– Ну что, Пауль. На кого ставишь на этот раз?

– На девчонку.

– Снова? Тебе не надоело проигрывать?

– Нет. На этот раз я не проиграю, Иллер, я точно это знаю. Девчонка что надо. Я пытался подпортить ее вчера перед началом, эта стерва мне чуть ухо не откусила.

– Пауль, ты же знаешь, порченых девок не допускают.

– Я их чуть-чуть порчу, – жирдяй затрясся, зайдясь в хрюкающем смехе.

– Значит на девчонку.

– Да.

– По рукам.

***

Карианна бежала по извилистой лесной тропе, перепрыгивая через корни деревьев, которые проступали через мягкий мох, устилавший землю. Лес начал редеть и на смену толстым стволам вековых деревьев пришла молодая поросль и колючие кустарники, которые оставляли на теле девушки глубокие ссадины и норовили сорвать с нее тонкие полоски одежды, прикрывавшие ее наготу, – все, что выдал ей Пауль накануне охоты.

– Пауль. Мерзкое отродье. – Карианну передернуло от воспоминаний. Накануне он пришел к ней в камеру и попытался овладеть ею. Она запомнила в мельчайших деталях лицо этого человека, поклявшись отомстить ему не только за себя, а за всех сестер, которых он продал охотникам для развлечения. Лицо человека, который собирался надругаться над ней самым мерзким для нее способом, боясь «попортить товар перед игрой», как он сам выразился. Жирдяй Пауль прекрасно знал, что за порченый товар с него могут потребовать деньги назад, а могут и пристрелить, чтобы неповадно было другим. Охотники платили за чистых куда больше, чем за простую гонку. Гонка была лишь частью веселья, она раззадоривала охотников, заставляя побегать за дикаркой, прежде чем надругаться над ее невинностью.

Карианну гнали вторые сутки, давая лишь несколько часов на отдых. О еде не было времени думать. Пара ягодных кустарников и грибы, которые попались ей на пути через лес, – все, что удалось найти за это время. Охотники гнали ее в сторону северного кряжа, стараясь прижать к самой высокой его части, которая отделяла равнину от великих песков. Она знала, что если ей не удастся выбраться из кольца и обмануть преследователей, то придется выбирать: или пятнадцать озверевших мужчин, которым она достанется на растерзание, или бескрайние пески, где она рано или поздно погибнет от жажды, яда тред или от палящих лучей богини Иди.

Карианна на мгновение зажмурилась, представляя, как к ее телу тянутся лапы этих вонючих мужланов, и, зацепившись за корень, упала навзничь, сильно ударившись и без того болевшим боком.

– Ашшраз, – грязное ругательство вырвалось из ее уст невольно, и она тут же попросила прощения у матери Иди, которая зорко следила с престола за своими дочерьми. Когда-то, очень давно, она спустилась со своего небесного трона и привела на эту землю трех своих дочерей, чтобы они научили племя амазонок мудрости богини. Дочери богини Иди увели их с равнин в карадовый лес, где в кронах деревьев построили первые шалаши. Они учили племя амазонок искусству охоты и рыбалки, как изготавливать тугие и легкие луки из ветвей карадовых деревьев и плести прочную тетиву из волос равнинных жеребцов. Они научили их готовить яд и пропитывать ими дротики, которые, выпущенные из пустотелого тростника, бесшумно поражали цель. Они научили амазонок искусству войны и передали им заповеди богини Иди. Благодаря им в племени теперь рождались только сильные девочки, которым было дано право жить под кронами карадового леса.

