Как же хорошо, что в школах теперь нет никаких идеологических препонов, всякой социалистической и коммунистической чепухи! Помню, когда я в 1989 году сдавала выпускные экзамены по истории (или обществоведению, не помню уже), мне тетка-коммисарша бывшая (в каждой школе были такие, которые вели идеологическую работу, дада!) задала вопрос: а как вы относитесь к неформалам, панкам, хиппи и тд, к неформальной музыке и пр. Тогда, в конце 80-х, панки и хиппи только начали появляться на улицах Москвы, с крашенными конскими гривами, все в металле, с серьгой в носу, и пр. Я, конечно, ничего не имею против панков и тд, это их личное дело,и я уклончив ответила, что, если они не нарушают общественного порядка, то, в принципе, это не нарушает законов, но мне, типа, это все не нравится, мне лично – нет (ну, мне нужна была пятерка за экзамен, я ведь поступала в Историко-архивный институт, поэтому я вынуждена была говорить то, то эта советская комиссарша от меня ждала). Вот. И я сказала, что, конечно, они выделяются из общей массы, своим внешним неформальным видом портят впечатление, и тд. И эта комиссарша кивала головой с довольным видом. Вот так. Пришлось врать. Иначе бы я не получила бы 5.

А теперь человек может сам, без стыда и страха быть осужденным или даже арестованным ( в СССР сажали неформалов в тюрьму, геев тоже, нельзя было выделяться из советской среды), решать, с кем он – с панками, геями, рокерами, со студентами-яппи (young professionals, будущие бизнесмены, молодые специалисты). Как раз young professionals сейчас – это самый правильный путь к процветанию. Бизнес. Я надеюсь еще устроить свою карьеру тоже по этому пути, мне еще не 35, все-таки.

Милочке недавно исполнилось 2,5 года. Она говорит уже много, но, конечно, не так хорошо, как Маша в этом возрасте. У Маши уже были правильные предложения, взрослые фразы, хотя, конечно, она здорово шепелявила, даже с логопедом долго занимались. А у Милы чистая речь, но зато фразы детские. Иногда Мила пытается вредничать, как Маша, но это не ее стиль, у нее не получается, и ей самой смешно становится, и мне тоже. Просто так вот, ни с того, ни с сего, она вдруг подбоченивается, как Маша, позу занимает, и говорит вредным голосом «неть», и глаза прищуривает. Это если прошу ее что-то сделать, например, а она вот решает побыть Машей немножко. А меня просто смех начинает разбирать, она так смешно пытается Машу скопировать! И Мила сама тоже чувствует, что она смешно выглядит со стороны, потому что это вообще не ее амплуа, не в ее характере выдрючиваться, как Маша, и она тоже смеяться начинает. А за столом любимая Милкина фраза – «сколько съем, столько и съем», мол, не заставляй меня есть много, мама. Как бы заранее меня предупреждает. Это тоже Машина школа. Правда, у Милы это пока звучит так: «Тося сем – тося сем». А мне снова смешно, спрашиваю ее – за Машей, мол, повторяешь? Улыбается мне в ответ, да, говорит, за Машей повторяю, и сама смеется.

Нацепят они обе иногда на себя резиночки для волос, заколки, крабики, куда только можно – на руки, на уши, на волосы, на ноги, на шею, и ходят туда-сюда друг за другом, ногами кренделя выписывают, воображают перед зеркалом, глазки закатывают томно. Такие модницы! А мне радостно и смешно. И для меня одно удовольствие их одевать модно, стильно, нарядно, одежду им выбирать, я просто обожаю их одевать!!! Прямо как будто себе покупаю обновки, честное слово, и за них так радуюсь, как будто я сама нарядная и модная хожу. Очень, очень люблю детей одевать модно!!!! Прямо одно удовольствие!

До сих пор они подкашливают, то одна, то другая. Одна вроде перестанет- другая подхватывает. И так уже полтора месяца. Когда это пройдет – не знаю. Только вот расслабишься, ну, думаешь, все, вылечила деток, ан нет, опять кашлять начинают.

Вот и заканчивается первый том моих записей, первая тетрадь-ежедневник толстая, формата А5, бизнес-тетрадь, Сереже на работе их дарят, а он мне отдает. Не верится даже, что исписала всю тетрадь. Хотя, если честно, то я часто просто заставляла себя делать записи, от нечего делать, особенно в последние полгода, тк забот с детьми стало меньше – они уже не груднички у меня, и времени остается уйма, а делать ничего не хочется, и такая лень накатывает – просто страсть. Хочется просто сесть и сидеть. И все. Вообще, я очень обленилась. Даже худеть стало лень. Вот так. Сама себе противна. Вот и итоги прошедших лет: двое прекрасных детей, муж-добытчик, и я, расплывшаяся и ленивая домохозяйка, зацикленная на проблеме жилья, мебели, а главное-на деньгах. И что будет завтра – кто его знает…

9 декабря. Начинаю новый талмуд, новый том своего жизнеописания. Эту вот книжку-ежеднивник тоже подарили папе Сереже на работе. А в Москве новый теракт, около отеля Националь шахидки-мусульманки взорвали себя и окружающих. 5 человек погибли, 13 ранены. Днем. В центре Москвы. Кошмар. Надо запретить этот агрессивный ислам в нашей стране ВООБЩЕ. Свой первый том жизнеописания я тоже начинала, помнится, с рассказа о путче 1991 года, о государственном перевороте, расстреле мирных жителей перед зданием правительства в Москве, и тд. Но не будем о грустном. Как любил говорить мой дедушка Дима, «не надо печалиться, вся жизнь впереди, надейся и жди» (это из песни советской).

