– Это малиновое?

– Вроде как да… – Отец повертел банку в руках, поднял перед глазами, всматриваясь в густую бурую жижу.

– Да мы не едим особо. Ты же знаешь Машку…

– Ну сам поешь. Я тебе еще грибков принес. В прошлом году тут опят навалило. Замучался собирать.

– Грибы я поем, спасибо.

Отец достал из сумку другую банку, немного потряс ее в руках, от чего откуда-то изнутри пошли мелкие пузырьки. Сквозь стекло виднелись маленькие грибочки, перемешанные с луком.

– Ты масла добавь только. И с картошкой жареной. Вкуснятина – пальчики оближешь!

– Да Машка не жарит картошку. Ты же знаешь. Она диетическое все готовит.

– Ну сам себе пожарь, – обиделся отец. – Или ты уже и картошку пожарить не можешь?

Денис посмотрел на часы. Время подходило к обеду. Пора было выезжать. Пройдя мимо отца, он заскочил в комнату, схватил свой портфель и вышел в коридор.

– Ты куда? – спросил отец, снимая ботинки.

– Ехать пора уже, пап. Иначе в пробки попаду.

– Да не спеши. Пообедай, чаю попей. Потом уж поезжай. От тебя, между прочим, еще разит. – Отец помахал ладонью перед лицом, словно разгоняя воздух.

– Ничего, у меня есть этот, антиполицай, и жвачка. – Денис сунул руку в портфель и вытащил блистер с таблетками коричневого цвета. Выдавив пару штук, он бросил таблетки в рот.

– Помогает дрянь эта?

– Еще бы! Проводишь меня?

Получив утвердительный ответ, Денис первым двинулся к выходу, оттолкнув ногой присмиревшую Мурку.

Когда он зашел в лифт, ему показалось, что звук открывающихся дверей не такой как всегда. Вчера был другой, более звонкий звук. А этот – какой-то вязкий и приглушенный. Как если бы двери терлись обо что-то несмазанное. Звук явно навевал чувство опасности и тревоги. Денис сделал шаг вперед, оттолкнув отца.

– Денис, что случилось? – испугался тот. – Тебе плохо?

– Да нет. Просто звук дверей очень странный.

– В каком смысле? – напрягся отец.

– Глуховатый какой-то, словно смазка у них высохла.

– Смазка? – Отец наклонился вперед, пытаясь понять, послышалось ему это или нет.

– Ну, вчера у дверей был другой звук, когда они открывались.

– Денис, с тобой все хорошо?

– Ладно, пап, поехали. – Денис зашел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Двери захлопнулись, и маленькая кабинка устремилась вниз.

Денису показалось, что свет в лифте довольно странно мерцает. Это было сложно объяснить: он явно чувствовал, что свет изменился, но как именно – не понимал. Свет словно менял свой спектр, что, конечно, противоречило законам физики, которую Денис знал хорошо, впрочем, в последнее время много что им противоречило, особенно в дни тяжелого похмелья. Чтобы не изводить себя мыслями о свете и его изменчивом спектре, Денис закрыл глаза. И тут внезапно что-то пошло не так – лифт будто бы стал разгоняться, но резко остановился и зашатался на месте.

– Вот блядь! – громко выругался отец.

Когда Денис открыл глаза, света в лифте не было. Лишь узкая, едва заметная полоска светилась между дверями.

– Что происходит? – Денис задал вопрос, прекрасно зная на него ответ. Лифт застрял, и скорее всего, на первом этаже. Иначе бы света не было вообще.

– Застряли! – Отец щелкнул зажигалкой, и Денис увидел его небритое постаревшее лицо.

– Как это застряли?! – Сердце начало набирать обороты. Денис тяжело задышал, схватил себя за щеки и стал их щипать, на лбу проступили мелкие капельки пота. – Так нельзя! Мне ехать надо!

Он ринулся к дверям и схватился пальцами за створки, разводя их в стороны.

– Денис, стой, ты же сломаешь их! – попытался остановить его отец, но в этот момент полоска света начала расширяться, заливая пространство лифта. Двери открылись, и Денис выбежал наружу. За ним выбрался отец, потряхивая банками с вареньем и грибами.

Они стояли рядом с машиной и курили. Оба знали, что не увидятся теперь долго, поэтому не спешили отпускать друг друга. Сложив банки в багажник, решили выкурить еще по одной.

