Мы все из глины

XXI век – эпоха псевдодуховности. Возможно, вы не согласитесь с этим утверждением и скажете, что это чудесное время объединения людей общими взглядами и целями. Но я считаю иначе.

Духовность – это моральные ценности и традиции, это личный, внутренний путь человека в поисках высшего, нематериального, смысла своего бытия. А религия – связь человека с высшими силами, с чем-то большим, чем он сам, как бы это ни называлось в разных традициях. Что же происходит в наше время?

Общество переполнено «гуру», которые знают, как человеку жить, что думать и чувствовать. Но стремятся эти учителя к своим, вполне приземленным, целям. Иметь как можно больше подписчиков в социальных сетях и быть успешными.

Успех стал мерилом «правильного» отношения к жизни. Настала эра всевозможных тренингов и придуманных учений, которые якобы основаны на синтезе различных древних знаний. Критерий качества один: если ты успешен, значит, прав, и учение твое верно. Духовный путь стал не самоцелью, а инструментом для удовлетворения честолюбивых помыслов современного человека.

А если допустить утопическую мысль, что духовность может быть главным пунктом государственной политики, и к власти придут те самые люди, которые агрессивно навязывают свои тренинги в интернете? Что из этого получится?

Станет ли человек счастлив? Сомневаюсь. Познание себя – интимный, живой процесс, который претерпевает бесчисленное количество трансформаций. А навязанная мысль приведет к все большему непониманию, как жить. А главное, зачем.

Единая для всех духовность – это некий «духовный социализм». То самое учение, которое, представим, станет единственно правильным для всех. И конечно, духовность будет основным благом, которое распределяется в социуме поровну. Каким будет это общество?

Это роман-метафора, роман-медитация. Вы здесь не найдете четких ответов, но задумаетесь, что такое духовность истинная и мнимая. Давайте вместе поразмышляем на эту тему и начнем наше шаманское путешествие.

Говорил я то, что нужно всем:

Славил обольстительную страсть,

Открывал невольникам эдем

И клеймил неправедную власть.

Утверждал, что нет небесных чар

В четверице изначальных сил,

Что, смеясь, вселенную гончар

Из непрочной глины сотворил.

(С. И. Липник. «Из восточной рукописи)

Глава 1

Шестой день, свернувшись эмбрионом на кровати под клетчатым пледом, лежал Иван Андреев. Рядом стоял табурет с лекарствами и медный тазик с холодной водой, через его бортик перевешивалось мокрое вафельное полотенце. Оно, как мертвая серая рыбешка, безжизненно смотрело на паркет, истекая застоявшейся водой. В черной лужице отражался свет новой луны, робко заглядывавшей в окно. А с подоконника вглубь темной полупустой дачной комнаты смотрела вереница больших и маленьких кактусов. Плед закопошился. Из-под него раздался сиплый стон. Андреев трясущейся рукой потянул полотенце, и тазик с грохотом опрокинулся. Вода потекла в коридор. В этот момент раздался частый стук. Андреев приложил полотенце к узкому горячему лбу и облегченно выдохнул.

– Сосед! Ты жив? – послышался с улицы бодрый мужской голос.

– Жив, жив! Заходи, Николаевич!

В коридор по-хозяйски зашел коренастый мужик в бейсболке и распахнутой красной клетчатой рубашке, из-под которой торчал загорелый круглый живот. Николаевич был председателем правления садового товарищества, дела вел четко и строго, не прощая дачникам задолженностей. Но к долгам соседа относился лояльно и всегда был с ним обходителен. Андреев, по-дружески подшучивая над ним, прозвал его на американский лад Реднеком.

– Как ты? – участливо спросил Реднек, приподняв бейсболку. В полумраке забелел его морщинистый широкий лоб.

– Почти сорок, – слабым дрожащим голосом ответил тот.

– Давай скорую вызову, – Реднек вытащил мобильник из кармана рубашки и уже приготовился набрать номер.

– Э, не… Убери! Не хочу в больницу! ‒ взмолился Андреев.

