Тяжелые простыни покачнулись. Свободные края наволочек и полотенец взмыли вверх и комом намотались на бельевую веревку. Кто-то явно пытался пробраться. Андреев засмеялся ‒ сейчас из белья вывалится местный выпивоха. Но вместо этого он увидел несколько крепких мужчин в штатском, приближавшихся к нему четким уверенным шагом. Лица у них были, что называется, каменными. Незнакомцы были приземисты и коротко стрижены. Оба – квадратные, словно скульптор, не придав никакого изящества, не обтесав, забыл о них. Один рыжий, как апельсин, у другого волосы блестящие, черные, как гуталин. «Апельсин и Гуталин», ‒ отчего-то подумал Андреев, хотя внешность незнакомцев совсем не располагала к смешным дворовым кличкам.

‒ Андреев? ‒ в проброс спросил рыжий.

‒ Он самый, ‒ озадаченно ответил Андреев.

‒ Разговор есть, ‒ сказал второй.

‒ А вы кто?

‒ Давай отойдем от подъезда, и мы все объясним.

Тон мужчин был безапелляционным. Андреев понял, что отказаться он не может, отчего резко протрезвел. Неизвестные отвели его в сторону от веревок с бельем.

‒ Завтра к тебе придет человек. Поедешь с ним. За колбасой, так сказать… − не мог подобрать нужных слов рыжий неприятный молодой человек.

‒ Какая колбаса? Вы кто?

‒ Кто мы – это не важно. А колбаса нужна всем.

Отказаться от такого предложения – грех, − пустил смешок брюнет. – Надо же накрыть достойный стол по случаю успешного окончания института.

− Вы откуда знаете? – испугался Андреев.

− Несложно догадаться, − усмехнулся рыжий и показал толстым пальцем на карман, из которого выглядывал жесткий переплет диплома. Андреев машинально попытался его пропихнуть дальше вглубь, но ничего не вышло. Любое пространство ограничено в своих возможностях. Карман оказался не бездонным, Андреев так и застыл, схватившись за край документа.

− Нечего тут думать, − брюнет покрутил рукой, что означило «думай, парень, быстрее».

‒ Я рассмотрю это предложение. Какая, кстати, колбаса? ‒ замешкался Андреев.

Незнакомцы, переглянувшись, улыбнулись.

‒ Сервелат – пальчики оближешь, − ответил рыжий, в уголках его рта скопилась вязкая слюна.

− Предложение, конечно, заманчивое… Я подумаю.

− Ладно, братец, колбаса тебе бесплатно, − нетерпеливо сказал брюнет, после чего повисла неловкая пауза. Андреев не знал, что и думать. Наверное, однокашники решили устроить сюрприз. Будь они прокляты! Хотят колбасой угостить и водку налить – пусть. Не отговаривать же их от благих намерений.

На следующий день за Андреевым приехала новенькая черная «Волга». Он молча сел назад. Водитель, навалившись на руль, не удостоил вниманием пассажира. Лишь слегка приподнял легкую кепку и тяжело выдохнул, чтобы убрать с верхней губы мешавшие волоски соломенных редких усов. За несколько часов пути он не проронил ни слова. Когда машина подъехала к безлюдному пустырю, попросил Андреева выйти. И денег не взял, что еще больше смутило новоиспеченного выпускника. «Ладно», − подумал он. – «Гулять так гулять».

‒ Дальше только пешком, − извиняющимся тоном сказал водитель.

‒ Куда пешком? ‒ испугался Андреев. – Не вижу ни одного продуктового магазина.

− Да не бойся, метров сто пройти. Там все увидишь.

От грунтовой дороги в лес вела неприметная тропинка. Водитель не соврал – Андреев, действительно, шел недолго. Остановился в заросшем борщевиком поле. Ба! Это становится не смешно и совсем не по-дружески. Не нужна никакая колбаса. Андреев уже развернулся, но его тут же кто-то окликнул. Через несколько минут он увидел незнакомого мужчину, на десяток лет старше себя. Тучный, но одетый по-деловому элегантно. На загорелом лице ни единой морщинки. Губы тонкие, неподвижные, а большие карие глаза улыбаются.

‒ Рад познакомиться, ‒ протянул он руку Андрееву. – Виктор Дождев.

− Вы продавец колбасы?

Дождев поперхнулся, но глаза по-прежнему блестели и улыбались.

