У меня растёт дочь. Вчера я показывала ей вашу фотокарточку и сказала, что вы - первый, наученный её отцом лётчик. Вы понравились ей. Просила передать вам тёплый, сердечный привет. Выполняю её просьбу.

Если будете в наших краях - заезжайте в гости, будем Вам рады.

С искренним уважением Евгения Светлова".

Стало темно. А виолончель всё вела, куда-то вела... Но теперь Гранитов понимал каждый её переход, каждую нотку, оттенок, словно была это не музыка, а умная и раскрытая книга. Понял и неоправданное своё одиночество, приписываемое прежде войне, и чёрствость, к которой привык и не замечал в себе до сих пор, и нелюбовь свою к детям, всё то, что мешает людям жить самим и делает их ненужными и другим. А ведь до этого как-то совсем не ценил музыки. Собственно, многого не ценил. А тут вот понял и себя, и других. Понял Теплова с его рыжим курсантом. Удивился: все знают Чкалова, Галину Уланову, Чайковского, но мало кто знает и помнит их учителей.

"Ну, а сам?.."

Гранитов поднялся. Эхом прошедшей жизни откликнулись в душе последние, замирающие звуки вальса. Диктор объявила что-то ещё. Гранитов уже не слушал.

Дома ему открыла дверь соседская девочка, дочь техника звена. Сам техник, как и Гранитов, был человеком необщительным, зато общительной оказалась его дочь - в этом году она пошла в школу.

- А меня Екатерина Михайловна - учительница наша - писать научила, вот! - сообщила Танечка, как только увидела, что открыла дверь дяде Мише. - Теперь сама буду писать бабушке, вот! А вас кто научил писать?

- Меня?.. - Гранитов смутился. На какой-то миг вспомнилось детство, чьё-то неясное, забытое молодое лицо. - Меня научила Ольга Васильевна.

- А на какой улице она живёт? Я её знаю? - не унималась маленькая школьница.

- Нет, Танечка, она не здесь живёт, далеко... ты не знаешь её. Она теперь уже старенькая.

- Как бабушка, да? Вы тоже ей будете писать?

- А вот как ты своей бабушке соберёшься писать - приходи ко мне. Вместе напишем, договорились? - вздохнул Гранитов. Прошёл к своей двери, услыхал:

- Дядя Миша, я завтра приду, ладно? Напишем всем-всем! Хорошо?

- Хорошо, Танечка, хорошо...

Ночью не давала уснуть капающая из крана вода. Гранитов слушал, ворочался и понял, начинается снова бессонница, а лечить душу уже нечем.

"Если будете когда-либо в наших краях - заезжайте..."

"А может, съездить?.. Хорошо ли?"

Кап... кап! Кап... кап! - доносилось из кухни.

Конец

1960 г.