– А если у тебя пневмония? К врачу надо, сосед. Шестой десяток пошел – не молодой пацан, чтобы так хорохориться.

– Достань лучше из того шкафчика хреновуху, – Андреев указал на угол навесной полки, которая виднелась из кухни.

Реднек молча встал и наполнил две стопки.

– За тебя! Будь здоров! – сказал он, протягивая стопку соседу.

– Тебе, Реднек, пить не советую, – приподнявшись с кровати, произнес Андреев неожиданно строго. Николаевич глянул на него круглыми глазами, и рука со стопкой невольно опустилась.

– Вспомни, как ты сегодня с лестницы полетел, когда спускался с чердака, и как головой об угол стены долбанулся. У тебя голова до сих пор кружится. Сотрясение, дружище.

– Сейчас она закружилась еще больше, – Реднек медленно опустился на кровать и поставил стопку на табурет с лекарствами. – Как узнал?

– Знаю и все, – нехотя ответил Андреев, опустошив стопку.

– Чур меня, чур! – перекрестился Реднек, перебив соседа.

– Молчи! А то ляпнешь еще что-нибудь. И давно это у тебя началось?

– Как заболел.

– Да, и правда, странная болезнь. Свиной грипп…Птичий грипп… Может, новый вирус какой?

– Бог его знает, Николаевич, – Андреев взял с табурета реднековскую хреновуху и, зажмурившись от удовольствия, выпил.

– Ладно, сосед, я пошел. Будь! – Реднек поспешно утопал, несколько раз махнув рукой на прощание.

Андреев вновь укутался с головой в плед. Ему мерещилось, что он один сидит в ветхой вагонетке, которая на бешеной скорости мчит по крутым виражам американских горок. А ведь Андреев никогда на них не катался. Он лишь когда-то со стороны видел, как у других захватывает дух. «Обязательно попробую», ‒ говорил он сам себе. И вот сейчас представилась возможность… Только вокруг было пустынно ‒ никто, задрав головы, не смотрел на него снизу. Все аттракционы существовали исключительно для него, отчего сердце сжималось от страха. Пугало и то, что еще одним пассажиром был молодой человек, очень похожий на Андреева. Он ехал за ним следом, и ни один мускул на его лице не дрогнул, когда вагонетка сделала очередной сумасшедший вираж.

***

Был жаркий, томный летний день. Будоражил воздух, наполненный догорающим ароматом сирени и цветов вишни. Андреев был по-настоящему счастлив. Молодой, дерзкий, он получил диплом с отличием. Перспективный архитектор – так сказал про него научный руководитель, старый, всеми уважаемый профессор Московского архитектурного института.

Андреев в то время жил вместе с матерью и молодой женой на окраине столицы в двухэтажном деревянном бараке. Он возвращался домой навеселе, довольный собой. А в кармане старого твидового пиджака, доставшегося от деда, грел сердце диплом МАРХИ, самый настоящий.

Двор на удивление был пуст – ни местных ленивых мужиков, играющих в домино, ни склочных старух, ни детей. Только мокрое постельное белье говорило о том, что недавно здесь кто-то был. Очень знакомые простыни. Только молодой человек не мог припомнить, кому они принадлежат.

Андреев подумал, не задержаться ли во дворе. Соседям показаться. Он ведь теперь непременно станет уважаемым, достойным человеком. Собственная квартира, машина «Волга» ‒ жизнь только начиналась. Позади останутся грязный барак и жизнь в нищете. Как с таким дипломом не поверить в свое светлое социалистическое будущее. Жизнь только начиналась, и начиналась она замечательно.

За плотными рядами развешанного белья послышались легкие, едва уловимые шаги. В небольшом просвете мелькнула чья-то тень. Андреев замер – может, кто-то из соседей ‒ он поздоровается, покрасуется. «Здравствуй, Ванечка» ‒ скажет сосед или соседка. – «А чего ты вырядился?». Андреев слегка улыбнется, расправит грудь: «Диплом с отличием защитил». И Петр Алексеич или Зинаида Николаевна так и ахнут. Или вот Леночка, с которой в параллельных классах учился. Даже лучше, если Леночка.