– Вы слишком суровы с этими ребятами, мистер президент. – Он кивнул в сторону журналистов. – Они всего лишь пытаются узнать, кто есть кто и кто против кого.

– А разве мы не хотим того же? – парировал президент. Он перевел взгляд на группу людей, стоящую слева от Такера. – Однако боюсь, что им, как и всем остальным, придется подождать до завтра, когда проголосуют все.

– Мистер президент, – громко выпалил Фил Эйкинс, – как вы думаете, у Орина Петерса есть шансы занять место в парламенте Индианы?

– Не важно, что я думаю, – ответил президент. – Все зависит от выбора избирателей. Но я уверен, жители Индианы хотят так же сильно, как и я, чтобы бюджет наконец-то был принят. И Орин Петерс тоже разделяет это желание.

Ответ президента вызвал волну возбуждения среди журналистов, но Уэйкфилд больше не стал отвечать ни на какие вопросы.

– Извините. На этом все. – Отступив немного назад, он взглянул на часы. – У меня собрание.

Президент ушел. Обернувшись к дочери, он взял ее под руку, и они вместе направились ко входу Белого дома. Как только стало понятно, что никаких комментариев больше не последует, журналисты убрали камеры и микрофоны и стали в спешке сворачивать оборудование, чтобы как можно быстрее доставить записанный материал в редакцию.

Такер тем временем неторопливо исследовал содержимое своих карманов. Рассеянно похлопывая себя по пиджаку, он пытался отыскать свою трубку. Фил Эйкинс устремил на него любопытный взгляд.

– А я и не знал, что вы такие добрые приятели с Уэйкфилдом, – с какой-то недоверчивостью в голосе произнес он.

– Для меня это тоже было неожиданностью. – Закончив изучение карманов, Такер уверенно опустил руку в правый и извлек оттуда трубку, а из левого – кисет. Наполнив трубку табаком, продолжил: – По-моему, когда политик узнает тебя на расстоянии, это может означать только одно: выборы не за горами.

– А, по-моему, ты просто скромничаешь, Такер, – усмехнулся телеоператор Джо Гробовски, случайно услышавший их разговор. Он что-то небрежно черкнул на кассете, которую держал в руке, и положил ее в сумку.

– Скромничаю? С какой стати? – нахмурился Такер. Положив последнюю щепотку табака в трубку, он зажал ее зубами, убрал в карман кисет.

Гробовски скептически посмотрел на Такера:

– Хочешь сказать, будто ты не знаешь, что Уэйкфилд считает тебя своим талисманом?

Такер застыл в недоумении, вынув трубку изо рта:

– Ты разыгрываешь меня, Джо?

Рев вертолета, поднимающегося в воздух, заглушил ответ телеоператора. Вызванный вращающимися лопастями сильный ветер, играющий с полами одежды и вырванным из блокнота листком, подхватил ворох сухих листьев, закружив их вокруг журналистов. Шум начал стихать, как только вертолет набрал высоту, присоединившись к военному эскорту, который уже парил в воздухе. Похожие на стаю неуклюжих коричневых пеликанов, они направились на военно-воздушную базу.

Когда все вокруг угомонилось, Такер повернулся к Гробовски.

– Может, теперь объяснишь мне, Джо? – предложил он, придав лицу как можно более серьезное выражение. – Что ты имел в виду, говоря, что президент считает меня своим талисманом? К тому же, должен тебе заметить, Уэйкфилд никогда не производил на меня впечатления суеверного человека.

– Возможно, он не так суеверен, как его команда, – признал телеоператор. – Но вообще этот слух пошел с тех пор, как ты посетил съезд, на котором Уэйкфилд был выдвинут официальным кандидатом от партии. Все знают, что ты нечастый гость на таких мероприятиях.

– Но я был на обоих съездах, – припомнил Такер, озадаченный тем, что его присутствию на том съезде придали именно такое значение.

– А еще ты был и на первых президентских дебатах, когда Уэйкфилд фактически положил на лопатки Сая Камингза. – Джо замолчал, а на его лице появилось лукавое выражение. – Ты помнишь, когда ты в последний раз приходил на церемонию в Белый дом?

