Вот Женя, сестра моя двоюродная, такая спокойная, просто пофигистка, вообще не волнуется за Ленечку, сына, она его не обследовала вовремя, а он родился с задержкой большой, да еще околоплодных вод наглотался, которые уже стали тухнуть, потому что у Жени пузырь околоплодные не прорывался никак, и воды стали тухлые там уже, тк срок родов давно прошел (три недели, кажется, она переходила). И вот она его не обследовала никогда (он на год старше моей Маши), и у него недоразвитость вилочковой железы, слабый жуледок, ножки косолапые, это же просто ужасно, надо ведь ребенком заниматься своим! И сказали, что все это уже не исправить никак. Надо было в первый год жизни всем этим заниматься. А ведь все это потом будет сказываться у человека, уже во взрослом возрасте. Как же так можно! Мы-то Мурку всю обследовали вдоль и поперек, лечили ее как положено, поддерживали ее здоровье прогулками, массажем, правильным питанием (никаких детских консервов, никакой лишней еды и ид). И надо и дальше нам ее наблюдать, нервную систему ее особенно. А Женя кормила своего Леню консервами чуть ли не с трех месяцев, консервированным детским мясом в баночках, йогуртами этими покупными, в общем, только искусственным питанием. Ужас просто. Я Маше только сама все готовлю, молоко у козы берем, творог и кефир я сама делаю, мясо в пюре только хорошее добавляю, на рынке покупаем по чуть-чуть, соки только сама тоже делаю, и так далее. Как можно! Ведь ребенку нужно все только естественное!
Да, причастие, тоже, наверное, нужно будет, но позже, потом, потому что никакой гигиены нет в церкви, всех одной ложкой кормят, и я, как историк, прекрасно знаю, что все моровые поветрия так и начинались во всех странах. От отсутствия гигиены, от причастия одной ложкой в церквях. Поэтому пока не буду таскать ее в церковь, мало ли, и сглазить там могут, бабки все разные, нет. Потом, когда подрастет, будем учить молитвы некоторые, для ознакомления. Во всем должна быть мера, особенно в религии. Потому что нельзя перебарщивать с фанатизмом, как это с моей мамой случилось. Она уже просто с ума сошла на почве религии. Она нас с Сережей на полном серьезе и с остервенелой злобой обзывает преступниками (!!!!), ведь мы не поим Машу святой водой (она не кипяченая, мало ли, что там намешано!), и не читаем молитвы. Поэтому она нас называет не больше,не меньше, как преступниками! Это просто вообще караул. Слов нет. Мы, примерные родители, которые выхаживают своего недоношенного ребеночка – мы преступники! Мама точно сошла с ума в своем фанатизме, она стала просто кликушей отвратительной, как бабка-юродивая из Женитьбы Бальзаминова. Вечно все крестит, табуретку крестит, перед тем, как присесть, халат крестит, пальто крестит, прежде, чем надеть, посуду крестит, еду крестит, она просто ненормальной стала совершенно на почве религии. Конечно, веру иметь в душе надо, потому что без этого трудно, без надежды какой-то, что тебе помогут высшие силы в трудную минуту. Но чтобы вот так…. И Маша еще маленькая, ничего не понимает. И навязывать ей я ничего не буду. Я не как моя мать.
Тут свекровь сказала, что, оказывается, Сережу тоже часто рвало от еды в Машином возрасте! И даже лет до трех. Почему она раньше-то молчала??? Ведь я в каждом таком случае виню себя, что я что-то не так Маше приготовила, не так что-то сделала из еды, и сильно расстраиваюсь из-за этого. А это, возможно, наследственное. Оказывается, свекровь, как женщина недалекая и примитивная, стремящаяся все повторять за соседками, взяла и накормила Сережу искусственной смесью импортной. Зачем??? У нее было ведь молоко, она кормила Сережу грудью, но ей тут вот захотелось тоже купить эту смесь и накормить ею сына шестимесячного. Чтобы как все. Чтобы потом об этом рассказать соседям, она это просто обожает – все рассказывать чужим людям, выпендриваться перед ними, такая примитивная тетка! И вот она накормила Сережу, и он чуть не умер от отравления. Вот так. Она ему испортила желудок на всю жизнь. Он попал в больницу в 6 месяцев с этим вот отравлением страшным, и врачи не могли его спасти, сказали, что он не жилец, что он умрет, и отправили его умирать домой! Но мать свекра, бабушка Дуся, Сережу выходила как-то, какими-то заговорами, травами, молоком каким-то, не знаю. И он выжил. Вот так. А ведь от него даже врачи отказались. Как от безнадежного. Но желудок у него так и остался проблемным, тем более, что еду свекровь моя готовит всегда до ужаса жирную. Просто до ужаса! Я как туда съезжу, так у меня потом отрыжка, пардон, неделю. Долма вся в жире плавает, везде плавает жир, все готовится на жире! Ужас один!
