При этом Сережа и дома ничего не делает вообще, потому что ничего не умеет. Ножи поточить – и то не может, а уж если попросить что-то посерьезнее сделать – так это столько нытья, ругани в мой адрес (при детях, причем!), отказов – не буду делать, потому что это не надо (лампу заменить!!!), поэтому мне проще сделать самой, чем себе трепать нервы с ним. А уж если делает – то все тяп-ляп, на соплях! Так что мне нужно выпутываться из такой ситуации как можно скорее, надо идти работать. Я должна снова стать независимой от Сережи в средствах, как была до замужества, иначе будут скандалы и я его выгоню.

Как я устала жить в постоянной борьбе с собой, со своим лишним весом, как устала себя одергивать – не ешь много, не ешь то, не ешь се! И – постоянное недовольство собой, своим бытом и безнадегой. Устала.

Если бы мне дали возможность начать жизнь заново, я искала бы только БОГАТОГО человека, разумеется, с которым было бы интересно и уютно. Нет, мы теперь дотягиваем от зарплаты до зарплаты, потому что Сережа теперь повысился в должности, стал администратором, теперь снова денег более-менее хватает, он покупает детям и мне дорогую одежду в Спортмастере, ту же Коламбию родную, Мерелл, и пр, аппаратуру покупает дорогую, и тд. Но! Денег все равно не хватает. Ну, так мне говорит Сережа. У него всегда один ответ : денег нет. Для полного комфорта надо получать не много, а ОЧЕНЬ много долларов.

Моя старая знакомая еще по детскому садику, Оля Мишина, дружит со мной именно по тому принципу, по которому я дружила с Ирой Морозовой, например, только в смысле денежном. Я в глазах Оли более ущербный в материальном плане человек, чем все ее знакомые, да и чем она сама, я намного беднее ее с мужем. Поэтому Оля мне частенько звонит и сплетничает про своих богатеньких подруг, хотя всегда подчеркивает, что делает это, пототому, что я ее пойму, потому что мы « в равных весовых категориях в финановом плане», типа мы с ней из одной социальной и материальной категории. Вот уже враки какие! Они с мужем намного обеспеченнее нас, но я по этому поводу не скорблю. Мне просто противны все ее сплетни про ее богатых подруг. К тому же, Оля очень любит рассказывать про свои дамские дни со всеми подробностями, про свои женские проблемы и болячки, а вот этого я вообще не выношу. Это интимные вещи, и беседовать про них с подругой по телефону- это просто верх бестактности и невоспитанности. Свекровь и Вика тоже просто обожают поговорить на эти темы, точнее, свекровь всегда про Вику мне пытается рассказывать, какие у нее тяжелые бывают дамские дни и пр. Да идите лесом, невоспитанные деревенщины, у меня не меньше проблем и с этим, и с астмой теперь, и так далее, чтобы я еще от вас эту пошлость выслушивала. Хотите поговорить на эти темы – идитие к гинекологу. Вот там в очереди и наговоритесь. Поэтому я сразу сворачиваю разговоры и с Олей, и со свекровью, как только они начинают мне жаловаться и вешать на меня свои проблемы. Мне этого не надо.

20 декабря. У нас опять трясутся стены. Это храпит Маша. Вот уже пятый день у нее насморк и аденоидит. Это когда воспалены аденоиды. Бедный ребенок, так ее жалко! Дышать невозможно ведь. И я тоже не сплю целые ночи, не выношу храпа, а еще и Сережа храпит под боком тоже. Вообще невыносимо! И Мила просыпается, скулит от этих фанфар.

В детском саду я себя ощущала вольготно и свободно, комфортно, я была командиром и заводилой. А вот в школе главным чувством был страх и неуверенность. Я тут просто начала анализировать свои ощущения в садике, школе, универе. Так вот в садике – вольготно, в школе- скованность и страх, в Универе- радость, комфорт, чувство удовлетворенности и любопытство от учебы. Я училась именно в охоточку, мне так нравилось! Универ – лучшие годы моей жизни!

Мы с Сережей уже 5 лет вместе, и вот сейчас, как мне кажется, назрел небольшой кризис. Мне в доме нужен мужик, который без напоминаний заменит лампу, прикрутит полку, поменяет кран-буксу, поточит ножи, повесит шторы, и тд. А Сережа настолько ленивый во всем, что не касается компьютера, жрачки и машины, что у меня просто иногда уже терпение лопается, и так и тянет устроить скандал, как говорила одна известная актриса.

