- У тебя получится дожить до нашей свадьбы! - Olivier заботливо обмакнул отца в бассейн. - Два дня осталось. - Сын не уточнил, до чего осталось два дня, до свадьбы или до смерти отца, или это одно и то же.

  - Не сомневаюсь, я все продумал, - старик с осуждением посмотрел на Virginie Albertine de Guettee и заковылял в свою спальню.

  Через час все бодрые и веселые после шикарного завтрака вышли из пещеры.

  - Хотел бы я быть похожим на тебя, но есть одно обстоятельство, которое я не учел, - старик по дороге к месту состязания нашел момент, когда братья увлеклись погоней за крокодилом, и он мог спокойно разговаривать с Virginie без свидетелей.

  'Ты не покажешь мне другие пещеры: красную и розовую?' - Virginie Albertine de Guettee горела желанием повесить на шею еще и красный и розовый бриллианты величиной с кокос или с маленькую дыню.

  Тяжесть драгоценностей ее не пугала, а вызывала сладкую улыбку.

  - Пещеры не убегут, - старик засмеялся над своей шуткой. - Но я не люблю, когда меня обманывают. - Старик еще не закончил красивую мысль, о том, кто и как его обманывает, сама фраза казалась ему мудрой и величественной.

  Он сиял в огнях своей мудрости.

  Как всегда сыновья нарушили его мысли.

  - Мы оставили крокодила на развод, поиграли с ним, и хватит! - Lucas улыбнулся, солнце блеснуло на его зубах.

  Virginie Albertine de Guettee красиво прошла перед юношами.

  'Их в первую очередь интересуют мои длинные идеальные ноги и грудь.

  Во всех девушках заложена красота, и я с рождения красивая!' - Virginie улыбнулась своей догадке.

  Через пять минут прибыли на изумительной прекрасный луг.

  На лугу паслись дикие кони, и среди них много жеребцов.

  Графиня угадала самцов безошибочно, потому что они сразу повернули головы и смотрели только на нее.

  Думали, что в стаде появилась новая белая кобылка.

  Братья сплели из лиан длинные веревки и поймали двух жеребцов.

  - Ты можешь меня обругать, но вряд ли мои сыновья обрадуются, когда узнают, что ты влюбилась в меня и флиртуешь, - старик шептал в правое ухо Virginie.

  Lucas и Olivier вскочили на диких необузданных мустангов и обуздывали их.

  Животные подпрыгивали, и все в юношах и на них подпрыгивало.

  Наконец, мустанги смирились с гордыми седоками.

  - Второе испытание заключается в том, - старик на ходу придумывал испытание, он понял, что о нем и об испытаниях начинают забывать, - что тот, кто из вас первый догонит Virginie Albertine de Guettee, тот и получит ее в жены.

  'У меня нет коня, и я не умею на них ездить верхом', - Virginie покраснела, ей показались неприличными эти строки.

  - Я поймаю для тебя самого сильного, самого могучего, самого бодрого жеребца, - Hugo поверил в свою звезду.

  Он надеялся, как в молодости овладеть конем.

  Но сколько он не бросал петлю на шею строптивым мустангам, сколько ни старался, но удалось заарканить лишь молодую белую кобылку.

  Hugo старый, поэтому хитрый.

  В старости приходиться бороться тем, что имеешь, а не тем, что хочешь.

  - Я упростил вам задачу, мои сыновья, потому что люблю вас, - Hugo силой затащил сопротивляющуюся Virginie на кобылу. - Вы легко догоните молоденькую кобылку, но вопрос: кто из вас первый! - Старик подмигнул графине, словно просил прощения за свой бесцеремонный поступок: - Я подобрал самую ласковую самую белую лошадку, под цвет кожи и волос нашей гостьи. - Старик ловко выкрутился, и все поверили, что он задумал поймать не дикого крепкого мустанга, а эту нежную кобылку.

  Для бодрости Hugo хлопнул лошадку по левому уху.

  Лошадка в ответ ударила старика копытом ниже пояса и резво побежала по лугу.

  'Разве на лошадях катаются без седла?

  Я голая, дайте мне седло.

  Мне больно между ног, все жжет от конского едкого пота', - Virginie Albertine de Guettee мычала, и никто ее не понимал.

  Иногда плохо, когда не получается говорить.

  Спрыгнуть с лошади графиня опасалась.

  Она тряслась, билась промежностью и внутренними сторонами бедер о неожиданно острый хребет лошадки, и казалось девушке, что ее сажают на кол.

  Virginie мычанием проклинала старика и его сыновей за адскую боль, которую испытывала сейчас на лошади без седла.

  Белая кобылка бежала неторопливо, она игриво подскакивала, боль в графине в эти моменты взрывалась.

  'Почему они на быстрых жеребцах меня не догоняют?

  Все равно, кто, лишь бы мои мучения закончились.

  А потом я отомщу мужу за непереносимую боль.

  Когда же это закончится?' - Virginie Albertine de Guettee недоумевала.

  Жеребцы дружно шагали в хвосте ее кобылы и не имели намерений догнать ее.

  'Жеребцы, как люди, любуются самкой', - на шестом кругу по лугу Virginie Albertine de Guettee чуть не потеряла сознание от боли, но догадалась.