Над головами у них с жалобным писком скользнула чайка. Набежал ветерок. Ухнуло внизу. Послышались голоса, смех, и долетели брызги. Художник молчал. А она подумала: "Он добрый, но он - не герой, который может повести за собой". И тут же испугалась: "А разве муж - не такой же?" - Она поджала ноги и охватила их руками, дыша в коленки. Сделалось грустно.
- Не знаю... не знаю, в чём смысл, - ответил он. - У каждого своя правда. И вообще, наверное, никому неизвестно, в чём смысл жизни, хотя отвечать на это пытались многие. Общие слова всё.
- Вот вы с такой любовью говорили о море. Но как-то всё это созерцательно у вас, что ли... А люди? Ведь в жизни приходится быть не только сторонним наблюдателем моря. Столько ещё горя, несчастных вокруг! Разве можно прожить, чтобы тебя не кольнуло нигде, не зацепило? Человек, конечно, не ищет себе страданий и препятствий, они сами возникают, но их приходится преодолевать.
- Бороться, преодолевать! - раздражённо вскинул он голову. - Смысл жизни - в борьбе! Слыхал! Что это за смысл такой? И многие ли счастливы при этом? А там уж новая борьба ждёт, какая-нибудь помельче и позануднее: с соседями по квартире или за пенсию. И так без конца. Всё сводится к борьбе за место под солнцем. А в конечном итоге - всех ждёт смерть.
- Я понимаю, - медленно заговорила Елена Николаевна, - жить трудно, но надо. Ведь никто не хочет умирать, а хочет познать радости жизни, счастье. И не подличать.
- Я тоже против подлости, - остановил её художник. - Но почему вы считаете, жить всё-таки надо?
- Напомню вам мудрое изречение Сократа - вдумайтесь в него. - Она процитировала: "Мы едим, чтобы жить, но не живём, чтобы есть". Это изречение полюбили римляне, а мы в институте изучали его. Думаю, что не зря изучали.
Художник усмехнулся:
- И всё же это не ответ. Это лишь констатация, хотя и мудрая. А для чего же мы всё-таки живём? На это и ваши римляне, по-моему, не ответили. Или ответили только наполовину, что смысл не в сытом брюхе. Так это мы и без них знаем. И даже больше знаем: труд, борьба, радость того и другого - счастье! - иронизировал он.
- Вы ополчились на слово "борьба" и видите в нём лишь красивую и голую фразу. А мне кажется, вы смешиваете понятия. Ведь и борьба разная бывает. Мышиная возня и борьба за всеобщее счастье людей...
- А в чём оно?!
Они уже не слушали друг друга:
- ... за личное место под солнцем. На остальных - наплевать?
- Да ведь так оно в жизни и есть! Вы что - не видите?
- Где? У кого так? Не смешивайте капитализм...
- Везде так! Люди все одинаковы.
- Нет, не так, - возразила Елена Николаевна. - Вот пришли сегодня утром на берег люди и перессорились из-за клочка свободного места на пляже. Зло перессорились, мелко. Один из них остался победителем. "Победитель!". Какой же подавленный был он весь день, жалко смотреть. А ведь приехал отдыхать, нервы, наверное, лечить. Такая борьба, конечно, не нужна. Это потому, что у каждого, по вашей теории, своя правда. Мелкая, кстати. А правда должна быть большой и общей. Двух правд не бывает. Ну и ещё... Цена-то вашей теории, а? - рассмеялась она. - Вот вы уже и спорите, доказываете, даже перебивали, а не ушли же в своё созерцательное спокойствие от спора, не ушли! Значит, боретесь? Вот вам и борьба...
- Видимо, вы из той редкой породы счастливых людей, у которых всё в жизни сложилось хорошо, и потому неясного ничего нет, - улыбнулся он ей.
- Почему вы так решили?
- Вид у вас уж очень счастливый.
- Вы опять о счастье. В чём оно? Мы с вами упустили один момент. Горький сказал: "Любовь - мать жизни". Отнимите у людей любовь - и они не захотят жить. Вот вам и весь нехитрый смысл. А в отношении меня вы ошиблись. Может, моё лицо и кажется вам безмятежным, но...
- Это не то, - заговорил он. Но вы, пожалуй, правильно ответили: любовь. Если в семье всё нормально, то человеку и работается хорошо, и борется, и отдыхается, а жизнь кажется прекрасной, и правда - только большой и общей. Я верю вам: вы не ханжите.
- То есть?! - неприятно кольнуло Елену Николаевну.
- Но существуют другие люди, - продолжал художник, - их много - с общей, но ханжеской моралью, общей правдой, как вы сказали. Такие всюду трубят: "Наша семья здорова и счастлива. Лучший в мире строй породил и новую, лучшую в мире мораль". И потому всё у нас - лучше. Даже грязь на дорогах, потому что она - наша грязь.
Но породить-то лучшую в мире мораль строй породил, а что с ней делают эти крикуны? Суды переполнены бракоразводными процессами. А кто не делает этого, имеет любовницу или любовника. Трусливо крадут у жизни своё маленькое счастьице, скрывают это от всех и кричат на собраниях о здоровой семье, вместо того, чтобы честно разобраться в сути происходящего и выяснить корни: почему пошла такая жизнь? Нет, они клеймят позором каждого, кто преступает семейный долг, долг круглой печати. И карают таких людей мучительно и публично. Судят за любовь. А разве можно судить любовь?
Она не перебивала, слушала. А он говорил об этом торопливо, запальчиво:
- Как часто они, сидя в парткомах, насильно заставляют людей "любить" и жить вместе. Это уже мораль, превращённая в ханжество и издевательство над чувствами людей.
Он нервно закурил, отшвырнул спичечный коробок.
- А я знаю другое: больше половины людей в своих браках не нашли счастья. Шутка ли - такое количество! Но попробуйте сказать об этом. Ханжи затопчут вас, заплюют. И все мы об этом знаем, и все молчим. А почему молчим? Да потому что ханжа всегда находит поддержку, официальную. Вот воз и ныне там. Ничего не решать ведь проще и удобнее: никаких тебе хлопот.
Она смотрела на его расстроенное лицо и не знала, что сказать ему, как возразить. Он был прав и не прав. Она спросила:
