"Не одобряешь мою кандидатуру в свои мужья?" - Joseph безжалостно надавил ладонями на груди подруги детства.

  "Joseph! Будь ты проклят!"

  "Бессовестная ты! Я же с добрыми намерениями, с грандиозными планами, а ты, как все!" - Joseph прожигал взглядом дыру в голове подруги детства... - Cristo не успела закончить рассказ, он бесцеремонно прерван дикими хриплыми криками с палубы.

  Корабль дернулся, словно из него вышел дух.

  От толчка многие упали на пушистый ковер, и пока барахтались, корабль накренился и, наверно, сдвинулся с места.

  Virginie Albertine de Guettee догадалась, что юноша привел опытного лоцмана, и наемные матросы, несмотря на печаль, которая обязательно селится в сердце каждого работника порта, обжились на судне.

  - Лечь в дрейф! Убрать с дрейфа! Паруса по ветру! - Кто-то отчаянный кричал так, что оперная певица в восторге засунула пальчик в рот. - Бросить лаг.

  Встать на румб! На марсе! Штык болотный!

  Обрезать корму! Очистить снасти!

  Пересечь экватор по подветренному берегу!

  Полундра! Расцветиться флагами! - голос завораживал девушек, Virginie Albertine de Guettee заочно влюбилась в лоцмана, не представляла его фигуру, но за одно только умение громко кричать и отдавать, пусть бессмысленные, но красивые команды, его полюбит любая девушка, пусть даже он с деревянными ногами.

  Не в силах сдержать любопытство графиня побежала к выходу из каюты, забыла, что она нагая, как ветер.

  Заботливая Odette de Sassenage на ходу замотала графиню в шелковую накидку с синими и белыми цветами по краям.

  "Вдруг, я встречу на палубе самого красивого принца, свою истинную любовь! - Virginie Albertine de Guettee дрожала в горячке безумства. - Ужасно, если вы все испытываете нечто подобное, тогда придется делить лоцмана на всю команду.

  Может быть, у меня в крови неисправимый дефект, отвечающий за то, что я себя выставляю на посмешище, будто я не благородная особа, а скотница". - графиня писала на ходу.

  - Я сама пережила подобное и навсегда усвоила урок - "дают - бери". - Раздетта успокоила Virginie Albertine de Guettee, а другие рабыни, не остывшие после пламенного рассказа Cristo, согласно закивала головами с горящими глазами. - Нет ничего удивительного в том, что голос невидимого лоцмана вызывает в нас любовь, а любовь - обыкновенная потребность, как сон, еда или умывание, и больше мы от голосов не ждем таинства и романтических отношений, которые окажутся простыми розовыми мечтами.

  Последние несколько минут я думаю о том, как долго продержалось бы мое существование, если бы Судьба опрометчиво не привела тебя на рынок рабов, ты постучала в наши сердца.

  После торгов на рынке рабов любой роковой боцман, являющийся символом вечной любви, пробуждает во мне чувства, когда я смотрела в расширенные зрачки работорговца! - Odette de Sassenage умело поддержала Virginie Albertine de Guettee за локоток.

  При их появлении невысокий толстый мужчина развернулся на палубе на каблуках, вышел из себя, и долго не мог вернуться свое тело.

  В его рыжей бороде застряли перья попугая, а сама одноногая птица сидела на левом плече лоцмана, улыбалась девушкам и излучала добро.

  Virginie Albertine de Guettee представила лоцмана своим мужем, и сердце ее взорвалось горячей волной.

  - Кто разрешил рабыням находиться рядом с мужчинами? - в голосе лоцмана нет злости, лишь одно равнодушие, а бездушие приводит к смерти.

  На рее висел матрос, веревка затянута на его шее, ноги подрагивали в агонии.

  - Ignacio! - Юноша, друг Virginie Albertine de Guettee, с нажимом посмотрел в глаза лоцмана. - Рабыни - любимые девушки команды этого корабля, и обращаться с ними ты должен бережно, как с надутыми парусами.

  Ты волен вешать своих матросов, но сегодня не можешь издеваться над чужими рабынями, потому что они не твоя собственность, на тебе лежит ответственность за выход корабля в открытое море, за будущее своей семьи, за свою мать, которую необходимо вырвать из ядовитой пасти сенешаля.

  В отличие от тебя, я романтический дурак и ставлю женщин выше, чем корабль. - Юноша получил одобрение от Virginie Albertine de Guettee и равнодушный взгляд лоцмана Ignacio.

  Вскоре корабль вышел далеко за пределы бухты, лоцман получил остаток денег от юноши, с помощниками стал опускаться в свою лодку, чтобы вернуться.

  Virginie Albertine de Guettee жестом позвала юношу в каюту капитана.

  Бывшие рабыни разом замолчали и смотрели на юношу другими глазами, более осмысленными, чем два часа назад.

  Графиня набрала воздуха в живот и нашла в себе силы написать то, что не желала.

  "Молодой человек! Мы с вами познакомились во дворце рабовладельца Юлия, и не скажу, что это время пролетело незаметно.

  Не имеет значение, чем руководствовались вы, когда решили в компании девушек плыть за счастьем, охотитесь ли за золотом или за нашей любовью, или просто не устояли перед искушением завести себе гарем, стать нашим братом, и когда представится возможность, то лишите нас чести.

  Я выражу мнение своей команды, - Virginie Albertine de Guettee читала по глазам девушек, что они заранее согласны с любым ее мнением, каким бы нелепым оно не оказалось, подчиняться легче, принимать решение, - вы должны покинуть наше общество.

  Забирайте с собой мертвого матроса, повешенного на палке, грузите его и уплывайте.

  Мужчина на корабле - к несчастью!

  Мы же собираемся ходить по кораблю обнаженными, а вы станете за нами подсматривать. Уходите!