Карианна была старшей из двенадцати дочерей Перуны, одной из шести старейших дев-воительниц амазонок, которые еще помнили дочерей богини и свято чтили, передавая из уст в уста, заповеди их матери. Воительницы амазонок научились справляться с теми, кто приходил в их лес через горный кряж, надеясь отыскать царство прекрасных, свободолюбивых женщин. О страсти амазонок слагали легенды, и богатые купцы прибывали в их места, чтобы забрать с собой силой или по добру красивых дев на продажу. Почти все они остались там, у входа в великий лес, превращенные в бездыханные тела градом стрел, которые посылали воительницы из темноты леса. Приходили и те, кто однажды, на празднике любви и плодородия богини Иди, стал тем счастливчиком, которого амазонка выбирала себе на одну ночь, чтобы зачать от него ребенка. Затем эти мужчины, смакуя каждое слово, рассказывали, как искусны амазонки, как упруги их тела, как извивались они под напором страсти. Что-то было правдой, что-то вымыслом, но многие из этих парней шли потом по пятам до входа в великий лес, чтобы встретить здесь свою судьбу, посланную недрогнувшей рукой с ядом отравленного дротика. Но однажды на праздник пришли люди, которых в землях амазонок никогда не было. Они были закованы в блестящие доспехи, которые не брала даже самая лучшая сталь, выкованная умельцами из скалистого ущелья. Они отличались от здешних мужчин ростом и силой. В тот день они нарушили священный порядок праздника, когда амазонка сама выбирала себе спутника на ночь, и надругались над четырьмя из них. Утром мужчин нашли в постелях, изуродованных, с перерезанным горлом и отрезанными половыми органами. Говорят, они визжали, как свиньи, умоляя не убивать их, когда амазонки отрезали им мужское достоинство в отмщение за надругательство над сестрами.

Никто и представить не мог, что совсем скоро после этой ночи на амазонок падет проклятие и на них начнут охоту торговцы удовольствием, стараясь заработать чеки на щедрых мстительных охотниках. Карианне порой казалось, что проще было испепелить лес, сжечь его вместе с племенем, чтобы отомстить. Но пришедшие выбрали для отмщения самый грязный и животный путь – путь насилия.

Карианна повернулась, чтобы ощупать бок, и тихонько застонала, коснувшись огромной ссадины. Любое промедление было не в ее пользу. Охотники шли за ней почти по пятам в часе, может, меньше, бега, да и сил у них было значительно больше, чем у нее после пары бессонных ночей в клетке у Пауля, когда она вздрагивала от каждого шороха, опасаясь, что свиноподобный придет снова, а теперь еще два дня бешеной гонки по лесу, без еды и сна. Силы Карианны были почти на исходе и каждое падение только отнимало и без того ничтожные крохи времени, которые у нее были. Если бы можно было спрятаться, переждать погоню, а потом уйти в другую сторону, обогнуть край леса, выходящий в бескрайние пески, и снова вернуться в чащу, где ей будет легче затеряться… Найти палку, камень, содрать кору, сделать веревку, тогда она сможет забраться по стволу вверх, к кроне, ближе к богине Иди. Ей будет привычнее в кронах, там можно найти пропитание, ночлег, там видно край леса. Можно двинуться в сторону северного кряжа и там, перейдя через горный хребет, выйти на торенный путь в сторону карадового леса, в сторону дома. Прятаться в корнях деревьев было бесполезно. Охотники умели находить по теплу. Карианна не до конца понимала, что это значит, искать по теплу, но так сказал Пауль перед тем, как ее выбросили на тропу. Сказал, что прятаться бесполезно, ее найдут. А если ее найдут слишком рано, они будут полны сил… Что это значит, Пауль не объяснил, но по его злобному смеху Карианна поняла, что горько пожалеет.

Вдалеке раздался протяжный звук охотничьего рога. Карианна вздрогнула и открыла глаза. Как она могла заснуть?! Нет, этого не может быть, она не спала. Вскочив на ноги, она посмотрела в сторону, откуда раздался протяжный звук рока, и мгновение спустя еще ближе зазвучал второй. Ее окружили, и теперь ей оставалось только одно – бежать вперед, к опушке леса, туда, где начинается равнина, а за ней северный кряж.

Поднявшись на ноги, Карианна начала пробираться через невысокие кусты, прикрывая ладонью саднивший бок. Лишь бы хватило сил пересечь равнину и дойти до кряжа. Сил и времени. Карианна раздвинула ветви кустарника и вышла на просеку. Впереди лежала равнина, покрытая высокой зеленой травой, доходившей девушке до пояса. А за ней, в лучах угасающего света богини матери Иды, виднелся северный кряж. Опустившись на колени, Карианна зачерпнула ладонями прохладную воду ручья, который тек вдоль просеки. Она пила жадными глотками, стараясь напиться вдоволь, боясь, что впереди больше не будет воды, не будет возможности утолить сжигавшую ее жажду. Промыв пару глубоких царапин, оставленных кустарником, она набрала полные ладони и плеснула на разодранный бок. Ее пронзила жгучая боль. Закусив губу, она тихонечко застонала.