Литмир - Электронная Библиотека

– А на твой взгляд, мальчик хороший?

– Не хуже других, – с вызовом ответила девушка.

– Вера, согласись, это не повод рожать ребенка, – Катерина говорила как можно мягче.

– То есть вы тоже говорите про аборт?

– Нет, ни в коем случае. Сразу скажу, я – против. Это самый крайний вариант. Но только нужно рассчитать силы, понимаешь? Твои и твоих родителей. Да, да! – Мельникова жестом остановила попытавшуюся вставить слово Веру. – Как жить, на что жить, где жить? И, конечно, ребенок должен расти в полной семье: он не виноват. В его жизни должны быть и мама, и папа. И дедушки, и бабушки. Пусть он будет счастлив с рождения, ведь правда? – Катерина помолчала. – Вера, ты сейчас принимаешь самое важное решение в жизни. Не принимай его сама, раздели эту ответственность. Сама ты ребенка не воспитаешь, поэтому решение должно быть взвешенным, и все должны быть не против. Ведь время беременности – это же счастливое время. Когда тебя поддерживает семья, боится за тебя, переживает. Не лишай себя этого тоже. Ходить беременной в одиночестве, знаешь, несладко. Это сейчас кажется – все выдюжишь. А когда живот станет расти, да токсикоз замучает, да повернуться лишний раз не повернешься.

Вера, скрючившись, сидела на стуле. Весь пыл куда-то делся. Маленькая, жалкая, аж сердце у Катерины защемило.

В этот момент в дверь тихо постучали. Катерина тронула девочку за плечо:

– Открываю?

Та тихо кивнула.

За дверью стояла молодая красивая женщина, очень похожая на Веру. Вот бывает такое поразительное сходство, когда не спутаешь, что перед вами мать и дочь. Тоже с ярко-рыжей копной волос, небольшого роста, спортивная фигура. Было заметно, что женщина плакала – нос распух, глаза красные. Но, видимо, уже сходила в туалет, умылась, пришла в себя. Она подошла к дочери:

– Верочка, пошли домой.

Девочка смотрела на мать глазами, полными слез, ничего не понимая.

– Пойдем, и ничего не бойся. Все будет хорошо. Мы с папой поддержим любое твое решение. Ну, значит, у твоего сына дед с бабкой будут молодые. Разве это плохо?

Вера быстро подошла к матери, обхватила тонкими руками за шею и спрятала голову в ее роскошных волосах.

В кабинете плакали три женщины. Вера, ее мама и Катерина за компанию.

13

– Нас дождитесь! – В лифт к Катерине, громко топая и задыхаясь, бежали два хирурга. Катя быстро нажала на кнопку «остановка дверей».

– Уф, чуть без нас не уехала!

– И что бы случилось? – Женщина пожала плечами. – Пешком бы дошли, вы ж людей от ожирения спасаете! А сами что?

– Людей мы спасаем, а себя бережем! – Достаточно полный Антонов подмигнул Катерине. – Сама знаешь, все кардинальное человеку во вред.

– Больным своим так же говоришь? – Мельникова, прищурясь, скрестила руки на груди.

Два молодца дружно заржали. Вот что интересно – Главный поощряет молодежь. В клинике работают в основном сорокалетние доктора. Вот и Смоляков с Антоновым, считай, пацанье. Смолякову – сорок пять, это Катерина точно знала: недавно отмечали его юбилей. Антонову – чуть за тридцать. Поэтому пошутить, разыграть коллег здесь принято, и те почти не обижаются. Чувство юмора пока осталось – не все еще пациенты из врачей вытащили!

– Ты чего, с нас же план спрашивают! А потом, действительно есть люди, кому показано, называются «тучные». И не смотри на меня так! Я – полный. – Антонов назидательно взглянул на Катю.

– Слушайте, – подхватила она, – мне нужны какие-нибудь ваши рекламки в кабинет, а то, знаете, иногда такие пациентки приходят, которым и впрямь не мешало бы. Как ты говоришь, «тучные».

– Так заходи прямо сейчас. Андрей, покажешь Катерине наши листовки, а то мне еще нужно отзвониться по важному делу. – И, несмотря на полноту, Антонов легко побежал с телефонной трубкой в конец коридора.

Смоляков и Антонов занимались в клинике проблемой снижения веса, их отделение работало более чем успешно. В коридоре рядом с кабинетом Андрея уже дожидались своей очереди несколько толстяков. Смоляков кивнул всем доброжелательно:

– Через пять минут начну прием, не волнуйтесь.

