Даже выжившая обезьянка пришлась бы к столу.

  Через целую вечность по тропинке пришли все.

  Olivier держал на руках счастливую Virginie.

  Virginie Albertine de Guettee держала мокрую недовольную обезьянку, а всех троих на могучих плечах нес Lucas.

  - Отец, мы поймали Virginie, она сама упала нам в руки, - Olivier выглядел немного уставшим, но счастливым.

  - Девушка, как птица! - Lucas глупо улыбался.

  По крайней мере, Hugo казалось, что он улыбается глупо.

  - Первое состязание закончилось ничейным равным результатом, - старик Hugo голодно зевнул.

  Пора обедать! - Не оборачиваясь, старик пошел по тропе обратно к родной пещере.

  Он слышал за своей спиной возбуждённые молодые голоса и удивлялся, что в молодости радуются без причины.

  В пещере, пока Lucas и Olivier накрывали на стол и быстро готовили блюда, нарезали аккуратно мясо и фрукты, Hugo шепнул в ухо Virginie Albertine de Guettee.

  - Ты не должна бросаться с обрыва, когда я прикасаюсь к тебе.

  'Прикасайся, сколько пожелаешь, только я не пойму, зачем ты меня трогаешь, ты же не молодой', - Virginie Albertine de Guettee засмеялась звонко, показывала белые зубки, старик заскрежетал остатками черных зубов.

  - В понятие прикосновений входит и прикосновение губами к губам, - Hugo хотел выкинуть из головы вопрос о поцелуях, но не смог.

  Он поцеловал бы Virginie Albertine de Guettee сейчас даже с прилипшими к ее губам его седыми волосками. - Чем больше я тебя трогаю, тем больше передаю через прикосновения мудрость.

  Если мои сыновья увидят, что я часто к тебе прикасаюсь, то тоже захотят тебя столь часто трогать, но передадут тебе через пальцы не мудрость старости, а глупость юности.

  Ты же не хочешь выцарапать себе глаза от досады, что поглупела?

  - Обед готов, - Olivier стукнул золотым половником по золотой кастрюле с паштетом.

  На этом романтический односторонний разговор старика с блондинкой оборвался, хотя Virginie Albertine de Guettee так ничего и не поняла.

  'О чем говорил Hugo? что он хотел? что он хочет?'

  Обед с беседами плавно перетек в ужин.

  'Я хочу веселиться, танцевать, выслушивать комплименты, - отяжелевшая Virginie Albertine de Guettee с трудом поднялась с золотого трона. - Но я устала, и не хочу сказок на ночь', - графиня грозно посмотрела на Lucas.

  - Я рад, что тебе нравится, когда я сижу на краю твоей постели и читаю сказки, - Lucas не понял, потому что не хотел понимать отказ.

  -Я тоже умею читать сказки, - Olivier обиженно надул губы и гордо надул мускулы на груди.

  - Не беспокойся, я защищу тебя этой ночью от нападения своих сыновей, - старик мелко захихикал, показывал, что шутит и не шутит. - Я буду спать на коврике около твоей кровати.

  'А кто защитит меня от тебя?' - Virginie Albertine de Guettee с вызовом написала, даже мел крошился под ее дрожащими тонкими пальцами.

  Olivier и Lucas захохотали, они даже думать не могли, чтобы их дряхлый (по их мнению, старый) отец мог причинить вред цветущей девушке.

  - Ты сама себя защитишь от меня, - Hugo по-старчески крякнул, предложил блондинке руку. - Твоя холодность лучшая защита от стариков.

  Теперь все зависит только от меня. - Hugo проводил Virginie Albertine de Guettee в ее спальню.

  Посмотрел, как блондинка с обезьяной рухнули в кровать.

  Забежал в свою опочивальню, переоделся ко сну, захватил мягкий матрас с пухом летучих рыб, вернулся в спальню графини.

  Постелил матрас около кровати блондинки.

  Прилег, в волнении выпил бутылку вина, она его и погубила.

  Сторож заснул также быстро, как и графиня, и ее обезьянка.

  Они не слышали и не видели, как упрямый Lucas зашел в спальню, присел на подушку рядом с головой блондинки, открыл книгу и читал сказку о рыбаке и рыбке.

  Для Lucas важно не для кого он читает, а его поглощал процесс чтения, и этот процесс приносил больше радости, если рядом лежит, пусть спит, обнаженная блондинка.

  Следующее утро повторило предыдущее.

  Бодрые Lucas и Olivier танцевали вокруг кровати графини.

  Lucas высоко поднимал колени, а Olivier смешно надувал щеки и грудь.

  Изредка они наступали на храпящего отца, но его судороги не омрачали прекрасное утро.

  Наконец, Hugo разлепил пальцами веки.

  После бутылки вина на ночь он выглядел, как морской огурец.

  На лице Hugo отражались сомнения, стоит ли ему продолжать жить.

  Он с удивлением смотрел на отпечаток огромного бриллианта на грудной клетке графини.

  Блондинка не послушала совета, не сняла бриллиант с шеи на ночь, и нечаянно заснула на нем.

  Но даже теперь, после болезненной ночи, не расставалась с ним.