− Не совсем…, ‒ задумался он, а потом усмехнулся. –Продавец колбасы… Не знаю, что вам сказали. Но вас ждет хорошая работа. Не колбаса, конечно, в прямом смысле слова, гораздо лучше. У вас будет все! Колбаса в том числе. Андреев побледнел. Не ослышался? Такой резкий и необоснованный переход от колбасы к работе мог сбить, кого угодно, тем более Андреева, на тот момент романтичного наивного юношу.

‒ Вам предстоит построить лабораторию для нужд Советского Союза. Понимаете, как это ответственно и почетно?

‒ Ничего не понимаю. Почему вы мне предлагаете это?

‒ Вы были на хорошем счету в институте. Все рекомендации имеются.

‒ Тогда причем здесь колбаса?

‒ Забудьте вы уже об этом, ‒ впервые Дождев нахмурил лоб, отчего на его гладком свежем лице проступило несколько глубоких старческих морщин.

‒ Нам с вами придется тесно работать, так что времени, чтобы узнать друг друга получше, будет достаточно.

‒ Мне лестно, что вы оказали такое доверие. Но у меня нет такого огромного опыта, на который вы рассчитываете.

Дождев нетерпеливо махнул рукой. Пора переходить к делу – все эти размусоливания утомили его. Человек, он был простой и прямолинейный, и пустую болтовню очень не любил.

‒ Здесь ‒ Дождев полной рукой очертил круг. – вы будете строить современную, отвечающую всем требованиям, лабораторию.

‒ Что там будут делать?

‒ Логично, что опыты, ‒ ядовито ответил Дождев.

‒ Я не просто так интересуюсь. Мне нужно знать: какие опыты, чтобы грамотно спланировать помещения, ‒ по-деловому объяснил Андреев, заложив руки в карманы брюк.

‒ Любые. Так что думайте.

Так жизнь Андреева обрела четкие перспективы. Почти год ушел на то, чтобы спроектировать и вместе с бригадой построить огромный, оснащенный всем необходимым, бункер. Правда, за это времени ясности о том, чем будут заниматься в лаборатории, не появилось. Ответы начальства были уклончивыми и туманными. Вскоре Андреев и вовсе перестал этим интересоваться. В конце концов, не мое собачье дело – и лезть не надо. Когда настало время внутренней отделки помещения, сюда стали приезжать, как понял Андреев, какие-то важные шишки. Первым ему был представлен некий Владимир Зябликов, утонченный, явно претендующий на свою исключительность да к тому же жуткий сноб. Выражался он загадочно и высокопарно, будто владел уникальной информацией, недоступной обычным людям.

‒ Нам предстоит набрать экспериментальную группу. Главный критерий ‒ чувственное и ясное восприятие мира. В ближайшее время мы это сделаем, ‒ уверял Зябликов на самом первом собрании, на котором по случайности присутствовал Андреев. В тот день небольшой зал был набит битком. Сидели какие-то уважаемые люди. Они внимательно слушали Зябликова. Некоторые из них даже что-то записывали.

‒ Мы во многом будем на шаг впереди. Вы только представьте, какой силой обладают те, кто знает все о грядущем. И о месте каждого в загадочных свитках судьбы. А кое-кто может и вносить изменения в эти письмена. Полезные нашей родине изменения, разумеется.

В зале повисла тишина. Каждый, наверное, задумался, и как показалось Андрееву, потому что он сам испытывал это чувство, ужаснулся. Представьте, вся ваша жизнь и вы – не нечто удивительное, вы, как актер, играете по написанному за вас сценарию. Судьба, скажете вы. Но можно ли ее обмануть?

От одной мысли, что все происходящее неизбежно, по телу бежали мелкие мурашки.

‒ Какая это сила! Это похлеще всякого ядерного оружия, ‒ продолжал воодушевленно говорить Зябликов. ‒ Обостренная интуиция – своего рода панацея от будущих катаклизмов. Люди, а точнее, мы всегда должны быть на шаг впереди. А как будут трепетать враги нашего Отечества! Вы только представьте!

Андреев представил, что если бы советские разведчики обладали такой несказанной силой, то их бы никогда не поймали. С помощью телепатии они получали бы информацию и безопасно передавали ее таким же, как они, удивительным людям. Холодная война стала бы еще холоднее, но тем интереснее. Скорее всего, и противник придумал бы что-то подобное. А родина пришла бы к тому же – слежкам, гонениям и казням. Только допрашивать уже никого не надо. Специальные одаренные сотрудники и так проникают прямо в мозг подозреваемых. Андрееву в тот момент это все показалось пустой бесперспективной затеей. Занятно, но если итог один, то в чем смысл? Впрочем, Андреев не сильно разбирался в холодной войне.