Марута развернулась и, взмахнув длинным хвостом, исчезла в подступающих сумерках. Каршва же, тяжело дыша, опустился на шершавый ствол дерева, кое-как втиснувшись между двумя торчащими сучками.

     «Ох, несдобровать теперь» — думал он. Вытер пот со лба тыльной стороной ладони и пригорюнился, свесил голову.

     " Как теперь найти царевну? И куда ее понесло то? Прибудет благородный — спуску не даст за то, что отпустил сестру его! Вестовые уже донесли, что возвращаются в стан с победой, значит отомстили зендам, будь они неладны. А не надо было дань выпрашивать! Лошадьми причем!"

     Невеселые думы воина прервало всхрапывание лошади над ухом. Каршва вздрогнул и поднял взгляд от травы под ногами. Над ним стояла белая лошадь с поблескивающими зеленым зрачками.

     Юноша признал Маруту и улыбнулся.

     — Ну что расселся? Ищи коня! — виновато буркнула Анхра, выглянув из-за облака белой гривы.

     — Да, благородная! Сейчас, благородная! — Каршва подскочил и побежал в сторону засыпающего табуна высматривая своего Серка.

     Добежал до спящих животных, пометался между ними. Сурья окончательно пропал и близнецы-ашвины засыпали небо яркими звездами. Марута неспешно подошла ближе к спящим сородичам. Каршва пока что отыскал своего гнедого коника.

     — Друг, Серк! — виновато бормотал он. — Вставай, нужна помощь твоя! Прости уж, что отдыхать мешаю!

     Конь послушно фыркнул и поднялся.

     — А куда мы, благородная? — спросил Каршва у Анхры, когда уже взобрался на скакуна, накрытого волчьей шкурой.

     — На Змеиный клык.

     Воин побледнел.

     ***

     Ледяные глаза Велины смотрели в душу Мартана. Высокая, стройная и невероятно сильная стояла она напротив молодого царя. Вся покрытая копотью, пеплом и кровью. Ее бежевое кожаное платье до колен было надорвано и прожжено в нескольких местах. Обнаженные загорелые руки исполосованы длинными глубокими царапинами. На правой скуле наливался кровоподтек.

     Девушка сжимала длинный ятаган, гнутый и с парой зазубрин, на который с опаской косились старшины Кухул и Атар, стоящие возле царя. За широкой спиной Велины сгрудились, ощетинившись кинжалами, сотня зендовых женщин от мала до велика.

     Все кто остался в живых от племени зендов были вытеснены за стены селения и прижаты к реке. Со злостью и некоторые со слезами смотрели они как полыхают их юрты за спинами у воинов Мартана.

     Обильные черные дымы поднимались высоко в небо, начинающее темнеть, и ветренный Ваю не смел касаться печальных дымов, огибал пепельные клубы, не решаясь рвать и разносить их по округе, вместе с душами полегших мужчин.

     — Ко мне уже пришли дюжина родов, Велина! — голос Мартана был спокоен. — И никто из них не сражается с женщинами! Вас никто не тронет!

     — Уходите с моей земли! — зло крикнула в ответ девушка.

     — Твой муж повинен во вражде! — ответил царь.— Я предлагал ему братство, но он вздумал грабить мой отряд!

     — Мой муж — великий старшина! — гордо крикнула Велина. — Он все делал по завету предков! Не хули его!

     — Мы дадим вам новые дома! — предложил Мартан.

     — А взамен? Заставишь жить со своими воинами? — губы девушки скривились в презрении. — Уходи с нашей земли!

     Мартан повернулся к старшинам.

     — Уходим.

     Кухул серьезно кивнул, но у Атара округлились глаза.

     — Тут всего сотня женщин! — прошипел он. — Свяжем и заберем! Родят нам детей!

     — Чтобы каждую ночь ожидать кинжал в горло? — зло произнес царь. — Это мой наказ! Хочешь оспорить его?

     — Нет, благородный! — буркнул он. Развернулся и зашагал к своим десятникам.

     Кухул снова кивнул и ушел к своим.

     — Будь по твоему, Велина! — Мартан повернулся к девушке. — Мы уходим! Да помогут вам боги!

     — Моли богов, чтобы они помогли тебе! — прошипела Велина, но уходящий царь не услышал ее.

     ***

     Хини устала от дороги. Устала трястись в душной повозке. Устала от постоянного присутствия толстого Шитры рядом. От его кряхтения, сопения, хриплых вздохов и особенно от тошнотворного запаха. Как не старался торговец перебить смрад благовониями — ему это мало удавалось.

     Лишь единожды за неделю караван встал возле реки и Хини как смогла отмылась в прохладной воде, не снимая платья, под взорами десятков наемников. Тонкая ткань облепила ее стройное тело и Шитре пришлось быстро сопроводить ее до повозки от греха подальше.

     Торговец не отходил от нее ни на шаг, даже по нужде оставался рядом, все же отворачиваясь. Происшествие с дасом сильно напугало его, ведь он чуть не потерял целое состояние.

     Теперь он следил чтобы Хини постоянно мазала лицо пахучей лечебной мазью и много кормил ее, настаивая чтобы она съедала абсолютно всю принесенную еду — мясо, фрукты и молоко.

     Поэтому в отражении вод реки Хини увидала свое лицо почти что зажившим. Кровоподтек и синева исчезли. Из трепещущей прозрачной глади глянула на нее девушка с изящным овалом лица, чуть скуластым, загорелым, с маленьким слегка вздернутым носиком, легкими веснушками, пухлыми губами и огромными глазами цвета неба.