А Сережу еще в полтора годика отдали в детский садик, и он прямо на следующий день заболел дезинтерией, и в сад потом пошел только в три года, сидел с бабушкой Дусей. И меня тоже отдали в садик в год или даже раньше. В ясли, точнее. И у меня несколько воспоминания осталось. Я до сих пор помню запах молочной каши и пеленок в яслях, он сразу бил в нос, как только мы входили в черную дермантиновую дверь тяжеленную. Помню пихтовую аллею, ведущую к этим дверям (здание под старину, 50-х годов, желто-белое, типа усадебного плана, один этаж), и свой ужас. Я жутко не хотела ходить в ясли и сад, я хотела быть дома, с мамой. И до сих пор, вот как вспоминаю этот вид – мурашки бегут в животе. Или если вижу какое-то похожее здание и такую же аллею, ведущую к нему – тоже сразу жутко становится. Вот даже сейчас пишу все это, вспоминаю, и опять как будто туда проваливаюсь, в те страшные для меня годы. Да, родители работали, им никто не помогал, со мной никто не сидел, поэтому меня и кинули в ясли, испортив мне всю психику, потому что у меня сразу пошли диатезы, аллергии, а потом и панические атаки. А вот еще раньше, при Советах, мамам разрешали сидеть с детишками вообще только два-три месяца! Это просто ужас. Трехмесячных детей нужно было отдавать в сад, а женщина шла работать на благо КПСС. Ужасно просто! А кто был против – сразу называли врагами народа. И дети зимой не гуляли, разумеется, это еще мои двоюродные брат с сестрой, Саша и Наташа, старше меня на 15 лет, вспоминали. Они тоже ходили в сад (50-60-е), и зимой сидели в группе всегда.
Я такая влюбчивая с самого рождения, срначала была в Сашу влюблена, в детском садике тоже постоянно в кого-то влюблялась, то в Руслана, то в Диму, то в Сережу Черткова. Это еще в старом здании садика было, на Центральной улице. Мы везде вместе с Сережей ходили (я-то сама не помню, это мама и тетки рассказывали), он такой хороший мальчик был, еврей-вундеркинд, пианист, такой был добрый, покладистый, и на пианино играл нам В Траве сидел кузнечик – вот это я уже помню хорошо, его в три годика отдали в музыкалку. Такой был хороший! А два года назад его не стало, мне подруга рассказала. Так жалко!!! Он поступил в Медицинский инситут, и подрабатывал на Скорой врачом, и, как говорят, занялся наркотиками, и его убили в Москве зверски, так изуродовали, что даже лица нельзя было узнать! Это такой ужас, он был такой добрый, такой ведомый, его, наверное, втянули в это дело. Как же мне его жаль! Мы не общались, он в другой школе учился, но я помню, как он нас провел на дискотеку в той школе, пропустил по знакомству, он же тоже меня помнил. А так чужих не пускали в школы на дискотеки. Только свои танцевали. И потом я еще с ним встретилась однажды, когда была уже на первом курсе, и заболела пневмонией, ходила на уколы, а он со сломанной ногой туда ходил в поликлинику. Да, очень, очень мне его жаль, до слез! Я, помню, так расстроилась, когда мне Ольга Мишина рассказала про его гибель….Она с ним училась в одном классе.
Еще помню, как в детском садике подставила подножку Димке, мальчику там одному в группе, и он упал и рассек себе бровь о машинку железную грузову, тогда такие машинки делали ужасные, можно было просто об них убиться насмерть, и края все были острые у кузова, как лезвия. И ему зашивали бровь в медчасти нашего садика. А вот зачем я подножку подставила – не знаю, просто так, он бежал, а я ногу вытянула. А я тоже в младшей группе прыгала по столам зачем-то, упала, и тоже бровь себе рассекла, тоже зашивали потом в садике, до сих пор шрам над левой бровью остался. И примерно в то же время на кладбище в Клоково я рассекла палец об ограду, она с такими острыми наконечниками-пиками была, а я лазила по ограде (я всегда везде лазила, как мартышка, любила это дело), и палец на левой руке средний соскочил по этому острию, и кожа на нем повисла клоком жутким. Мне замотали косынкой палец, а пришли в дом деревенский – кровь спеклась там уже, и косынка вся на пальце застыла, прилипла, а надо было снять ее и обработать, так я так орала! Потому что отдирать присохшую к крови косынку от этого клочка кожи было жутко страшно и больно. Но зашивать не пришлось, так, примотали, само все заросло, кожа обратно пристала, только тоже шрам до сих пор на пальце остался. А потом, лет в 8, наверное, я коленку себе рассекла. Зашивали в нашей больнице СЕМАШКО, без наркоза зашивали, четыре шва, тк у папы моего на новокаин аллергия, а у меня и так сама по себе аллергия, и мама решила не рисковать. И зашивать решили без наркоза, как и бровь в младшей группе. И вот эту боль я уже помню, это был ужас просто, я орала дико. А потом еще и швы надо было снимать идти, тоже так больно было!