Вся наша память состоит из милых сердцу мелочей. Как мне жаль тех ушедших дней, когда в Былово служил отец Федор, как же я его люблю теперь, он был такой кроткий, добрый, часто плакал, не умел сердиться и ссориться с людьми. С необычайно нежной душой, все воспринимал по-детски совершенно. Даже на фотографии – детский взгляд, беззащитный. И так мне хорошо пелось на клиросе, все там были такие строго-смиренные, отрешенные от мирской суеты, и тетя Шура-квохтушка, руководитель хора, сестра отца Федора (тоже монахиня), все заботилась о церкви постоянно. Так жалко, что все это ушло! Как же я мечтаю, чтобы в Былово был хороший батюшка, и мы, весь наш старый клирос, ходили бы туда снова петь. Возможно ли это? У Бога все возможно. А я тогда научилась бы водить машину и брала бы туда своих девочек.

29 декабря. Последнее время у меня такое чувство, что жизнь моя уже закончилась. Все. Самое главное я сделала – родила детей, и больше ничего интересного не будет. То ли сказывается моя полная оторванность от внешнего мира (дети болеют уже почти 4 месяца, почти подрят, с небольшими перерывами),я вообще никуда не выхожу, 1 раз в неделю в магазин, и все, ведь муж не дает мне денег на покупки. И я уже не ощущаю ПУЛЬСА жизни, я – в стороне от жизни, на обочине, можно сказать. И это этого едет крыша, и снова всякие мысли лезут снова, как помутнения, нет, конечно, я себя при этом контролирую, просто меня пугает само мелькание таких мыслей. Спасаюсь только молитвами, слезами, горячим чаем. Надо, наверное, исповедаться, я лет 5 не исповедывалась. И вообще, надо снова возвращаться обратно, к прежней жизни. И начинать в церковь ходить тоже. Надо заполнять пустоту душевную срочно, надо снова почитать Лето Господне Шмелева.

Мне иногда так страшно становится – а вдруг я возьму и умру (не дай Бог, конечно). Вдруг какой-нибудь там рак или еще что-то?И мои девочки останутся одни. И у них будет злая мачеха. Это ужасно. В нашем подъезде живет семья, мать умерла, отец женился во второй раз, было двое детей от первой жены, сын наркоманом стал и на лифте разбился у нас же в подъезде, катались на крыше с друзьями под наркотой, родился ребенок от второй жены, и мачеха выдавила падчерицу из ее же квартиры в Москву, в общагу. И осталась одна мачеха в квартире радостная, со своим сыном. И муж – как придаток ненужный. Вот так. Это страшно. И бабушка Агафья, мать моей мамы, когда умирала, умоляла деда не жениться второй раз. Но дед был слаб на передок и женился второй раз, и ничего хорошего из этого не получилось, мачеха выгнала детей из дома вместе с инвалидом-колясочником. Ну, ему предлагалось еще в дом инвалида переехать. Вот так.

А, может, это и лучше будет, если я умру. Девочкам не нужна, даже вредна такая мать, как я. Я обижаю Машу, если она вредничает и не слушается, могу дернуть ее за волосы или оцарапать злобно, как кошка, потому что она меня сильно злит иногда. Это отвратительно, и мне потом Машу жалко невозможно становится, но я не всегда могу сдержаться, повышаю на нее голос часто, и это тоже отвратительно. Мама меня тоже иногда наказывала, ставила в угол за капризы, в коридоре, а если я не шла с улицы домой, гуляла до темна, то мама закрывала дверь и меня не пускала, я стучала, стучала в дверь квартиры, но меня не пускали долго, и это тоже было обидно, ведь так хочется гулять и гулять на улице в детстве. И я не должна распускаться, с Машей надо быть настойчивой, требовательной, строгой, но не жестокой. Поэтому мне иногда хочетося умереть, чтобы не раздражаться на Машу, и не наказывать ее в крайних случаях.

Слава Богу, ко мне вернулось чувство всеобъемлющего счастья. Раньше, в детстве, иногда накатывала такая любовь ко всем, к родне и всему миру. Райское чувство. Только недавно я снова его ощутила. Каких-то 2-3 секунды, и это чувство исчезает. Почаще бы оно приходило. Так было, когда мы недавно с Сережей ехали на новом Форде нашем в Москву, музыка, машина идет просто супер, легко, ровно! И – счастье!