Карты, инструкции - здесь!" - Virginie Albertine de Guettee показала на шкаф со свитками и книгами.

  Она с облегчением вздохнула, когда услышала, как зашуршали листы.

  Virginie Albertine de Guettee не собиралась опускаться до столь низменного занятия, как натягивание парусов и поднимание якоря, ее задача - отдавать красивые приказы.

  Красота намного важнее функциональности.

  - Когда я вошла в вашу каюту, капитан, - Odette de Sassenage облизнула пересохшие губы, - мои мысли были еще заняты пьяными пиратами на палубе, а теперь я полностью поглощена и удовлетворена волнующими формами вашего аристократического тела, изгибом ярких губ, поэтому не сразу догадалась изучать морское дело.

  Однажды я оказалась в страстных объятиях Принца, который хотел взять меня замуж, но те чувства - ничто, по сравнению с моим теперешним восторгом, и полагаю, что мое состояние подобно волнению остальных членов экипажа! - Odette de Sassenage открыла толстый том судоходного искусства, пальцы ее заметно дрожали, но ум оставался натянут, как струна гитары.

  - У меня ощущение дежавю, хотя я никогда не запоминаю сценки из прошлой жизни, где присутствовала обнаженная красивая плоть для спектакля, устроенного для благодарной публики!

  Я не сомневаюсь, что Virginie Albertine de Guettee разделась не ради кокетства, не подстроила специально, чтобы мы могли видеть ее с начала до конца.

  Она открыла для нас свое тело, и тем самым приоткрыла часть души. - Юноша красиво, по-пиратски отставил назад правую ногу. - Полагаю, что не обижу вас и нашу прелестную Virginie Albertine de Guettee, если прерву любование и предложу нанять лоцмана для выхода корабля в открытое море.

  Услугами проводников в узком заливе и выхода из портов пользуются даже самые опытные команды, поэтому это не вызовет подозрения у властей.

  А то, что капитан и команда лежат пьяные - обычно для любого корабля.

  "У меня нет романтических иллюзий, они подождут, я могу спокойно и бесстрастно оценивать вас в ответ. - Virginie Albertine de Guettee писала быстро и изредка от нетерпения мычала. - Наймите лоцмана, а деньги возьмите из карманов пиратов!" - Рука устала писать, но сердце билось.

  Два дня назад Virginie Albertine de Guettee была достаточно умна, чтобы считать себя самой красивой девушкой на свете, и теперь эта уверенность вернулась к ней бумерангом.

  Раздетта ушла на палубу, вернулась с кувшином с окровавленным дном:

  - Я второй раз оглушила капитана Thomas, и эту процедуру нужно повторять каждые пять минут! - Odette de Sassenage передала кувшин в руки Nathalie. - Через пять минут ты ударь капитана горшком по затылку, затем передашь эстафету другой.

  - Спасибо за доверие, Odette de Sassenage! - Nathalie от счастья запела!

  О! Как она восхитительно пела, даже чайки замолкли, услышав чарующие звуки оперного голоса Nathalie.

  Девушки расслабились, а так как юноша ушел за лоцманом, то они не знали, что делать, потому что изучение книжек по навигации всех успело утомить.

  - Каждый мужчина должен из шкуры выскакивать, когда встретит свою самую красивую невесту, свою любовь детства! - Cristo - изящная красавица, ее угольные волосы спускались ниже пяток, и девушка, чтобы они не подметали пол, обмотала вокруг тонкой талии - затеяла беседу о любви, а иных разговоров в компании подруг и не бывает. - Joseph ничем не выделялся среди своих сверстников шести лет, лишь сердце его стучало в незапертую грудную клетку, покрытую тугой сетью канатов стальных мускулов! - Cristo рассказывала, а девушки не обращали внимания на стальные канаты мускулов у шестилетнего мальчика, сидели молча с открытыми ртами, и лишь мгла восторга застилала романтикой очи.

  Если бы кто указал Cristo на неточности в ее рассказе, то этого человека немедленно растерзали бы, назвали его придирки нелепыми, почувствовали бы себя оскорбленными за авторское самолюбие их подруги, а прах несчастного развеяли бы без ненависти. - В семнадцать лет Joseph встретил подругу, с которой десять лет назад начинал делать первые шаги в жизни, имя подруги останется в тайне, потому что другими словами уже не напишешь того, что написано.

  Он решил выказать подруге свою любовь и даже показать край ее, а, если получит отказ, то выпьет несколько капель яда, - рассказчица показала на остатки отравленного вина, и девушки засмеялись:

  "Подруга моего детства, не устроить ли нам грандиозный праздник?" - Joseph прозрачно намекнул девушке своего сердца о том, что им неплохо было бы пожениться.

  "Я? Тебе? Ты? Мне? И что из этого?"

  "Ни тебе, ни мне, ты не ворочай языком, а отвечай, нравлюсь ли я тебе, как человек, или как мужчина?"

  "Ох! Joseph! Имеешь ли ты право на меня, а имею ли я право на жизнь с тобой?" - избранница говорила с трудом, рожала слова.

  "Ах, мое нутро тебе не нравится, и ты вспомнила наши прежние обиды.

  Расскажи, что в моем бронзовом теле вызывает твой гнев!"

  "Ох! Joseph! Разве с губ приличной девушки сорвутся проклятия?"

   "Десять лет назад ты была более сговорчивая, да и ростом ниже, - Joseph размазал по лицу пальцами горькую усмешку висельника, помолчал, напряг бицепсы и ягодицы, откашлялся и продолжал голосом с жирными нотками презрения. - Не любишь меня?"

  "Ох! Joseph! Умоляю тебя! Оставь мое тело и душу!

  Не заставляй говорить то, что вызовет у тебя искусственный сон и естественный гнев.

  Оставим этот разговор еще на десять лет, мы поумнеем, найдем себе дело по душе, и тогда я смогу выразить взглядом то, что сейчас хочу выразить словами!"