Такер задумчиво покусал трубку, перебирая в памяти не такие уж частые посещения Белого дома. Вспомнив, кивнул:

– Я приходил, чтобы собственными глазами увидеть пышность и размах, с которыми Уэйкфилд принимал нового премьер-министра Израиля.

Тогда президент США получил от него заверения в том, что Израиль будет продолжать поддерживать курс американской внешней политики. В те дни в прессе чаще всего цитировали высказывание Уэйкфилда о том, что Джордж Вашингтон создал довольно скромный прецедент, перебросив доллар через реку Потомак, потому что с тех пор правительство США перебрасывает через океан миллиарды.

– И ты наверняка помнишь, – продолжил Гробовски, – что не прошло и двух дней, как поступило важное сообщение о том, что Израиль и Палестинская автономия заключили новый мирный договор?

Такер встряхнул головой, от недоумения одна его бровь поползла вверх.

– Это ничего не значит, всего лишь чистой воды совпадение. И не имеет ко мне никакого отношения.

Гробовски стоял с дорожной сумкой, в которую аккуратно упаковал видеокассету и камеру.

– Совпадение это или нет, но в команде Уэйкфилда есть люди, которые верят: если ты где-то поблизости – это хороший знак. А верна ли эта примета, мы узнаем, когда станут известны результаты выборов, – усмехнулся Гробовски. – Увидимся! – бросил он, отсалютовав Такеру и Филу Эйкинсу.

Такер попрощался, рассеянно подняв руку, затем сразу, не обыскивая, как обычно, карманы, достал спичечный коробок. Все еще погруженный в размышления, он вынул спичку, чиркнул ею по шероховатой полоске, поднес огонь к трубке.

– А интересный получился бы заголовок, – пробормотал Фил, глядя на Такера веселыми глазами. – Грейди Такер – кроличья лапка, приносящая удачу Уэйкфилду.

Вынув трубку изо рта, Такер криво усмехнулся:

– Знаешь, Фил, я никогда не мог понять, почему люди считают, что кроличья лапка приносит удачу, зная при этом, что произошло с бедным кроликом.

Корреспондент из Ассошиэйтед Пресс рассмеялся и покачал головой:

– Ладно, мне пора, Такер. Мне есть о чем написать. Счастливо!

– И тебе тоже.

Такер снова сунул трубку в рот, зажав ее зубами, и бросил последний взгляд в направлении Белого дома: президент и его дочь как раз приблизились к ступеням Южной галереи. Мгновение спустя они скрылись из поля зрения Такера за спинами сопровождавших их агентов спецслужб и административного персонала.

Отвернувшись, Такер опустил руку в карман и нащупал там печенье для собаки.

– Пора и мне уходить отсюда, – тихо сказал он сам себе сквозь зубы, сжимающие трубку. – Молли, должно быть, уже рвется на прогулку.

Неторопливым шагом он направился к воротам. В девяти метрах от них Такер заметил пожилого хорошо одетого джентльмена, который привлек его внимание, приподняв трость с набалдашником. Вынув трубку изо рта, Такер машинально накрыл ее ладонью и замедлил шаг, кивнув в ответ на приветливую улыбку незнакомца.

– Извините за беспокойство, сэр, но, может быть, вы сможете мне помочь. – Джентльмен стоял перед Такером, опершись на трость обеими руками.

– Постараюсь, – пообещал Такер, с любопытством глядя на человека, борода которого казалась ослепительно белой на фоне темной кожи. Незнакомец был плотного телосложения и маленького роста: его черная фетровая шляпа едва доставала до середины грудной клетки Такера.

– Я узнал, что в Белом доме проводятся экскурсии, но туристический центр закрыт.

– В зимние месяцы, – подтвердил Такер. – в Белом доме еще проходят экскурсии со вторника по субботу, правда, только по утрам. В общем, у вас есть два варианта: вы можете обратиться к местному представителю или сенатору и узнать у них, смогут ли они достать вам пропуск; или вам нужно подойти к Юго-восточному входу. Но, кажется, там нужно быть до десяти утра.

– Юго-восточный вход до десяти утра, со вторника по субботу, – вслух повторил незнакомец, словно заучивал информацию наизусть. – Спасибо огромное, сэр. Вы мне очень помогли, – поблагодарил джентльмен и в знак признательности коснулся своей шляпы.