– Это не тебе решать, – убрав кружку в шкаф, я опускаюсь на неудобный, маленький стул и, сбросив рабочие туфли, надеваю свои кеды.

– А вот и мне! – говорит Ольга, повысив голос.

В её ледяном тоне проскальзывают ноты злорадства.

Не понимая, в чём дело, я поднимаю на неё глаза.

– На последнем собрании меня повысили в должности! Теперь я здесь главная и никуда тебя не отпускаю!

От неожиданности я замираю.

Нет! Только не сейчас!

Эльвира Каримовна не раз говорила, что не успевает всё контролировать и хочет оставить в магазине за старшую одну из нас. Но почему именно Ольгу?! Только этого мне не хватало! Она настоящая мегера, за время работы в бутике у меня было больше всего стычек именно с ней.

Несколько секунд я сижу с раскрытым ртом. Потом прихожу в себя, мой мозг включается и начитает лихорадочно думать, что делать.

Наблюдя за моей реакцией, Оля надменно поднимает бровь и, опершись о дверной косяк, ждёт реакции.

На языке крутится только брань… Она специально молчала о повышении весь день! Ждала вечера, чтобы застать меня врасплох!

– Послушай, Оль, – говорю я, оценив ситуацию. – Раз ты теперь главная, постарайся войти в моё положение. Кроме меня, сына некому забирать из сада, давай я буду уходить раньше, но и приходить буду тоже раньше.

Но Оля словно ждала этого предложения. Задрав нос, она продолжает говорить громко и холодно.

– Нет! Утром здесь делать нечего, а вот вечером работа есть всегда.

–Что-то сегодня нет работы…– замечаю я.

– Сегодня понедельник, самый спокойный день.

– У нас всю неделю такие дни, – говорю я, закинув одну ногу на другую, чтобы завязать шнурки.

На работу меня приняла Эльвира Каримовна. И то, что Ольга теперь начальник, ничего не меняет, хотя мне и требуется время, чтобы переварить эту информацию и понять, какими могут быть последствия.

– Ты! Никуда! Не пойдёшь! – говорит Ольга с вызовом.

Я завязываю шнурки, поднимаюсь и делаю шаг навстречу.

– Давай не будем ругаться, я договорилась о сокращенном рабочем дне с Эльвирой Каримовной, ещё когда устраивалась на работу.

Хмыкнув, Ольга поджимает губы и отходит в сторону, уступая мне дорогу.

– Я не буду настаивать, лучше меня о правилах и рабочем времени тебе расскажут штрафы.

Остановившись, резко поворачиваюсь к ней лицом.

– Ты собралась выписывать мне штрафы?!

Ольга коротко кивает, глядя мне в глаза.

Сделав глубокий вдох, пытаюсь усмирить злость.

– Послушай, наша зарплата и так невелика, и…

– Тогда слушайся меня и работай как все! – перебивает меня она и, отвернувшись, первой выходит из подсобки в холл.

– Но я не могу! Ты же знаешь! – я следую за ней.

Лена с удивлением и любопытством выглядывает из-за стойки ресепшен. В магазине по-прежнему пусто.

– Знаю, – громко говорит Ольга. – Но всегда есть выход!

– Какой? Как мне выбрать между зарплатой и сыном?! – не сдержавшись, я повышаю тон.

– Это твои проблемы! Не нравится, ищи другую работу!

Эта фраза бьёт в грудь, и я встаю как вкопанная посреди холла.

Ах, вот оно что! Вот к чему она ведёт! Ольге никогда не нравилось работать со мной, а сейчас у неё появились полномочия, чтобы изменить это обстоятельство.

Я перевожу дыхание.

Перспектива остаться без работы выбивает из колеи. В памяти проносится тяжёлое время скитаний и поиска заработка. Случись это сейчас, нам нечем будет платить за квартиру, нечего будет есть. Тётка умерла, а вновь соваться к родственникам мне попросту страшно.

– За что ты на меня так взъелась? – тихо говорю я, обдумав её слова.

– Взъелась? Конечно, взъелась! Ты с самого начала на особых условиях! Прикрываясь ребёнком, работаешь по пятидневке, да ещё и до шести часов! – глядя на меня, Оля начинает говорить громче и размахивать руками. – Аванс берешь не один раз в месяц, а два! Это же просто наглость! Считаешь, что все тебе должны?! Какого чёрта ты такая особенная?!

