С красотой получилось немного иначе.
Как и полагается по-настоящему творческим, не стесненным морально-нравственными рамками и другими обременительными условностями гражданам, к делу Фридман приступил с размахом.
Апофеозом широкомасштабного рекламного натиска:
ДЕВУШКИ С КРЕПКИМИ ЗАДНИЦАМИ
ПРИГЛАШАЮТСЯ НА КОНКУРС КРАСОТЫ
стало пятьдесят тысяч заявок на участие в конкурсе от девушек в диапазоне между двенадцатью и сорока девятью годами. Включая шестидесятидвухлетнюю Сару Абрамовну Заболоцкую, которая приходится Фридману родной тетей и была внесена в список под давлением семьи. Но с той поры как Сара Абрамовна, поливая традесканции, выпала в окно и начала прихрамывать на левую ногу, ее никто не видел.
Отборочная комиссия под чутким руководительством отца-основателя трудилась не покладая рук в табачном чаду и атмосфере редкого взаимопонимания. Вначале рыдали от смеха буквально над каждым письмом. Особо примечательные экземпляры развешивались на импровизированном стенде, расходились по рукам, через знакомых газетчиков публиковались в юмористических колонках "Литературной газеты" и "Московского комсомольца".
Затем, когда почту начали свозить грузовиками и масштаб затеянного сделался для всех очевидным, опрометчивую тактику сменили. Теперь из мешка с письмами кто-либо из членов отборочной комиссии, менее всего занятый дегустацией крымских портвейнов, свободной рукой вытягивал несколько конвертов и передавал их на рассмотрение вышеупомянутой комиссии. То есть попросту выкладывал на заляпанный липким пойлом стол. Остальная корреспонденция сразу именовалась мусором и относилась на ближайшую помойку уборщицей Раечкой.
После того как отборочная комиссия, превозмогая усталость и пессимизм, одобрила полторы тысячи реальных претенденток, операция, наконец, перешла во вторую стадию: интервьюированию кандидаток и разглядыванию их живьем. Здесь было еще веселее. Барышень просили раздеваться и читать собственные письма с выражением. Все хохотали просто до усрачки. По окончании экзекуции осталась сотня притязательниц, готовых идти до победного конца.
Красавиц, не прошедших горнило отборочного тура, здесь же, на четвертом этаже гостиницы "Пекин", утешали члены отборочной комиссии.
Третья, самая ответственная часть мероприятия, предполагала выявление среди участниц индивидуальных особенностей, скрытых резервов и поиск персональных спонсоров.
Поиском спонсоров, материальной частью и прочей незначительной в таком предприятии рутиной занимались квалифицированные специалисты, привлеченные Ваней из Москонцерта. Зато выявлением скрытых резервов заведовал лично Фридман. От непосильного труда он осунулся, поблек и стал пить втрое больше обычного. Но его, как это ни парадоксально, спасли конкуренты.
Ранним утром в кабинете Фридмана, сверкая солнечными бликами на кожаных затылках, появились парламентеры. Для переговоров. С собственными утюгами. Они оказались людьми немногословными и говорили только по делу, используя преимущественно непарламентские выражения, идиоматические обороты и тяжеловесные междометия, а также, угрожая физической расправой всему персоналу. За каких-то пятнадцать минут они внушили Фридману закрыть лавку и больше не высовываться.
Искушать судьбу Ваня не стал.
На текущий момент основную статью его доходов составляют антикварные безделушки и архивы ГПУ, которые в свое время натырил на Лубянке дед Фридмана по матери, и которыми теперь до верху забит один из шкафов у него дома. Фридман с чувством всеобъятного человеколюбия и пацифизма продает бумаги журналисткам из CNN.
Когда Фридман крепко садится на мель, он берет деньги в долг. И никогда не отдает.
Что и говорить, Фридман беззаботный человек. Аки стрекоза, которая скачет с цветка на цветок, вполне ценя мимолетность самой жизни, Фридман прыгает с одной девушки на другую. Он не строит планов на завтрашний день и совсем не платит взносов в Пенсионный фонд РФ.
Многочисленная родня Фридмана целыми колониями обосновалась по всему белому свету, благодаря чему у него обширные связи за границей. Ходят слухи, что его троюродный дядя -- генеральный прокурор в Гондурасе.
