Робот внимательно поглядел на меня, словно проверяя, как я отношусь к этим словам.

– А мальчик ваш, кажется, сам шпион.

Пришло время и мне повеселиться:

– Братик-то? Он просто прикалывается, как все сейчас. Не приколешься, не защитишься. Мне, меж прочим, отец поручил чистить тебя.

Филимон усмехнулся:

– Я сам это умею. Включать лишь надо. Главное, чтобы электрическая розетка рядом была.

Робот вытащил из подмышки шнур. Щелкнул им, как подтяжкой.

– Извините, Филимон, ээээ, отчество не знаю.

– Можно… Васильевич.

– Хотелось бы вас детально разглядеть…

Я все же стеснялась его.

Робот стал поворачиваться ко мне боком, спиной, расставлять руки в разные стороны. Я вспомнила, как мы с мамой ходили в старое ателье к Галине Викторовне. И меня с суровой решительностью обмеряли. Как в космос отправляли.

Когда Филимон Васильевич повернулся тылом, блеснула бирка.

На гусарских чакчирах, желтыми, джинсовыми нитками   прилеплена серебряная блямба. На шильдике написано: «Техус ПО». И внизу начертаны три семерки с выпяченными животами.

– Техус! Тебя так раньше звали?

– Техус.

Голос у робота стал теплым, как у бабушки Нины из станицы Белоглинской.

– Техус – техническое устройство.

– А ПО, что это такое?

Филя посерьезнел. Лицо стало железным. И из него вырвалось:

– Эдгар Алан По, американский писатель, король ужасов. Одно из главных произведений «Убийство на улице Морг».

Меня окатил озноб.

Но Филимон опомнился и употребил старое выражение:

– Из другой оперы. Маша, что может быть проще: ПО – программное обеспечение. И повторил, – программное обеспечение…

БУЗА

 Мама как-то заикнулась, что первым госпожу Неудачу, как простуду, подхватил папенька. Всюду его с работы сокращали. И он от этого как бы меньше ростом становился. Сократят с одной работы, на сантиметр ниже. С другой – еще на 10 мэмэ. Скоро совсем лилипутом заделается.

Папенька объяснил свою неудачу словом «вникаю». «Потому что вникаю».

Я не знаю, что это. Мне кажется даже, что виновата во всем наша фамилия. Бузаевы. Фамилию легко расшифровать с помощью словаря или любого гаджета. Буза – это алкогольный напиток в кавказском регионе. А еще – это внезапная и бессистемная драка. Дуэль – тоже буза.

У папеньки с мамой тоже вроде дуэли. Их измучили поединки. И мама улетела, виновато пояснив, «отдышаться в Варну».

Папенька мой – нормальный чувак. Но порой долбит, как исчезнувший из природы дятел: «Наш род садовничий. Ведаешь такого Дениса Давыдова? Так предки наши работали садовниками в имении Дениса Давыдова».

Глаза у отца при этом полностью закрываются: «А знаешь, Миш, какие яблоки выращивали? Сейчас и названий таких нет: «Царский шип», «Овечий нос».

Шип, понятно. Шипели плоды. А вот нос? Овцу я видел лишь на экране компа. Увеличил овечий нос. Стало еще непонятнее.

Кто второй схватил Неудачу – неизвестно. Правда, мама часто повторяет: «Что такое не везет и как с этим бороться». Скорее всего, мама тоже неудачница.

Но я – вырожденец. Мне везет. Порой везуха захватывает меня от макушки до пяток. Я наловчился делать вид. К примеру, не выучил главу по истории. И вид делаю. Притаптываю, переваливаюсь, встав за партой. И у доски ерунду бормочу. Учительница тройку обязательно, поглядев на дрожащий кончик ручки, осторожно поставит. На Марь Васильевну действует моя суета.

И еще я много чего нахожу. Просто какой-то вырожденец-нахожденец. Много находок в папиных книгах. Марки, листочки, даже бумажные деньги. Недавно вот, интересуясь-таки жизнью господина  Давыдова, нашел в книге его стихов записку. Писана записочка была прыгающими буквами, разными по росту. Словно буквы те, как и папеньку,  постоянно сокращали. Записка шутливая «ПеТр ПеРвый ПоШел ПаХать, ПойМал ПерепеЛКУ, ПоШел ПРОдавать, ПросиЛ ПолТинник ПоЛучил ПоДЗатыльник».

Короче говоря, кто-то прикалывался еще в ужасном двадцатом веке.

