"Мама, пирог не покрылся корочкой", - я крикнул из кухни.

  "А косичку? Косичку видишь?"

  "Косичку вижу только свою, но не косичку из спагетти".

  "Хламидий, тогда неси пирог без корочки".

  "Мама, я не могу принести его".

  "Руки у тебя отсохли, потому что ты не женат"?

  "Руки у меня не отсохли, они уверенно заплетают каждое утро косу, а перед сном ее расплетают".

  "Так прикажи своим рукам, чтобы они заплели косичку из спагетти",

  "Не заплетут косичку из спагетти, потому что я съел пирог из спагетти". - Я засмеялся весело и звонко, как смеются необременённые мужчины.

  Мама очень рассердилась на меня за то, что я съел пирог.

  Она с корзиной королевских устриц вышла на улицу, присела на скамейку и начали поносить меня разными нехорошими словами.

  Ругалась мама великолепно, артистично, потому что по вечерам пела в опере.

  Каждое проклятие в мой адрес мама заканчивала двустишием:

  "Мой сын Хламидий съел сегодня пирог из сырых спагетти.

  Мой сын Хламидий съел сегодня пирог из сырых спагетти".

  Мимо проезжала в седле обнаженная принцесса.

  Да, в те времена все принцессы на конях скакали только обнаженные.

  Времена были трудные, поэтому принцессы своим нагим видом поддерживали народ.

  Принцесса услышала дивный голос моей мамы, но не смогла разобрать слов.

  Она наклонилась ниже и чуть не упала с седла,

  "О чем вы так чудесно поете, оперная дива?"

  Моя мама постеснялась сказать, что я наелся сырых спагетти, поэтому у меня раздуло живот и щеки.

  Она немного солгала во имя любви:

  "Я пела, что мой сын Хламидий съел сегодня две корзины королевских устриц.

  Мой сын Хламидий съел сегодня две корзины королевских устриц".

  "Съел две корзины королевских устриц? - По тонкой блестящей коже принцессы побежала дрожь. - Но это же приводит к поднятию сил. - Принцесса с интересом посмотрела на меня, и даже глазки закатила. - Послушай, оперная дива!

  Если твой сын настолько могучий, то я его полюблю. - Принцесса говорила, будто меня рядом нет и я не слышу. - Мне нужен покорный, но мощный муж.

  Я возьму в мужья твоего сына Хламидия.

  Но с одним условием: одиннадцать жарких месяцев в году он будет кушать все, что пожелает, одеваться в лучшие наряды, веселиться, с кем хочет, но в последний месяц года он должен будет каждый день съедать по две огромные корзины королевских устриц и любить меня.

  А если не сможет ни то, ни другое, то я вспорю ему живот кинжалом, - принцесса показала кинжал. - Набью в отверстие острых створок королевских устриц.

  А вместо убитого мужа найду себя другого мощного красавчика".

  "Я рада отдать своего сына в мужья принцессе, - моя мама сразу повеселела. - Он не будет больше меня объедать, не сожрет всех устриц и не проглотит пирог с сырыми спагетти.

   А что касается твоего условия, то до того времени ты, возможно, полюбишь Хламидия, или забудешь о своем условии".

  Я и принцесса поженились под звук фанфар.

  Одиннадцать месяцев я юный наслаждался любимыми кушаньями, носил прекрасные наряды, веселился с кем только желал, по утрам заплетал косу, а по вечерам расплетал ее.

  К концу одиннадцатого месяца я испугался: помнит ли жена о своем условии.

  Но она мне напоминала, и я успокоился, уверенный, что она забыла о двух корзинах устриц каждый день для меня.

  Однако в последний день одинадцатого месяца жена привела меня в спальню, во флигель, где ни разу я не был.

  И в спальне не было ничего, кроме кровати и великолепного юноши на ней.

  И говорит жена мне с усмешкой:

  "Я нашла себе достойного фаворита, - жена показала на наглого мерзавца на кровати. - Завтра я запру тебя в этой спальне одного.

  Оставлю только две огромные корзины с королевскими устрицами.

  До утра ты должен съесть всех устриц, а затем показать мне, как ты меня сильно любишь.

  Если не сделаешь ни того, ни другого, то я казню тебя и заменю вот этим красавчиком", - принцесса ушла и увела за руку наглого фаворита.

  Я испугался, потому что за одиннадцать месяцев разжирел на любимой еде, к любви потерял интерес и способность, а от королевских устриц меня воротило, потому что я питался пирожными и икрой.

  Ждать помощи мне не от кого, поэтому я прилёг на кровать и завыл от страха.

  Вдруг, я услышал тонкий стук каблучков.

  Я поднялся с кровати и увидел входящих в спальню семнадцать очаровательных фрейлин моей жены.