Я печально улыбнулся.

– Тогда вы должны знать, в чем мои затруднения.

Она молчала и пристально изучала меня, наморщив лоб, как от боли.

– Да. Вы той ночью были всего лишь младенцем, Эодан. Откуда вам помнить?

– Когда я вернулся сюда, кое-что вспомнил.

– Да?

– Вспомнил запах гари. Вспомнил, как кто-то звал, искал меня. – Я уставился на стену, на линии раствора между камней. – «Где ты, Эодан?»

Эйлин молчала.

Повернувшись к ней, я увидел в ее глазах слезы. Однако она не собиралась плакать. Она страдала заново, переживая ту ужасную ночь.

– Эйлин… – прошептал я, – расскажите об обвинениях Морганов. Расскажите, что случилось той ночью, когда все изменилось.

Я взял перо и повертел его в пальцах.

– Мне нужно знать, как умерла сестра.

– Лорд, неужели отец никогда вам не рассказывал?

Упоминание об отце причинило новую боль. Уже около восьми лет, как он умер, а я все так же ощущаю его отсутствие, словно дыру в теле.

– Он говорил, что мою мать убил Гилрой Ланнон, – начал я дрогнувшим голосом. – Рассказывал, что король в битве отрубил ей кисть руки и притащил мать в тронный зал. Отец был на лужайке перед дворцом и не смог добраться вовремя. Король вынес голову матери на пике. Однако… отец никогда не рассказывал, как погибла Эшлин. Может, он не знал подробностей. А может, знал и ему было смертельно трудно их выкладывать.

Эйлин молчала. Я окунул перо в чернила и стал ждать.

– В ту ночь все наши воины ушли в бой, – сказала она хрипло. – Они были с вашими отцом и матерью, сражались на лужайке перед замком. Даже Шеймус был с вашими родителями. Я оставалась в Брае, с вами и вашей сестрой.

Я не записывал. Пока что. Сидел, уставившись на бумагу, и боялся смотреть на Эйлин. Ее воспоминания представали перед моим внутренним взором.

– Нас почти не извещали, – продолжала она. – Я полагала, что переворот прошел успешно, ваши родители и воины Морганов с победой скачут домой. Я сидела в этой самой комнате, у камина, держала вас на руках, а вы спали. И тут я услышала во дворе шум. Лоис, одна из соратниц вашей матери, приехала домой. Она была одна, смертельно ранена и истекала кровью. Похоже, все ее силы ушли на то, чтобы вернуться и предупредить меня. Я встретила ее в прихожей. Она сразу упала. «Спрячь детей, – прошептала она. – Сейчас же спрячь». Она умерла на полу, а меня охватил холодный ужас. Наверное, мы проиграли, лорд и леди пали, а Ланноны идут за вами и Эшлин. Поскольку я держала вас на руках, то решила спрятать сначала вас. Я решила спрятать вас с сестрой в разных местах, чтобы, если одного найдут, то другой мог уцелеть. Я велела служанке поднять с постели и привести Эшлин. Я стояла, кровь Лоис лилась на пол, а я смотрела на ваше сонное лицо и думала, где же вас спрятать, куда Ланноны не станут заглядывать.

Она помолчала. Мое сердце колотилось, но я по-прежнему не записал ни слова, только чернила капали на бумагу.

– И тут пришла Сорча, – проговорила Эйлин. – Сорча была целительницей. Наверное, она слышала слова Лоис, потому что принесла сверток с травами и свечу. «Пусть он вдохнет это, – сказала она, поджигая травы. – Тогда он будет спать». Мы одурманили вас, и я отнесла вас в одно место, которое пришло мне на ум. В кучу навоза в конюшне. Там я уложила вас, прикрыла навозом. Я знала, что в таком месте ребенка искать не будут.

Вонь… запах нечистот… Теперь я понял. Я закрыл лицо руками, желая, чтобы Эйлин замолчала, боясь услышать, что было дальше.

– К тому времени, как я выскочила во двор, прибыли Ланноны, – продолжала она. – Должно быть, они поехали сначала к нам, а не к Мак-Квинам и Каванам. Гилрой сидел на лошади, недостойную голову венчала корона, а вокруг него – люди с кровью на лицах, факелами в руках, сталью на спинах. И рядом с отцом стоял Деклан. Он был еще юнцом, всего одиннадцати лет от роду, и прежде он бессчетное число раз гостил в замке Брай. Он был обручен с вашей сестрой. Я думала, что он наверняка, наверняка проявит милосердие. Но Гилрой посмотрел на Деклана и сказал: «Найди их». А я могла только стоять посреди мощенного камнями двора и смотреть, как Деклан спешивается и с группой мужчин заходит в замок искать вас и вашу сестру. Я стояла, а король смотрел на меня. Я не могла шевельнуться, могла только молиться, чтобы Эшлин спрятали так же быстро, как я вас. Затем послышались крики и вопли. Но я… я все равно не могла пошевелиться.

