Поэтому я согласилась. А когда увидела своего несостоявшегося репетитора, то онемела. Высокий, светловолосый, а глаза при этом почти черные. Я встречалась с ним однажды, еще прошлой весной, почти сразу после выписки, но сразу узнала.

– Алекс, проходи! – улыбаясь, шагнул к нему наш общий доктор.

– Привет, Игорь, – он пожал протянутую руку.

Стоп, просто Игорь? Да этот Игорь старше тебя в два раза! Никакого уважения!

– Петрович, – смущенно поправил психолог.

– Петрович? – искренне изумился его пациент и добавил примирительное: – Лады.

Вот это я понимаю – псих. А не то, что я. Стараясь скрыть неловкость, психолог повернулся ко мне:

– Знакомься, это Настя.

Парень тоже узнал меня! На его лице отразилось неподдельное удивление. Но я уже собралась, отойдя от первого шока:

– Мы встречались как-то на улице. Я вас помню. Саша!

– Угу, Саша, – он скривился точно так же, как и при нашей первой встрече. – Так что, тебе нужен репетитор?

– Уже нет, мама нашла другого, извините, – честно говоря, я себе этого парня в качестве репетитора вообще не представляла.

Он, кажется, совершенно не расстроился отказу и сказал:

– Можно на «ты». Я ненамного старше. На всякий случай дам тебе свой номер, мало ли.

Я потянулась за сумкой, чтобы достать свой телефон, но замерла в удивлении, наблюдая, как Саша быстро подошел к столу психолога, взял его блокнот, в котором тот постоянно что-то записывал на сеансах, открыл, вырвал лист, огляделся в поисках ручки и, найдя таковую там же, начал писать на нем цифры. Это не просто наглость, это какая-то сверхспособность! Я аж восхитилась. Игорь Петрович вытаращил на него глаза, молча призывая прекратить такое поведение. Заметив и оценив этот осуждающий взгляд, парень застыл и произнес:

– Ауч… – потом очень качественно изобразил стыд и добавил: – Сорри… Петрович.

Я не выдержала и расхохоталась. Приняв из его рук листок с номером телефона, заметила:

– Ну, во всяком случае, понятно, от чего ты тут лечишься!

Он удивленно изогнул бровь, ожидая пояснения.

– От отсутствия комплексов!

Парень среагировал мгновенно:

– Ошибаешься! Однажды на меня прямо на улице набросилась… ты. И с тех пор я плохо сплю. От этого и лечусь.

Он был очень красив, а когда вот так улыбался, то просто завораживал. В нашу первую встречу я решила, что знакома с ним, но теперь поняла – нет, видимо, мое сознание среагировало на его внешность, желая, чтобы я была с ним знакома. Но теперь все по-другому. Тогда я была психически нестабильна, слишком восприимчива и не любила Дениса. А сейчас могу смотреть на него объективно – очень странный, яркий, самодовольный, привлекательный псих. Хорошо, что мама нашла репетитора заранее.

– Приятно было познакомиться, – я решила, что нашу встречу на этом можно и закончить. – До свидания, Игорь Петрович. До свидания, Саша. Лечи свою бессонницу.

– Позвони мне, если вдруг твой репетитор… куда-нибудь денется.

– Обязательно! – заверила я и направилась к выходу.

– Тебе нужно научиться вести себя не так вызывающе! – заявил Игорь, когда дверь за Настей закрылась. Я про себя отметил, как она изменилась за тот год, что ее не видел. Стала еще красивее и выглядит куда вкуснее. Возможно, Анита не зря подчеркивала, что ее кровь неприкосновенна, а то не ровен час и подзабудешь о такой мелочи.

Я только отмахнулся.

– Да брось! Я был очарователен!

– Сразу видно, что ты не привык жить в местах, где нет больших сообществ вампиров. Когда будешь общаться с ее мамой, постарайся вести себя более сдержанно.

– Да, не привык! Я вообще не понимаю, как тут можно выживать! Вот, например, чем ты питаешься? Я-то понятно – у меня способность, так что меня не раскроют. Дмитрий, – это был третий вампир, который кроме нас с Игорем, жил в этом городе. Тот самый, который обнаружил Пола в беспамятстве, – сожительствует с одной мадамой и пожевывает ее запястье по ночам. Нежненько так, внушая успокоение, так что она толком ничего и не понимает. А ты-то что ешь? Ты с кем-то живешь?