Я смотрю на неё во все глаза, пытаясь понять, как до взрослой и, как мне казалось, умной девушки не доходит, что у меня нет никого кроме сына, и помощи ждать неоткуда.

Перевожу взгляд с её краснеющего лица на часы над стойкой ресепшен. Полшестого.

Стиснув зубы, Ольга ждёт ответа. Но продолжать нет смысла.

Закинув сумку на плечо, я разворачиваюсь и шагаю к двери.

– Всем до завтра.

Махнув рукой, выхожу из магазина и, едва шагнув с крыльца на тротуар, наступаю в здоровенную лужу.

– Я с тобой не договорила!.. – раздаётся за спиной Ольгин крик.

– Завтра договоришь, – бормочу себе под нос, шаркая мокрыми кедами по асфальту.

Предчувствие подсказывает, что завтра будет тяжёлый день.

– А ещё там интересные игрушки есть. Рыбки, например. У них на спинах магниты, и такие специальные удочки, тоже с магнитами, чтобы этих рыбок ловить. Представляешь, мам? Я весь день сегодня играл – даже устал!

Сын тараторит без умолку. Новый сад пришелся ему по душе.

Почти не слушая его, я продолжаю думать о работе, не справляясь со стаями дурных мыслей и предчувствий.

На улице почти совсем стемнело, но немного света ещё падает на лестничную площадку через разбитое окно, сверкающее острыми стёклами в центре коридора. Пробираясь по мрачной общаге, мы несколько раз спотыкаемся о пустые бутылки.

Поместив ключ в замочную скважину, я делаю два поворота, вхожу в квартиру и пошатываюсь от невыносимого запаха.

Лука останавливает свой рассказ и, скривившись, закрывает нос рукой.

Сбросив кеды, подбегаю к окну и быстро распахиваю его. Свежий, холодный воздух моментально наполняет квартиру.

Нет! Это просто невыносимо!

Ярость и тошнота растут одинаково быстро.

Где источник этой адской вони?! Неужели кто-то из соседей смог довести своё жилище до такого состояния?

Быстро провожу ладонью по голове сына. Стараюсь сделать прикосновение ласковым. Рука не слушается.

– Милый, я вернусь через пару минут, раздевайся, мой руки и разложи мокрые вещи на батарее.

Сын встревожено поднимает глаза, но, встретив мой полный гнева взгляд, коротко кивает, развязывает шнурки ботинок, снимает куртку и, не переодеваясь, забирается под одеяло.

«Интересно посмотреть в глаза жильцам снизу!»

Бегом слетаю вниз по лестнице.

«Что за люди там живут!»

На первом этаже полумрак.

«Устроили в доме хлев, а мы должны задыхаться!»

Быстро нахожу комнату, расположенную под нашей, и с силой стучу кулаком в дверь.

Тишина.

Переминаясь, ищу глазами кнопку дверного звонка, но её нигде нет.

Серая, исписанная дверь остаётся запертой.

Стучу снова.

«А что если здесь живут преступники или алкоголики? В таком доме можно ожидать чего угодно!»

В голову влетает разумная мысль, но тут же исчезает под натиском злости.

Жду несколько секунд и стучу опять. Ярость нарастает как снежный ком.

«А если здесь вообще никто не живёт? Мы что, так и будем задыхаться от невыносимой вони?!»

– Открывайте! – пнув ногой по двери, я чувствую, как сердце с силой бьёт по грудной клетке. – Быстро! Пока я не выломала дверь!

В эту секунду я готова наброситься на того, кто находится внутри. Даже если это верзила ростом до потолка! Даже если их десять! Сейчас я ничего и никого не боюсь!

За дверью раздаётся шорох. Потом странный гул. Потом тяжелые и неестественно медленные шаги.

Сведя плечи и сжав пальцы в кулаки, я опираюсь на правую ногу и смотрю на дверь исподлобья, как хищник, готовый напасть на добычу или как стоящий на старте и не имеющий права на поражение участник марафона.

Шаги останавливаются совсем близко. Дверная ручка вздрагивает, раздаётся глухой щелчок, и дверь распахивается так быстро и резко, словно с той стороны её тоже пнули.

На пороге появляется высокий тощий человек.