Вскоре караван свернул с широкой улицы на узкий переулок с высокими глухими заборами. Остановился у больших ворот. Те со скрипом раскрылись, впуская телеги внутрь. Во освещенном факелами дворе двухэтажного особняка спокойно разместились четыре повозки.

     Уставшие всадники спрыгивали с лошадей, разминали ноги. Двое расторопных слуг закрыли створки ворот, вставили большой деревянный брус в пазы, наглухо заперев выход.

     Шитра отдал несколько распоряжений и позвал Хини. Выбравшись из повозки, девушка наткнулась на высокую дородную женщину средних лет в глухом темном платье и платке, скрывающем волосы.

     — Это Моринга, — пояснил Шитра. — Она отведет тебя в твою комнату. Слушайся ее и все у тебя будет хорошо!

     Моринга, не говоря ни слова, взяла девушку за руку и повела в дом. Ладонь ее была широкой и сильной. Хини скривилась от боли, но терпела.

     Ей приходилось чуть ли не бежать за строгой стремительной женщиной. Быстрые шаги грозили разорвать подол длинного платья и еще Хини сильно боялась споткнуться и упасть. Казалось, что Моринга поволокла бы ее по полу за собой.

     Женщина распахнула тяжелую входную дверь и пара очутилась в просторном, тускло освещенном зале.

     Здесь стояло несколько низких столов. Вокруг них в изобилии были разбросаны разные шкуры и маленькие подушки. На столах дымились тарелки с ароматной похлебкой, видимо для наемников.

     В животе Хини заурчало, голова закружилась от пряных запахов, но Моринга, не сбавляя шага, протащила ее через весь зал к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

     Быстро вбежали наверх. Девушка слегка порадовалась, что умудрилась не упасть на ступенях.

     Моринга довела девушку по длинному сумрачному коридору до дальней двери. Распахнула ее, втолкнула Хини внутрь.

     — Спи! — рыкнула женщина.

     Закрыла дверь и снаружи стукнул засов.

     Хини огляделась. Комнатку освещал лишь лунный свет, проникающий через открытое окно. В углу уже привычные овечьи шкуры и две подушки. Рядом глиняная чаша с похлебкой, деревянная ложка.

     Девушка набросилась на еду. Когда тарелка опустела и ложка застучала по дну тарелки, Хини оставила ее и выглянула в окно.

     За домом был небольшой участок, засаженный несколькими тощими деревьями. Под некоторыми уже похрапывали наемники. По краям сада лошадиные крытые стойла, откуда изредка доносились фырканья и всхрапывания.

     Ночь над Зара была теплой, тихой и звездной. Хини отступила два шага от окна, опустилась на шкуры и тут же уснула.

     Утром ее разбудила хмурая Моринга. Из окна лился яркий свет и доносились трели птиц. С трудом Хини разлепила глаза, а злая женщина уже тащила ее, не понимающую где она, вниз по лестнице во двор.

     Пробежали по пыльной тропинке за стойла. Здесь на мелком помосте стояла низкая деревянная бочка, обильно обмазанная черной смолой. Под ней потрескивали угли. Вода в бочке шипела. Поднимался белесый пар.

     — Раздевайся! — приказала Моринга. — В воду!

     Хини замерла, не представляя как обнажиться перед незнакомой женщиной.

     — Быстрее! — прорычала Моринга. — Порву платье!

     Хини тут же пожалела свое платье. Эту светлую ткань сшивали они вдвоем с матушкой. Потому она, понурившись, сняла его через голову и аккуратно положила на краешек помоста.

     Тряхнула длинными русыми волосами, прогоняя комок из горла. Взобралась и перешагнула через край бочки.

     Вода была горячей, почти обжигающей. Доходила Хини до середины бедра.

     Моринга удовлетворенно оглядела тело девушки. Покачала головой, поцокала языком.

     Затем наклонился и достала из-под помоста два коротких ножа. Изогнутых и широких.

     — Буду готовить к мужчине! — пояснила она.

     ***

     Ахани стоял в белом поле. Оно простиралось вокруг насколько хватало взора. Тонкие ветки тихо шелестели по ветру. Все они были усыпаны мягкими белыми комочками.

     Хлопковое поле заканчивалось далеко на краях земли и упиралось в бирюзовый чистый небосвод.

     Вкрадчивый теплый ветерок играл с русыми волосами юноши, а сам он настороженно оглядывался.

     Огромное поле не нравилось ему. Оно было слишком тихим, ни птиц, ни мелкого зверья не было слышно.

     Также не было и солнца на небосводе. Сурья пропал. Но яркий свет все равно лился сверху. Не такой как у светлого бога — мягко-желтый, а другой — матово-серебряный, мертвенный и колючий.

     Он заставлял Ахани щурить глаза, впивался как маленькие льдинки.

     Наконец арий разглядел вдалеке хрупкий силуэт и побрел к нему. Хотел пойти быстрее, но темные тонкие ветви сплетались чуть выше колен и с трудом давался каждый шаг.

     Жесткие ветки не хотели расступаться. Цеплялись друг за друга. Переплетались и с тихим шелестом опадали немногие из плотных шариков. Снова смыкались за спиной юноши, восстанавливая слитный белый покров.

     Ахани все шел и шел, тяжело дыша. Натруженные ноги подрагивали.

     Темная фигура постепенно приблизилась и он признал Хини. Девушка стояла не шелохнувшись, замерев как деревянный идол с глазами из голубой слюды. Ни движения, ни эмоций, только черные зрачки наблюдают за другом.