Игорь заметно смутился:

– Животные… и кое-какие запасы. Легко справляюсь с трудностями и с радостью служу своей Тысяче в этом прекрасном городе. Короче, я голодный, как Волк! – его глаза лихорадочно заблестели. – Алекс, помоги, дружище! У меня сейчас клиент придет – я совсем немного пригублю, а ты его заставишь забыть. А? А то я скоро свихнусь от голода.

Я понимающе похлопал его по плечу.

– Конечно, дружище! Так вот, мне нужен домик, можно коттедж этажа на два-три и машина. Сойдет любой немец. И пара уроков этикета, раз я оказался не таким очаровательным, как все это время думал.

Он совершенно не удивился моему шантажу и только облегченно выдохнул:

– Все? Считай, что уже сделано!

– Все. Считай, что ты сегодня наконец-то сможешь нормально поесть, – я, конечно, мог и сам решить вопросы с жильем, но у меня были и другие дела. – Игорь, ты тут уже больше года. Как ты все это терпишь? Недостаток крови, этих людей, эту страну?

– Мне хорошо тут. Я даже собаку себе завел – маленькую такую, звонкую, неугомонную. Но она умерла в прошлом месяце…

– От потери крови? – уточнил я со смехом.

– Да, – он погрустнел. – И знаешь, я даже расплакался. Она такая глупая была, но… как будто я друга своего убил. Не рассчитал силы и вот…

Что тут скажешь? Я на людях-то не единожды «не рассчитывал силы», на собаках пока не пробовал. А Игорь добавил, видимо, решив сменить тему:

– А насчет страны… Ты не забыл, что я – русский? Я жил в Москве до Ритуала, был, между прочим, неплохим врачом. Меня обратили уже после Войны Тысяч, им нужны были специалисты моего уровня, да еще и с возможностью обеспечивать поставки крови… Я поколесил по миру, но только в России чувствую себя как дома. Тут просто хорошо, как нигде. И ты со временем это поймешь.

– Надеюсь, не успею.

До сих пор я жил в России совсем немного. Мы тогда путешествовали с Анитой. Способность к языкам я унаследовал от нее после Ритуала, поэтому речью выдать себя не мог. Но все остальное мне было непонятно и неприятно. В Европе люди совсем другие – не такие замкнутые и забитые. Хотя… если учесть, что общался я, в основном, только с творческими натурами – это можно было объяснить и не принадлежностью к какой-то национальности. Гении вообще не терпят границ в сознании, их мышление никогда не бывает коридорным. Это и объясняет тот факт, что среди талантов часто попадаются шизофреники, люди с разными странностями, геи и прочее «отребье», которое не вписывается в понимание «коридорного» смертного. И они все по-своему интересны. Не удержавшись, грустно вздохнул, вспомнив о своей последней флейтистке. Мы с ней даже сексом ни разу не занимались. Много разговаривали, она играла на флейте, а я ее ел. Чудесный период.

Тем временем Игорь продолжал:

– И наш язык – великий и могучий. Это-то ты должен оценить!

Пришлось отвлечься от приятных воспоминаний:

– Я бы оценил! Если бы мне кто-нибудь объяснил, например, как из имени «Александр» могло получиться «Саша»?! Где, святые гондурасы, логика? А это твое «Петрович» – вообще за гранью добра и зла! Этот язык не великий и могучий, а мозговыкорчевывающий!

– Это ты еще про «Шуру» не знаешь! – Игорь рассмеялся.

И я тоже не сдержал смех. Хороший он вампир. Очевидно, был и хорошим человеком – понимающий, терпеливый, сострадательный. И хоть он уже лет шестьдесят как умер, в нем до сих пор осталась эта… душевность. Возможно, русские тоже имеют право на существование.

– Да, Василий Иннокентьевич, до завтра!

Я положила трубку и недовольно поморщилась. Мой репетитор уже в третий раз подряд забывает про наши занятия! Я перезваниваю ему, он каждый раз удивляется до шокового состояния, а потом полчаса извиняется, что снова забыл про оговоренную встречу. Если он и завтра «забудет», то придется искать нового репетитора. В принципе, я предполагала, что мое знание английского его все же добило, но интеллигентный старикан боялся сказать об этом прямо. Все школьные знания вылетели из моей головы вместе с остальными воспоминаниями, а заниматься иностранными языками после того я как-то не удосуживалась. В институте, где никто не знал мою историю, у меня были серьезные проблемы с этим. Хорошо хоть, что иностранный у нас не профильный! Но вопрос все же надо было решать.