Записка была желтая. И бумага от ветхости стала хрупкой, как сушеный листок. Внизу загадочного послания кинулись в глаза две прописные с витушками буквы «ВМ». И нечто вроде карты со стрелами и кружочками.

Я взял лупу, как Шерлок Холмс. Гммм, хотя и без прибора различимы слова «Винный», «Соловчиха».

Надо у папеньки спросить, что это за загадочный листочек. Не он ли его изготовитель. С него станется – шутник.

Сегодня, конечно, не до этого. К нам прислали шпиона. И шпион прикинулся роботом по кличке Филимон. Тут буза почище той загадки вечности. Каникулы, а они гувернера прислали. Чудеса прям. И отец по рассеянности своей никак не понял, говорит: «Не вызывал никакого робота…  Не нужен он. Ну, хорошо, хорошо… Будете солнечную систему учить. Эхе-хе».

Причин для появления шпиона Филимона много. Первый вариант – идет утилизация старых кибермашин. Этого надо было сплавить. Машка рассказала, что раньше Фильку звали Техусом. Этими именами называли во времена начала цифровой цивилизации. Второй вариант. Филимона выписала мама, чтобы он следил за каждым и посылал сообщения в Варну, на пляж. Смешно: пляж называется «Злятны Пясцы». Я осведомился  в Википедии. Песцы – это пушные зверьки, когда-то люди с удовольствием шили из них шубы. Вопрос вопросов, к чему мама улеглась на этих песцах? Или пясцах. Третий вариант. Робота-шпиона попросил прислать все же папа, чтобы интересно нам с Машкой было жить.

Короче, буза выходит. Крутая, как долго вареное яйцо.

ФИЛЬКИНА ГРАМОТА

Хозяин держал в руках книжку в синем ледериновом переплете, на котором было написано «Библиотека поэта». И снизу «ДЕНИС ДАВЫДОВ».

Книга вздрагивала. И, наконец, перекочевала в мои руки.

Я раскрыл том. Оттуда выпал желтый тетрадный листок. Я подхватил его на лету:

– Филимон, – твердым голосом изрек хозяин, – как к специалисту обращаюсь. Верю – определишь. У тебя ведь ум безошибочный.

Я помялся и покраснел. В нужных местах умею это делать. Иногда этот драйвер, вставленный старыми электронщиками, полезен:

– Не имею, господин Бузаев, к этому никакого отношения. Не моя писанина. Коротким своим носом чую – не моя. Пыль веков!

И умолк, удовлетворенный своим корректным ответом.

– Так просканируйте, повелеваю!

Я осторожно принял тонкую эпистолу, понюхал ее, как нюхают цветы, когда их получают в подарок. С шумом.

– Порой и мы ошибаемся. Несовершенны. Но кое-что понять можно. Писано давно, в середине двадцатого века. Тэк, тэк… Группа крови – вторая. Потожировые? Минуточку, – специально закатил глаза. – Написал это, то ли Золотарь, то ли Золотарев…  Петррр Степанович….

 Я прищелкнул пальцами:

– Много, ох, много неясного… И где написано, тоже – тайна… – А Вы ее где нашли?

– В книге. А книгу купил в букинистическом магазине «Жили–Были». Тогда существовали такие магазины, принимали старые книжки и тут же продавали их.

– Зачем?

– Люди любили читать.

– Я вот понял, что у вас вся семья любит читать…

– Ндаааа…

– Это называется атавизм.

– Что-то вроде копчика у человека, остатка хвоста, –  утвердительно спросил хозяин. – Или слепого отростка, аппендикса. Ненужные вещи.

– Не скажите.  Бог не делает ничего ненужного.

– Бог? Это говорите Вы, продукт научной цивилизации.  Смешно слышать.

– Почему же? Сейчас я – Денис Давыдов, гммм, – Филимон поперхнулся словом. – Копия Дениса Давыдова, ожившая, живая… Ёра… Я верю в существование Бога.

– Я уже забыл, что это – ёра. Да и букву «Ё» из словарей выкинули на помойку.

– Ёра – веселый человек, ну и дуэлянт, как Бурцов.

Мне подумалось, что хозяин грустит, повторяя: «ёра, ёра».

– Не переживайте, Ваша Лена в красном сарафанчике находится сейчас в кафе близ Дома журналистов, заказала два национальных блюда таратор и баницу. И Ваша Лена перебирает телефонные буковки, пишет, что она по-прежнему вас любит. Потом удаляет эти буквы. Напишет – удалит. Напишет – удалит.