- Ну что там, Сэм? Ты как? - хрипела рация.
Люди переглянулись, решили, наверное, что голос Мэла, это мой собственный голос.
- Норма, Мэл... Будь на связи. Позже... - ответил я, наблюдая за... туземцами (поначалу я называл их так).
Но это были люди. Самые обыкновенные, такие же как мы. Смуглые, красивые люди. Те же волосы, носы, уши, такое же строение тел, тот же голос и, что удивительное, такая же речь. Только их язык был малопонятный и неразборчивый. Но половина букв, ей-богу, была из английского алфавита. С трудом, но я понимал, о чём они говорили. Точно так же мы определяем, о чём говорит годовалый младенец с набитым овсяными хлопьями ртом. Уже вблизи я лучше рассмотрел их лица, и понял, чем они отличались от наших, земных, - выражением. Они были - добрые. Понимаете? Добрые. В глазах "инопланетян" не было не то что неудовольствия или хмурости, они просто излучали тепло и доброту.
Это тронуло меня до глубины души. Я давно не видел таких искренних лиц и такого добродушия.
- Здравствуйте, - поприветствовал я.
Они отвлеклись от изучения аппарата и одежды и уставились на меня. Потом заулыбались. Видимо их рассмешил мой корявый (для них) английский.
Затем один из мужчин протянул мне руку для пожатия. Следом остальные поочерёдно подходили, и мы обменивались рукопожатиями. А потом они стали расходиться кто куда, потеряв ко мне и к модулю всякий интерес. Одни вернулись в лес, другие пошли на утёс, на вершине которого толпились люди. Что они там делали, у меня не было возможности разглядеть.
Я размялся, потянулся, пару раз присел, а когда привык к притяжению, присел на ступени модуля.
Через время подошли двое мужчин и три женщины: принесли завёрнутые в пальмовые листы кусочки мясной мякоти с какими-то варёными зёрнами.
Мы долго общались, пока я ел. Из разговора выяснил, что живёт их здесь много, и ещё больше на далёких отсюда землях. А такого как я, они никогда не видели. Судя по самодельной глиняной посуде, по их одеянию, орудиям труда и жилищам, я сделал вывод, что они не примитивные, а просто ещё не цивилизованные люди.
Следующие четыре дня я изучал новый мир, удаляясь далеко вглубь континента и поднимаясь на вершины ближайших не высоких нагорий, откуда хорошо просматривались окрестности. Ко мне пришло понимание того, что эти люди, - это сообщество, - находится на своей ранней фазе цивилизационного развития. Одним словом, они, это мы - земляне, только жившие за пять, а то и за десять тысячелетий до постройки египетских пирамид и образования римской империи. Для меня это о-очень далёкий период: лет, эдак, миллиарда три назад.
Они живут по законам первобытно-общинного строя, и в то же время их интеллект и самосознание находятся примерно на уровне древних греков. Они строят себе лодки, умеют выкладывать из камня жилища. И всё у них есть; и всё у них прекрасно; и всё у этих людей ладится; и не знают они, по-видимому, ни про горе, ни про печаль, не присуща им ни жестокость, ни алчность. Как-то мерно протекает их жизнь; и все они счастливы: живут спокойно, без всплесков ликования и ажитации. Просто тихо, мирно живут, как будто боятся спугнуть своё счастье шумом (или внеземным вторжением).
Все дни во время моего путешествия по континенту мне никто не мешал. Наоборот, все с удовольствием помогали, чем могли. О еде я уж не говорю. И отовсюду, - как от людей, так и от воздуха планеты, - исходило Добро. Даже от зверей и зверушек. Они здесь кругом живут, мирно соседствуя с ними.
Раз в день я выходил на связь с Мэлом, и каждый раз ему врал.
- Дружище, ещё пару дней...
- Никак и правда пляжный бар нашёл?! - поначалу смеялся коллега.
- Если бы, - отвечал ему, - то и тебя позвал бы.
- Какие там условия? - Об этом он каждый день меня спрашивал: его постоянно теребили из Центра.
- Я в скафандре. Можешь представить, каково здесь.
- А чего тогда тянешь? Возвращайся, да валим домой, - раздражался напарник, когда я третий день гулял по поверхности "зловещей", с моих слов, планеты.
- Забрёл далеко. Изучаю на наличие минералов, собираю пробы. Сегодня или завтра вернусь, - передавал я, находясь в это время в хижине, специально построенной для меня на тенистом берегу океана. - Здесь мало кислорода, трудно дышать.
Мэл переживал за мою безопасность, и всегда торопил.
Вскоре у меня появились друзья. А на пятый день - подруга.
Оаоу - такое у неё имя. Мы с ней часто гуляли по берегу, разговаривали. Таких добрых глаз, как у неё, у земных женщин давно уже нет. Были когда-то, миллиард лет назад, а теперь нет. Индустрия, постоянный труд ради денег, испорченная экология, болезни, ко всему этому парниковый эффект и жестокость, - сделали грубым наших женщин. Да и всех людей в целом.
Здесь ещё не знают про войны. И оружия тут нет. И далеко им ещё до архимедов и коперников, до цезарей и президентов, до парового двигателя и компьютера.
Оаоу приходила всегда под вечер, и мы подолгу сидели на крыльце моего жилища. Оттуда хорошо виден утёс, на котором каждый день веселятся молодые люди. Обрыв нависает над океаном, и парни поочерёдно прыгают с трёхсотфутовой высоты, нацепив за спину что-то типа мини-крыльев дельтаплана.
- Оуоу, зачем они это делают? Они же рискуют разбиться.
- Как птицы! - она смеялась надо мной, думая, что я глупый, потому что не понимаю этой игры. - Они пробуют летать. Как птицы. Внизу вода, они не умрут, если упадут.
- Ветер снесёт их и ударит об утёс или о камни внизу, - предостерегал я.
- Они выбирают тихий день, без ветра. Это смелые люди. Не все умеют летать, как птицы. - Оаоу вглядывалась, где над океаном кружился очередной смельчак. Он парил в воздухе, расставив в стороны бутафорские орлиные крылья, и в какой-то момент его приподняло потоками горячего воздуха и перевернуло: "лётчик" опрокинулся на спину, сложил крылья и спикировал, погрузившись в пучину, как в перину.