Врач закрыл за собой дверь. Катерине сразу бросился в глаза идеальный порядок. Ей даже стыдно стало за то, что творится у нее на письменном столе. Вроде Катя и человек организованный, и лишние бумаги выкидывает своевременно – но у Смолякова царила прямо-таки стерильность. И еще – никаких милых сердцу мелочей. У каждого доктора обязательно найдешь или фотографии, или мишку плюшевого. Часто это – подарки детей, семейные коллажи. Некоторые доктора обожают фотографироваться с пациентами, особенно если те – личности медийные. Или еще того лучше: вывешивать все свои дипломы и грамоты. Здесь же – ничего. Катя усмехнулась про себя: «Как в больнице», – и села в кресло рядом со столом.

– Хирургию этим рекомендовать станешь? – начала она разговор.

– Которые в коридоре? – Мужчина кивнул на дверь. – Ну, тому, который за сто пятьдесят килограммов перевалил, – однозначно. Ему баллончик не поможет. Сама видела: одышка, потеет. Думаю, здесь уже целый букет – и сердце, и диабет.

– Андрей, операция же тяжелая, а с диабетом как?

– Так уходит диабет, в том-то и дело! Такие интересные показатели, удивительно. Только тут не все от лечения зависит – многое от самого человека. Я не бог, операцию-то проведу. Но потом же диета строжайшая! Все-таки БПШ – билиопанкреатическое шунтирование – вещь серьезная. Считай, человек лишается части желудка, организм должен с этой ситуацией справиться, и если ему не помочь, то угроза жизни реальна. Да что тебе объяснять, сама – врач. Мы все немножко психологи, и я предварительно с людьми беседую, смотрю, готовы ли они к такой операции.

– И с иностранцами?

– Нет, к этим что присматриваться? С ними все ясно – за бугром такая операция, знаешь, сколько стоит? Тридцать-пятьдесят тысяч косых! А у нас на все про все – пятерка. У них же в голове все просчитано, они знают, зачем едут. И потом, они организованны: приняли решение, заплатили и будут соблюдать все рекомендации. Денег на ветер не выбросят. Вот наши – другое дело. Тут и заплатят, еще и осложнение какое подхватят – вытянем практически с того света. Смотришь, а они через год-два опять за старое. И опять в очереди сидят. Эх! Кстати, ты заметила? Там же один – пациент, а другой – родственник. Толстые оба, оперируем одного. Ну, а результат? Потом тот, кто родственник, опять нашего пациента подкармливать начнет. И понеслась душа в рай.

– Так что ж ты обоим операцию не предлагаешь?

– Шустрая! А ухаживать кто будет? Сложно все.

Андрей помолчал. Катя заметила на себе его внимательный взгляд. Чего это он? Прикидывает соотношение ее веса к росту? Ох уж эти взгляды врачей… Катя и сама при встрече с любой женщиной невольно смотрела на состояние кожи, белков глаз, искала симптомы гинекологических заболеваний. И невозможно от этого отделаться. Наверное, так во всех профессиях. Недавно Катя разговорилась на дне рождения у дальнего родственника с его папой-дирижером.

– Дядь Саш, а вы когда в зале музыку слушаете, вы ее слышите в целом или раскладываете на инструменты?

– Это, Катька, наша беда. Раскладываю, конечно, просто так слушать не могу. А уж если фальшивить начинают – хоть из зала выбегай.

Но в других профессиях все-таки не так. Врачи – народ особый, и взгляд у них не просто оценивающий, а с точки зрения здоровья оценивающий. Да нет, вроде ожирением Катя не страдает. Тогда почему он так смотрит?

Смоляков тряхнул головой.

– Извини, Катерин, так что ты хотела спросить?

– А про баллончик расскажи! – протянула женщина.

– Слушай, давай начистоту? При чем тут пациентки твои? Для кого-нибудь своего спрашиваешь – так и скажи!

Не умела Катерина хитрить, как ни старайся.

– Да мама поправилась страшно: восемьдесят пять килограммов! Переживает ужасно, нашла этот метод – давай, говорит, попробуем.

– А лет маме сколько? – Смоляков уже включил компьютер и, не прекращая давать Кате советы, просматривал свой будущий прием.

12
{"b":"681064","o":1}