– Ты маме только не рассказывай про лифт. Хорошо?

– В смысле?

– Ну, что я напугался там. Неудобно как-то. Взрослый мужик, а повел себя как пацан.

– Да тут кто угодно бы труханул. Я и сам напугался.

– Ну все-таки… не рассказывай. Ладно?

– Хорошо, что мы вылезли, а то, говорят, там подстанция рванула, сидели бы в нем сутки еще, а то и больше. Дядя Витя только что эсэмэску прислал.

– Я бы, наверное, окочурился там. – Денис хлопнул крышкой багажника.

– Да брось ты. В лифте еще никто не умирал.

– Ну, паническая атака тебе была бы гарантирована. А это, пап, зрелище не для слабонервных. Мало бы не показалось.

– Денис, может, тебе уже завязывать с выпивкой? – Отец произнес это очень серьезно. Так, что Денис понял: лучше не спорить. Да он и сам давно хотел завязать, особенно после последнего визита к врачу. Но не мог взять себя в руки: частые перелеты, командировки, встречи с заказчиками изматывали невероятно. А расслабляться по-другому он разучился.

– Наверно, нужно, пап, я уже сам устал от этого. Да и доктор меня ругает все время.

– Давай, соберись, сделай это, сын, – кивнул отец и посмотрел на дорогу. Мимо промчался автобус, набитый детьми. В окнах торчали улыбающиеся рожицы.

– Ладно, пап, обещаю.

Они наконец простились. Денис сел в машину и завел мотор.

Похмелье еще давало о себе знать, но нельзя сказать, чтобы как-то уж сильно мучило. Иногда отдавало в виски острой болью, да, пожалуй, и все. Денис закинул в рот пару мятных жвачек и таблетку антиполицая, надеясь окончательно перебить запах перегара.

Дорога не была загруженной, несмотря на выходной день. Иногда попадались пробки, но они быстро рассасывались, и Денис, прижимаясь к правой полосе, набирал скорость. За окном пронеслась знакомая заправка, потом памятник самолету, сделанный из старого списанного МиГа. Остались позади и крохотные деревушки, в которых жили, наверное, одни только бабки, торгующие у обочины дороги всякой снедью.

Путь постепенно подходил к концу – до Москвы оставалось меньше десяти километров. Иногда ему приходили сообщения из Фейсбука, на которые телефон, лежащий на кожаном сиденье соседнего кресла, отзывался легким побрякиванием. Добираясь до ближайшей пробки, Денис читал сообщение, отвечал на него и швырял телефон обратно. Поэтому сообщения не особо отвлекали его от дороги. Но постепенно пробки рассеялись, скорость движения увеличилась, и Денис увидел, что стрелка спидометра пересекла отметку сто километров в час. Машина гудела, словно радуясь долгожданной свободе. В этот момент телефон снова брякнул – пришло очередное сообщение от старой знакомой. Та спрашивала, как у него дела. Денис, глядя на пустую дорогу, правой рукой нащупал телефон и попытался написать знакомой, что все у него о’кей. Однако сообщение никак не писалось. То есть писалось, но неверно. Пальцы то и дело соскакивали на соседние кнопки, искажая текст. Останавливаться, чтобы ответить, не хотелось – машина шла уже сто двадцать километров в час. Взгляд Дениса метался с дороги на телефон и обратно, иногда задерживаясь на экране телефона дольше, чем на дороге. «Она все равно ведь пустая. Не опасно», – думал Денис, выбирая следующую букву.

Внезапно машину слегка подбросило, словно та наехала на камень или что-то задела. Денис вцепился взглядом в дорогу – ничего, посмотрел назад – тоже пусто. Лишь пешеходная «зебра» мелькнула за спиной. Но на ней никого не было, Денис бы заметил пешехода. Он не все время залипал в телефоне, поглядывал на дорогу и человека точно бы увидел. Вновь бешено застучало сердце, как тогда в лифте. Он провел ладонью по лбу, вытирая холодный пот. Уменьшил скорость до восьмидесяти. Какое-то время ехал молча, словно ничего не случилось, словно и не было этого удара или наезда. Попытался отвлечься, включив приемник и выбрав любимую радиостанцию. На всякий случай посмотрел назад, но «зебра» была уже вне поля зрения.

«Камень, это точно был камень! Или кошка?! Лучше бы камень…» – думал Денис.