Сейчас она не рыдала, но, судя по всему, была далека от жизненного оптимизма. Махать удостоверением перед человеком в таком состоянии было бесполезно. Так что пришлось искать новый подход.

– Все хорошо. Я пришел вам помочь.

Обнажив ладони перед собой, мне удалось привлечь ее внимание. Она вышла из ступора, и наши глаза встретились. Ее рассудок был на грани, но еще боролся. Губы шевелились, но слов не было слышно. Я попытался осторожно к ней приблизиться, но даже тогда удавалось услышать лишь обрывки слов. И только когда мне удалось прижать ее к себе, я четко разобрал брошенную мне в ухо короткую фразу:

– Он еще здесь.

«Здесь!!» – отозвалось в мозгу.

Краем глаза я засек мелькнувшую тень. Хотел повернуться, но застыл. Словно парализовало, так что не двинуть ни единым мускулом. Да и чувства куда-то улетучились. Веки мгновенно отекли, нос заложило, а язык стал будто ватный. Только вот во рту был какой-то странный привкус, словно металлический с добавкой клубники.

Внезапно вспомнился дурацкий слоган из рекламы: «идеальное сочетание, которое запомниться вам на всю жизнь». В таких ситуациях невольно задумываешься о роли телевиденья в жизни общества.

Между тем перед глазами уже активно мелькали огромные мушки, а распухающие веки неукротимо сжимали створки глаз. Сквозь остающиеся щелочки я видел девушку. Она была в порядке, но тоже не шевелилась. И, по всей видимости, виной тому был ужас, в котором тонули ее глаза. Я видел в них отражение тени, неторопливо приближавшейся ко мне сзади. Кстати, это последнее, что я помню.

Очнулся я то ли от яркого света лампы, направленной мне в лицо, то ли от разрывающего виски грохота бензопилы. Чисто инстинктивно мне захотелось прикрыть глаза рукой, дабы защитить их от света, но не смог. Увидеть что-нибудь было просто невозможно, а вот по ощущениям я был стопроцентно связан в положении лежа, причем без права двигать головой. Хотя была и хорошая новость – паралич себя изжил.

Разобравшись с самочувствием, сознание переключилось на восприятие звуков. Совсем близко некто весьма агрессивно пилил нечто. И это были вовсе не дрова. Об этом свидетельствовали склизкие ошметки, тучно оседавшие на моем лице.

– Эй! – крикнул я, пытаясь обратить на себя внимание, – Здесь кто-нибудь есть?

Задав вопрос, я понял, насколько он туп. Можно подумать, бензопила работала сама по себе. Таким идиотизмом обычно страдают голливудские ужастики. Ну, типа симпотная студентка, которую мучает глобальный недоебит, посреди ночи Хэллоуина, внезапно выпавшего на пятницу, 13-ое, приперлась в старый заброшенный дом мутантов-педофилов и спрашивает: «Здесь кто-нибудь есть?» Ну конечно есть. Целых двадцать четыре человека сидят и ждут, когда ты только появишься. Причем очередь заняли с прошлой весны.

Однако все лучше, чем просто лежать и ждать с моря погоды.

– Вы меня слышите?! – для большей убедительности я прибавил громкости.

И, видимо, это сработало, так как пила практически сразу затихла. После она куда-то грузно приземлилась, и я услышал тяжелую и неторопливую поступь приближающихся шагов. Когда некто очутился подле меня, его рука резким движением отодвинула лампу от моего лица. С полминуты я ничего не видел, после чего зрение стало возвращаться.

Рядом со мной стоял громила. С коллекцией особых примет туговато. Обычный лысый бугай, смахивающий на мясника из-за маски и фартука, заляпанного кровью. А сняв маску, он лишь добавил унылую рожу, явно скучавшую по кирпичу.

– Чего разорался? Твоя очередь почти на подходе.

– Очередь?

Это слово как-то не вписывалось в характеристику моего нынешнего положения. В голове мысленно возникал образ страждущих возле кассы в супермаркете, но никак не бензопила и не этот чудила.