Ее голос так сильно дрожал, что я с трудом разбирал слова. Эйлин поставила свой чай, а я отложил перо, опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Вам не следует это рассказывать, – прошептал я. Слова шипами царапали горло.

Щеки управляющей замком были мокры от слез. Она мягко коснулась моих волос. Я чуть не зарыдал от нежности этого жеста, зная, что эти руки спрятали меня, сохранили мне жизнь.

– Деклан нашел вашу сестру, – пробормотала она, не убирая рук с моей головы. – Я смотрела, как он вытащил ее во двор, испуганную и заплаканную. Я, не сдержавшись, бросилась к ней, чтобы отнять у Деклана. Наверное, кто-то из Ланнонов меня ударил. Следующее, что я помню, – я лежу на земле, голова кружится, лицо в крови. Я увидела, что Гилрой спешился, всех Морганов созвали во двор. Было темно, но я помню лица их всех. Мы стояли молча, напуганные, и ждали.

«Где Кейн?» – крикнул король.

И тут до меня дошло… Вашу мать убили во время восстания, но отец выжил. И Гилрой не знает, где он. Это дало мне надежду, пусть и крохотную, что мы можем пережить эту ночь. Пока король не начал спрашивать о вас.

«Дочь Кейна уже у меня, – издевательски сказал Гилрой. – Теперь принесите его сына, и я буду милостив».

Никто из нас ни на мгновение не поверил ему, королю тьмы.

«Где вы прячете его сына?» – настаивал он.

Кроме меня, никто не знал, где вы. А я никогда не сказала бы, король мог разорвать меня на части, но я все равно не выдала бы вас. Поэтому он вывел перед нами вашу сестру и сказал, что будет ломать ей кости, пока кто-нибудь не скажет, где мы прячем вас и где скрывается Кейн.

Она открыла глаза, и тогда мне пришлось закрыть свои. Мои силы иссякли, я подался вперед, чтобы уткнуться лицом в ее фартук, словно я был мальчишкой и опять мог спрятаться.

– Смотреть, как мучают вашу сестру, было самым тяжелым моментом в моей жизни, – прошептала она. – Я ненавидела себя за то, что подвела ее, не спрятала вовремя. Король велел Деклану приступать. Я закричала на него. Кричала, что Деклан не должен этого делать. Он просто мальчишка, по-прежнему думала я. Как мальчишка может быть таким жестоким? И тем не менее он делал то, что приказывал ему отец. Деклан Ланнон взял деревянный молот и ломал кости вашей сестре одну за другой, пока она не умерла.

Я больше не мог сдерживаться и зарыдал в фартук. Должно быть, эти слезы копились во мне всю жизнь. Сестра умерла, чтобы я выжил. «Если бы только это был я, – думалось мне. – Если бы только нашли меня, а она бы выжила».

– Эодан.

Эйлин звала меня из темноты. Я поднял голову, открыл глаза и посмотрел на нее.

– Вы были моей единственной надеждой, – сказала она, вытирая мне слезы, – единственной причиной, чтобы жить день за днем все эти годы, чтобы не умереть от отчаяния. Потому что я знала: вы можете вернуться. После того как Ланноны уехали, ночью ваш отец прокрался в замок. Я никогда в жизни не видела такого надломленного человека, пока не положила вас в отцовские руки и не взяла с него клятвы, что он сбежит с вами. Неважно, куда Кейн уедет и что он сделает. Я сказала, что этот ребенок ускользнул из рук Ланнона и именно он вернется и свергнет его.

Я отрицательно покачал головой: не я это сделал. Но Эйлин взяла мое лицо в ладони и не выпускала. В ее глазах больше не было слез. Нет, теперь в них горел огонь обжигающей ненависти, и он же занялся и в моем сердце.

– Я запишу все наши обвинения, чтобы вы отвезли их на суд, – сказала Эйлин. – После того как их прочитают, я хочу, чтобы вы посмотрели Деклану Ланнону в глаза и прокляли его и его Дом. Я хочу, чтобы вы стали началом его конца, отмщением за ваших мать и сестру.