Мы не можем жаловаться на то, что Бог чего-то не дает кому-либо из нас или всем нам. Милость Божия безмерна, и Он дает нам все. Все наши достижения исходят от Бога. Может ли бесплодная родить или способная к деторождению быть уверенной, что родит? Но когда Бог того желает, рождают и бесплодные. Наша молитва, намерение сделать что-то хорошее – тоже действие Божией благодати. Да и наше знание, интеллектуальное или сердечное, соответствующее человеческим силам, на самом деле – действие Божие, через которое Бог открывается нам [2, 202].

Божественный Промысл, которому ведомо все, может и совершить все, не отнимая при этом у человека свободной воли. Только одно невозможно для всемогущей Божией десницы – одолеть человеческую волю. Но если человек делает над собой самое малое усилие, склоняя свою волю к добру, Бог сразу помогает ему, если только тот всецело предает себя Промыслу Божию.

Удивительно, до какой степени промышляет Бог о человеке! Как близко Он приникает к нему, словно делаясь самим этим человеком! Как Он склоняется над душой и стремится обратить ей на пользу любую ее наклонность, только бы избавить ее от вечной смерти, привести в единение с Собой. Бог сотворил человека для Себя и ведет его к Себе всеми возможными способами, используя в первую очередь то, что человеку близко. Бог знает его образ мыслей и обращается к нему на языке, хорошо знакомом ему с детства, так, как говорили с ним его отец и мать [3, 28].

Бог не творит чудес видимых, но призывает нас к Себе очень просто, через различные житейские обстоятельства и скорби. Обращенное к Аврааму слово Божие: Пойди из земли твоей, от родства твоего (Быт. 12, 1) – есть слово пророческое, предсказание, данное всем людям на все времена. Бог призывает к Себе весь человеческий род. После падения человек стал рабом греха, предался тлению, которому оказалось подвластно и все творение, обреченное «стенать и мучиться даже доныне» (см. Рим. 8, 22), – но Бог призывает человека к Себе. Раз и навсегда Он поместил его на Своем полотне (cм. Деян. 10, 11; 11, 5), в Своей Церкви[2], чтобы соделать его Своим.

Здесь скрывается таинство Божие. Бог, как некий Ловец, стремится уловить душу человека и привлечь ее к Себе, а человек, сам того не подозревая, всю свою жизнь легкомысленно играет в игру. Ведь кроме искания Бога все прочее, что бы человек ни делал, есть игра, и опасная игра, так как даже малейшее увлечение вызывает у него привязанность и любовь к этому миру, отчего сердце и ум человека разлучаются с Богом [3, 32].

Бог сотворил человека не для страданий, не для искушений, не для тяжкого труда, не для того, чтобы сокрушить Свое создание, но для того, чтобы даровать ему полноту божественного мира, привести его к обо́жению [3, 172–173].

Бог создал нас не для рабства, Он создал нас для свободы, для той свободы, которую даровал нам Христос (Гал. 5, 1). Однако свобода – это обоюдоострый меч, она ведет нас или в рай, или в ад. Свобода – это чувствительнейшие весы, показывающие, любим мы Бога или нет. Ведь человек может перемениться за одно мгновение: только что он был ангелом и вдруг превращается в демона.

Свобода позволяет нам добровольно избрать добро и затем, посвятив себя Богу, стяжать Божественную благодать. Человек Божий не может жить без свободы, но для него эта свобода заключается в том, что он добровольно предает всего себя Богу, порабощает Ему все свое существо [3, 210–211].

Глубинная воля человека каждый день приобретает все новые и новые формы, отклоняется, принимает разные направления, и, таким образом, одна воля кажется множеством воль. Каждый день человек может жить с иной волей или тысячью воль, то есть пожеланий. Но всего одного хотения, пожелания достаточно для того, чтобы у тебя не было Бога. А что будет, если у тебя их тысяча?

По этой причине в конечном счете борьба у нас идет с нашей собственной волей. Наше уподобление Богу совершается не иначе, как через отождествление нашей воли с волей Божией. Намерение осуществить это, наше твердое произволение, стремление к этому приближает к нам Бога. Нам нужно иметь такое сердце, которое бы приняло решение, что оно никогда не остановит борьбу против самого себя. Борьба против демонов, против страстей, греха, безнравственности, воровства, ненависти – вообще любая борьба на самом деле совершается против самих себя [1, 436–437].

Воля человека, его произволение, от которого зависит, будет ли он духовно свободным или поработит себя греху, это некое внутреннее стремление, находящееся в глубине нашей души, подобно уходящему вглубь земли корню. Такое стремление обычно называют расположением. Оно представляет собой устремленность к чему-то, намерение, которое человеку предстоит сознательно принять и усвоить себе, после чего оно как бы облекается в плоть, обретает бытие. Когда у человека нет расположения к чему-то, то, как ни старайся, ты не сможешь пробудить в нем интерес к этому.

Например, если ты начнешь говорить человеку, нерасположенному к духовной жизни, о любви Божией, о том, что Христос пролил Свою Кровь и был распят за него, его это нисколько не тронет. Другой родился в христианской семье, но с юного возраста стал предаваться греху, жить в беззаконии. Говори ему сколько хочешь о красоте девства, он ничего не поймет. Твои слова не найдут никакого отклика в его душе, никаких точек соприкосновения. Поэтому расположение можно назвать отправным пунктом, началом и корнем, из которого в дальнейшем должно произойти желание и решение исполнить это желание [3, 226–227].

Идет время, я достигаю зрелости, и вот, наблюдая за собой, я вижу, что похож на коня, блуждающего там и сям, потому что у него нет хозяина, который бы им управлял. Кто находит этого коня, садится на него и после того, как поездит на нем сколько хочет, отпускает его, и его ловит другой, когда увидит, что он бродит один по дорогам и пустынным местам». Эти замечательные слова аввы Исаии показывают нам, до чего доводит человека грех.

Человек создан свободным, а грех сделал его ни на что не годным, искалечил, превратил в духовного евнуха, лишил его даже малейшей, так сказать, возможности управлять самим собой, овладел его личностью. Таким образом, человек думает одно, хочет другого, а делает третье, как говорит апостол Павел. И в конце концов он становится блуждающим конем и ни сам не может владеть собой, ни другой не может им распоряжаться, потому что никто не в силах лишить его самовластия. Он похож на потерпевшего кораблекрушение человека, которого волны страстей и демонских стремлений одна за другой бьют изнутри и снаружи и несут куда захотят. И в особенности, когда человек думает, что сейчас он чего-то хочет, это оказывается именно тем, чего он не хочет. И когда он совершает что-то в уверенности, что действует самостоятельно, тогда скрывающийся в траве змий – демон, страсть, что-то подсознательное – толкает его к гибели.