Какие же еще воспоминания из детства? Плавать я училась на старом лягушатнике в деревне, повыше нынешнего мостика, там был песочек и пологий вход речку. До другого берега было метра 3 всего, но посередине была глубина, яма на дне. И так было страшно плыть первый раз без круга, самой! По-собачьи, конечно, с выпученными от страха и напряжения глазами, быстро-быстро перебирая передними лапками-руками, и дрыгая ногами, как лягушки. Смесь стилей. Мы плыли с мамой, а рядом плыла Женя, моя сестра, со своим папой, дядей Леней. Через 5 лет он уйдет от них к другой женщине. Вообще, как говорила моя мама – ее сестра, тетя Таня, мама Жени и Паши, сама сосватала дядю Леню этой Ольге. Ольга работала с дядей Леней на продбазе в Москве, м.Тургеневская, она развелась с мужем, и на всех вечеринках всегда была одна. А тетя Таня с ним давно уже скандалила по поводу и без (вот же глупая тетка, он приносил ей такие деньги, обеспечивал круто, ведь был зав.секцией продбазы!), и всегда ему говорила – иди, пригласи Ольгу на танец, ей одиноко, иди, проводи Ольгу домой, ей одиноко, и так далее. И эта «бедная» Ольга, не будь дурочкой (молодец тетка, просто молодец, не растерялась!) взяла и увела дядю Леню. А он и не сопротивлялся особо. Так что с мужиком надо уметь не переигбать палку, надо его понукать, туркать, чтобы зарабатывал, и дома тоже помогал, но туркать в меру, чтобы он не плюнул и не ушел к другой. Надо держать мужика при себе. Всегда. Ну, пока детей не вырастишь.

Год заканчивается, а у меня нет чувства удовлетворения от проделанной работы. Мы ничего существенного не сделали, только с долгами за машину расплатились. И это грустно. Очень грустно!

11 декабря. Мне почему-то кажется, что наше время чем-то похоже на послевоенные годы. На 50-е. Когда наши бабушки и дедушки были еще молоды. Просто я вспоминаю, как жили бабушка Анна и дедушка Дима Юхмановы, родители моего папы Юры, они купили сначала старый деревенский дом-развалюшку на поселке фабричном, потом дедушка купил финский дом щитовой, классный, с большими окнами, с утеплением, такие домики распродавали в 50-е годы в ИЗМИРАНе, в институте научном, где работали дедушка и бабушка. Дедушка этот дом собрал на месте старого, который сломали предварительно. Жили бабушка и дедушка в относительном достатке (как мещане по тем временам, дед ездил за границу с экспедициями научными от института, привозил много дорогих вещей, и получал он не плохо, был потом, после ИЗМИРАНа, начальником цеха в СКБ ФП РАН СССР). И время было такое послевоенное – тихое уже, такая же атмосфера, как у нас сейчас, после бури, после Перестройки и путча. Как после бурь и невзгод – относительное спокйствие. И еще интересное наблюдение: наша квартира в городке имеет запах академизма какого-то, нет въевшихся запахов еды или быта, как у Лапшиных, у свекрови, например, хотя дома примерно одного времени постройки. Это пахнет от людей, от их сущности. У нас был запах интеллигентности, что ли, газетами, журналами пахло, замшевым папиным пальто красивым, модным, канифолью пахло здорово (папа работал радиоэлектронщиком, собирал спутники, и дома тоже делал технику, телевизор сам собрал и тд), фотографиями свежепроявленными пахло – папа увлекался фотографией, еще чем-то, но мне эти запахи казалсяь не таким уютным, как, например, у Барашкиных со свторого этажа, или у других моих подруг из нашего дома. Или как теперь вот у Лапшиных. Там – едой, горелками картофельными, нестиранной одеждой, обычным ДОМОМ пахло, а у нас – нет. У нас был другой запах в квартире. Он мне казался холодным каким-то, типа запахом с улицы, хотя как пахли газеты и канифоль мне очень нравилось. И вот на поселке у бабушки с дедушкой тоже был такой свежий какой-то запах. Не было запаха тел, слежавшегося белья, лекарств, еды, и тд. А вот в деревне, где мама родилась, всегда был тот запах, как в квартирах соседей, едой, спертостью какой-то, лекарствами, мазями от ревматизма и тд. Так вот сейчас и на поселке стал такой же запах. Как в деревне, и как у Лапшиных. Это от мамы. У них такая порода, видимо, вонючая, потому что, как мне кажется, запахи в квартирах возникают именно из-за людей, из-за ИХ запаха личного, от тела, от волос, от их здоровья. Да, от тела пахнет у всех, не пОтом, нет, просто вот такой запах их тела, ведь у всех людей разные запахи от тела, только не все их ощущают. Я всегда ощущала, у меня это на животном каком-то уровне, тонкие запахи от людей (не одеколоном, нет, именно от тела), и все запахи – разные. Вот у дедушки Димы, у моего папы Юры, у меня, у брата моего Миши – не пахнет тело ничем практически. Вообще. Мы не вонючие. Мы интеллигенты (ну, это я так для себя просто классифицирую людей, на невонючих интеллигентов, и на вонючих простолюдинов, это просто моя классификация). Так это все интересно! А вот Макс имел притягательный для меня запах, мне нравилось, как от него пахнет, от его тела, в смысле. И он был не вонючим, просто мне его запах нравился. И Сережа имел притягательный запах для меня, только уж чрезвычайно вонючий, потому что у него вонючая порода, как и у моей мамы, а вот пожил со мной 5 лет, и почти перестал пахнуть! Нет, запах у него остался его личный, индивидуальный, который меня привлекал всегда, я эти ферромоны чувствую очень отчетливо всегда, но вот общая вонь его семейная пропала. Так это все занимательно! Насколько у меня инстинкты развиты – тоже любопытно. Почему так?