Если недавно на улицах города вы встречали раскрепощенного субъекта в бобровой шубе, с сомнительным прошлым, подмоченной репутацией, славой человека, готового на все или, во всяком случае, на многое, и сигарой величиной с перезрелый огурец во рту, этот человек, вне всякого сомнения, Иван Аркадиевич Фридман. Так и знайте.
Друзья у Фридмана натуральный сброд. Все как на подбор бездельники вроде литературных критиков или сексуально озабоченные театральные режиссеры. Как ни странно, мы с Максимовским тоже его друзья.
Все вышеперечисленное, безусловно, означает, что, несмотря на свой внушительный фасад, Иван Аркадиевич неисправимый романтик. Впрочем, сейчас вы сами в этом убедитесь.
Картина четвертая
Апартаменты Фридмана. Московское время 8 часов 45 минут утра (56 часов 251 минута 00 секунд китайского народного времени соответственно).
-- Кто там? -- спросил детский голос.
-- Водопроводчики, -- ответил Максимовский, оживая на глазах и расправляя повисшие было крылья.
Щелкнули один за другим двадцать пять замков, тридцать шпингалетов, брякнула цепь, дверь со страшным скрежетом отворилась, и полуголая зеленоглазая нимфетка, вероломно хлопнув пушистыми ресницами, сказала:
-- Доброе утро. Вы из ЖЭКа?
-- Ясный перец, из ЖЭКа! -- Максимовский вошел первый, тесня ее грудью. -- Вот это да! Везет же мне! Ну-ка, ну-ка. Секундочку. Сейчас мы тоже разденемся и сразу познакомимся.
-- Что вам угодно? -- испугалась нимфетка.
-- На вас поступила жалоба.
-- От кого? Вы ошибаетесь!
-- Дорогая мадемуазель, вынужден вас поставить в известность, что первое впечатление, как правило, обманчиво. Я никогда не ошибаюсь.
-- Подождите, пожалуйста, за дверью.
-- Я предпочитаю быть на даме сверху. Кроме тех случаев, когда не позволяет обстановка, конечно. А вы?
-- Иван Аркадиевич! -- шарахнулась от него нимфетка и в страшном смятении умчалась прочь.
-- Куда же вы?
Закусив удила, Максимовский ринулся за ней в темноту коридора. Я давно уже заметил, что при виде молодых девиц Максимовский глупеет.
Фридман живет в старом особняке на углу Сретенского бульвара и Милютинского переулка. Квартира у него не четырехэтажная, но все равно достаточно просторная: пять или шесть комнат, не считая прихожей, бесконечных коридоров, холла, кухни, столовой, уборной, двух ванных комнат, чулана, а также двери, которая крест-накрест обита железными полозьями от саней и навсегда заперта ржавым висячим замком.
Все убранство квартиры, начиная от пушистых персидских ковров, по которым ступаешь, словно по густой июльской траве, и, заканчивая допотопными бронзовыми выключателями в форме распустившихся тюльпанов на стенах, может без труда составить законченную экспозицию целого археологического музея, дорожащего не только своей репутацией, но также и вкусом.
Злые языки поговаривают, что весь этот ампир, раннее барокко, малые скульптурные формы и другие аксессуары эпохи Возрождения экспроприировал дед Фридмана по линии отца -- сказочный революционный богатырь и классовый многоборец -- Аарон Моисеевич Петрушкевич-Пендерецкий у графа Троекурова, предварительно надругавшись то ли над старшей дочерью, то ли над итальянским парикмахером, расстреляв всю семью графа и спалив его имение.
Сказывают также, что следующим неутомимым собирателем исторической мебели, собрания западноевропейской живописи и материальных этнических шедевров стал видный Советский! хозяйственный деятель и специалист по снабжению -- родной отец Фридмана -- Аркадий Ааронович Протопопов, который, в свою очередь, в 1945 году был назначен ответственным за транспортировку трофеев из поверженной Германии.
Центральную комнату в квартире занимает спальня, оборудованная Фридманом в соответствии с его собственным пониманием красоты, стиля и комфорта. Большую часть жизни Ваня проводит в этом помещении. По поводу распущенности и невоздержанности хозяина в определенных кругах слагаются легенды.
