Расум навалился на Хини, прижал ее к бортику, согнул так, что больно стало в ее животе. Девушка услышала шорохи и почувствовала, как подол ее мантии поднялся вверх. Ногам стало прохладно, по правому бедру шарила и гладила грубая ладонь Расума.

     Необычайные мурашки побежали снова по телу Хини, но в этот раз были они не от холода. Кружение перед взглядом, вызванное вином, снова вернулось и в животе все скрутило от твердого края бортика, что сильно уперлось в нее.

     Разум Хини затопил гнев. Она зарычала и, изогнувшись в цепких объятиях, развернулась и что было сил оттолкнула Расума. Тот отшатнулся на два шага.

     — Что удумала? — вскричал он, почесал щеку, криво улыбаясь и мелко дрожа. — Покорись, мелкая варварка!

     — Не смей так называть меня! — крикнула в ответ Хини. Она тоже дрожала от страха и гнева вперемешку.

     Расум бросился на нее, тяжело дыша. Обхватил хрупкую девушку, прижал к себе, целуя ее щеку и тихо рыча, как животное. Отвращение и гнев тоже заставили Хини зарычать. Она снова, что было сил стала отталкивать Расума, пытаться высвободиться из его грубых объятий.

     Два неловких шага сделали они в борьбе и Хини снова толкнула его, но чуть в другую сторону и Расум повалился назад, с изумлением на лице от ее силы и оттого что потерял равновесие. Он расцепил объятия, но правая рука его с треском оторвала рукав мантии на девушке и потащила ее за собой.

     Сам же Расум перевалился через бортик спиной вперед и полетел вниз. Хини снова упала на бортик на живот и видела падение мужчины, его удивленное и злое лицо, и бледно-желтую ткань ее мантии, зажатую в правом кулаке.

     Его тело с хрустом поломало ветви деревьев внизу и в следующее мгновение раздался глухой шлепок. Спустя короткое время снизу донеслись обеспокоенные возгласы и Хини разогнулась. Быстро и тяжело дыша, мелко подрагивая, она сползла по бортику на пол балкона и сжалась. Обессилевшие ноги не держали ее.

     ***

     Ахани вбежал в Мохенджо, огибая груды серых камней, бывших когда то городской стеной. Был он грязен, весь покрыт серой пылью и плохо слышал. В ушах его стоял беспрерывный гул, а глаза слезились и болели от яркой вспышки, что ударила недавно с небес. Нала взобралась на камни за другом.

     Меч Индры на их глазах расколол черные тучи и вонзился в центр города Мохенджо. Высокая шипящая волна горячего воздуха, что быстро спустилась затем с вершины холма, опрокинула Ахани и Налу. Так же попадали ниц и воины-арии Канва и Хотри, что вели пару к городу.

     Когда горячий воздух пролетел, люди встали и побежали в город под затихающим дождем. Тучи стали потихоньку расползаться. Свет и тепло возвращались на землю.

     Запыхавшийся Ахани взобрался на груду камней, за которой начинался город. Повсюду в воздухе висела серая пыль, но все же смутно было видно разрушенные и опавшие дома, из нескольких мест поднимался дым и белый пар.

     Юноша услышал крик и взглянул вниз. У подножия каменного навала сидел сильный воин. Ноги его были придавлены большим камнем. Он кривился и махал Ахани. Канва и Хотри, прибежавшие следом, бросились помогать воину-арию и быстро сдвинули камень.

     — Благодарю, родичи! — прохрипел воин после этого.

     Встал с трудом на ноги с помощью ариев. Был он высокий и очень сильный, с широкими плечами и грудью, защищенной толстой кожаной курткой, загорелый почти до черноты и с гривой густых ниже плеч, черных волос. Так же он покрыт был серой пылью, что и все вокруг.

     — Слава Варуне, ты жив, благородный Ваэджо! — вымолвил Канва, поддерживая воина.

     — Да! — кивнул Ваэджо. — Уберег Варуна! Слава ему!

     — Но надо глядеть, что сталось с нашими родичами! — продолжил он затем. — Ману с сотней ушел дальше в город! С боем шли они! Рубили дасов! А нас оставил позади, оберегать!

     — Идем же дальше! Искать Ману и родичей! — воскликнул Хотри.

     Так впятером пошли они к центру города. С трудом взбираясь на каменные холмы и огибая разрушенные дома. Много павших было вокруг. В основном чернокожие дасы, но попадались и воины-арии.

     Потихоньку с ним присоединялись выжившие. Шатаясь и плохо понимая, выходили они из центра и тогда Ваэджо и Канва осматривали их, разговаривали, приводили к осмыслению. Некоторые выжившие арии были ранены. Тогда раны их промывали водой и заматывали тканью. Так постепенно набралось уже их около сотни.

     Ближе к центру не осталось даже камней. Удар Индры был такой силы и жара, что дома превратились в каменные оплывшие холмы, и не было там ничего живого. Да и не смог бы там выжить ни один воин. В некоторых местах видно было, как тела слились с расплавленным камнем. Центр города Мохенджо был сплошной холмистой каменной равниной, горячей и парящей. И мертвой.

     — Не уберег Варуна нашего старшину! — с болью в голосе произнес тогда Ваэджо. — Ману погиб! Да будет легко ему в царстве Ямы!

     И окружающие его сотни ариев в горести склонили головы. Ахани с тоской оглядывал расплавленную вершину холма, что была совсем недавно живым городом. Он с трудом и медленно понимал и осознавал, что зря проделал такой длинный путь. Старший брат его погиб и некому теперь выручить и вызволить из плена Мартана его мать и сестру Савитри. Нала, стоя рядом с другом, прижалась к нему и держала за руку. Многие арии с недоумением поглядывали на странную пару.

     — Обойдем город, родичи! — выкрикнул Ваэджо. — Может еще кто жив остался! А вечером встречаемся на закатной стороне!

     Арии отозвались одобрительными возгласами и стали разбредаться в разные стороны. Ахани с Налой пошли за Ваэджо, так же как и Канва с Хотри.

     Оставшийся светлый день провели они в поисках. Обходили разрушенные дома, помогали раненым и оглушенным, и плохо видящим ариям, да и некоторым черным дасам тоже. Когда солнце стало заходить, вышли за город на закатную сторону. Здесь уже собралось около двух сотен ариев, загорались костры, собранные из разрушенных балок домов. Пахло жареным мясом и травами. Видно было, как солнце опускалось в дальний лес. Становилось прохладно и темно.