слегка улыбнулась.

– Всё! Мне надоело смотреть на твоё кислое лицо. Беру над тобой шефство. Пойдём!

Пятницкая вновь улыбнулась, но не шелохнулась.

– Ладно, скажу то, что ты хочешь услышать. Мне чертовски скучно одному в вашей дождливой Москве. Составь мне компанию. Я уеду завтра вечером, и сможешь снова грустить.

– В нашей Москве и одному? – переспросила Вика.

– Точно! Но я буду держать интригу до места назначения, чтобы ты поехала со мной. Пойдём, вызову нам такси.

– Ты на такси, а не за рулём? – Смолин всё же смог удивить Викторию.

– Да. Всё расскажу после. Идём уже.

Такси остановилось возле сталинской высотки напротив Белого дома.

– Лёша, зачем мы идём в отель? – смутилась Пятницкая.

– Затем. Там наверху прекрасный ресторан с прекрасным видом, я заказал столик. А пока ждём ужин, можем выпить что-нибудь в баре внизу. Надеюсь, ты не заснёшь сразу после пары бокалов красненького?

– Не засну, – улыбнулась Вика.

Она шла за Алексеем и думала о Вите: совсем недавно это он устраивал ей подобные сюрпризы… На мысли о прошлом немедленно откликнулось тело, и внутри что-то приятно задрожало от волнения. Вика позволила себе расслабиться в этом ощущении, не позволяя боли утраты испортить столь сладостные воспоминания. Как нельзя кстати освободился милый уголок в лобби-баре, и удобное кресло с готовностью приняло её в свои объятия.

Вика с удовольствием прикрыла глаза. Остались только звуки. Чей-то сдержанный смех, бряцание бокалов, тихий джаз. Совсем рядом ритмично застучали по паркету каблуки, сопровождаемые лёгким поскрипыванием колёсиков чемодана, а потом шум утонул в мягкости ковра. Какая-то парочка слева замурлыкала на французском. Затем долетела немецкая речь – удивительно плавная, с австрийским акцентом. Еле слышно распахнулись двери лифта, мимо торопливо протопали чьи-то тяжёлые шаги, в воздухе завис приятный аромат дорогого мужского парфюма.

– Судя по выражению лица, тебе здесь нравится, а ведь не хотела идти.

Вика открыла глаза, возвращаясь из мира звуков к Смолину:

– Мне нравятся холлы в отелях. Они чем-то похожи на аэропорт.

– Есть ощущение отпуска, да?

– Что-то типа того.

– Мне тоже это нравится. Странно, мы ведь впервые так с тобой сидим?

– Да.

– Почему мы раньше никуда не ездили?

– Ты постоянно был в командировках.

Алексей сделал многозначительную паузу, а потом выдал:

– Тебе не стыдно сидеть здесь в заношенных трениках?

– Мне – нет. Почему ты спросил? Разве здесь дресс-код?

– Я хочу пойти в бар с красивой женщиной. Я люблю, когда ты носишь платья.

– По-твоему, только платье делает меня красивой?

– Платье подчёркивает твою красоту. И вообще, люди – существа социальные, и у них есть негласные правила хорошего тона. Или твоя задача – бросить вызов обществу?

– Нет, – ответила Вика без колебаний. Нет у неё ни претензий к обществу, ни громких заявлений для мира. – На какое время у нас заказан столик?

– О! Ты не споришь? На шесть.

– Не вижу повода для спора. Я постараюсь успеть к сроку. Поеду домой и переоденусь.

Вика задумалась на секунду, просчитывая возможные варианты перемещений по городу: такси, метро, автобус… Задача тут же показалась невыполнимой.

– Если бы я хотел, чтобы ты переоделась дома, то завёл бы этот разговор ещё в парке.

– А чего ты хотел?

– Хотел порадовать тебя. Я купил тебе платье, туфли, тушь, румяна, помаду. Нижнее белье не покупал, чтобы ты не подумала чего лишнего. Если что-то не подойдёт, верну в магазин. А так всё твоё.

Вика внимательно посмотрела на Алексея. У него не было ни портфеля, ни хоть какой-нибудь сумки или пакета. Он усмехнулся на её непонимающий взгляд и положил на столик карточку-ключ.

– Номер 2046 на двадцатом этаже. Я подожду тебя здесь. И на всякий случай скажу, что второго ключа у меня нет. Не переживай. Оставь всё там, потом у тебя будет возможность переодеться.

Пятницкая смущённо взяла ключ и послушно побрела к лифту. Было непривычно осознавать это смущение, да и вообще чувствовать что-то. Способность испытывать какие-то эмоции ошарашила больше, чем действия Смолина.

Вика открыла дверь и зашла в номер. Рука её заскользила по стене, коснулась края комода, кресла, а потом замерла на шторе. Дождь за окном прекратился. Пятницкая заплакала.

Они никогда не были с Виктором в этом отеле, но номер враз оживил все картины её прошлой счастливой жизни. Были ли проблемы? Конечно, были! Но рядом был и тот, с кем хотелось их решать, тот, с кем невозможно было увязнуть в обидах и злости, тот, в объятиях которого можно было забыться, тот, рядом с которым верилось, что всё будет хорошо. А теперь его нет.

Солнце показалось из-за туч и оживило реку красно-золотыми искрами, словно показывая Вике, что и после сумрака можно снова начать светить и дарить людям своё тепло.

Пятницкая утёрла слезы. Посмотрела на часы на стене. Было 17:40. Впервые за год время обрело для неё значение. Оставалось двадцать минут, чтобы оживить свою внутреннюю женщину или хотя бы сделать вид, что она есть, надев красивый наряд и освежив лицо лёгким макияжем.