– Понятно, – к своему удивлению я увидел на его лице нечто вроде улыбки, правда, больше похожее на оскал дохлой собаки, – новенький, а уже хочешь вперед всех. Но порядок есть порядок, – он впал на короткое мгновение в некую сомнамбулическую задумчивость, после чего выдал следующее, – Может, ты один из этих психов, которые трясутся за свое здоровье? Что ж, придется тебе помочь как особому клиенту…

После этого громила по-отцовски ласково потрепал мои волосы и куда-то сгинул. У бугая определенно были не все дома и перспектива как очередного, так и внеочередного обслуживания меня совершенно не прельщала. Только вот я был не при делах.

Отсутствие слепящей лампы особой погоды не делало. Я по-прежнему был обездвижен. Конечно, теперь можно было видеть некоторые фрагменты общего интерьера, но это уж точно не вносило оптимизма. Помещение было заставлено столами для аутопсии. Видимо, это был морг или что-то очень похожее. Только вот если здесь что и вскрывали, так это черепные коробки. Срезали крышу под корень и видимо не без участия бензопилы.

Догадки подтвердились с возвращением самопального гения. В руках он крепко сжимал ту самую бензопилу, с которой я успел познакомиться заочно.

– Ну что, милашка, ты готов принять лекарство?! – в его глазах мелькали безумные огоньки, и он явно не шутил.

– Иди ты в баню, идиот чертов!!! – завопил я, пытаясь извиваться.

Естественно, все попытки были тщетны. Некое отчаяние утопающего. В конце концов, мой взгляд завис на лезвии пилы. Неизбежность украла последние силы. На заднем плане звучала старая знакомая мелодия. Позднее я вспомнил, что то был «Непрощенный».

Бугай дернул за ручку, и пила заревела. Последняя паническая конвульсия пробежала по моему телу, и я снова замер. На этот раз чтобы исподлобья наблюдать за неумолимым стремлением пилы снести мне крышу.

– Фрол!..

Я воспринял эту реплику, как часть песни. Но к счастью последовало продолжение.

– Фрол, твою мать!!! Очнись, скотина!..

Это бугай услышал и, не выпуская из рук пилу, обернулся на зов.

– Хватит. Доктор требует его к себе.

Невообразимая гамма эмоций на какое-то время парализовало мое внимание. Я рад был тому, что мне не раскроили череп. И это было, пожалуй, главным. Остальное как-то померкло и показалось неважным. Извилины зашевелились лишь тогда, когда меня затолкали в кабинет, завешенный темными шторами.

Хотел было оглядеться, но не успел. На столе щелкнул выключатель, и лампа озарила лицо седовласого незнакомца в больничном халате.

«Видимо это и есть Доктор», – подумал я.

Незнакомец впился в меня взглядом и пристально изучал меня несколько минут. Мне это не понравилось, но с другой стороны у этого психа хотя бы не было бензопилы.

– Присаживайтесь, – приказал Доктор, указав на стул перед собой.

Противиться не было смысла, и я сел. А Доктор между тем так и продолжал на меня пялиться. Складывалось впечатление, что я задолжал ему немалую сумму, и он ждет, что я вот-вот отсчитаю хрустящие купюры.

– Что все это значит?

Вопрос застал Доктора врасплох и, судя по сокращению лобных мышц, его постигло удивление.

– Знаю – знаю. Наши жилинские коллеги рекомендовали вам лоботомию. Однако я посчитал, что вы слишком ценный материал для такой банальной процедуры.

– Лоботомию? Да мне чуть было полбашки не снесли. И вообще, это что новая политика агентства? Или так каждого принимают на работу?

На этот раз удивления не было, и даже наоборот. В его зрачках весело бил чечетку едкий сарказм.

– Агентство? Работа? Вы о чем?

– Я федеральный агент. И если это не медкомиссия, то хотелось бы знать в чем дело.

– Значит, агент говорите, – усмехнулся Доктор и швырнул мне папку с документами, – Меня предупреждали на счет вас, но такого, если честно, не ожидал.

– Что это? – спросил я, раскрыв папку.

– Ваша история болезни, дорогой мой Фридрих Мугамба.

С фотографии из папки на меня взирал некий африканец.

– Вы что не видите? Он даже не похож на меня.

Я искал в лице Доктора объяснения, но он был попросту безразличен к моим вопросам. Его взгляд был полон презрительного интереса, а в глазах читалась прописная истина о том, что ему все уже давно ясно и понятно.