Мир Силории полон красоты и загадок. Земли, обжитые человеком в незапамятные времена, кажутся познанными и разведанными, но это – лишь иллюзия. Сойди со знакомой тропинки – и окажешься в царстве, столь же опасном, сколь и чарующем мрачной таинственностью. Кузнецы Ардау могут объявлять Стальные горы своими до скончания времен – мрачные пики, вздымающиеся на невообразимую высоту, останутся надменно-равнодушны к спесивым уверениям. И драконы, что проносятся над безжизненным ледяным покровом древних скал, навевают ужас даже на самых отважных рудокопов.

И солоноватая вода озера Слез, по которой, что ни день, скользят утлые лодочки рыбаков, таит в себе много секретов достаточно зловещих, чтобы с наступлением сумерек селяне спешили прочь в кажущуюся безопасной деревню, ведь никакой улов не стоит встречи с тем, что появится из-под водной глади с наступлением полуночи.

Меж тисками Стальных и Алых гор раскинулась Аконитовая долина, усеянная прекрасными синими цветами, из чьих ядовитых лепестков ведуны варят смертоносные зелья. Пройди долину с востока на запад – и окажешься в сказочной Антии, стране драгоценных шелков и мудрых звездочетов.

Покрытые густыми хвойными лесами Алые горы спускаются к самому морю, что от начала веков разбивает бессчетные волны о желтый камень. Белоснежная пена с шипением возвращается в породившую ее стихию, оставляя тверди диковинные морские сокровища. Среди стесанных беспощадным временем скал укрыт Замок Ясеня. Такой же древний, как и горы, он гордо вознес острые шпили в безмолвие пронзительно-синего неба.

К огромному городу, раскинувшемуся на берегу моря Гроз, стремятся купеческие караваны и корабли из самых дальних земель. Чудовищное смешение народов и языков бурлит на широких улицах Ниланты, горделиво высятся циклопические храмы, поражают блеском и богатством утопающие в зеленеющих садах дворцы. А над бесконечной роскошью и изобилием вознесся выше облаков Храм Неба, в бессчетных залах которого ни на миг не смолкают славословия в адрес Бога-Солнце, чья тяжелая длань вознесла над Силорией земли Великого Востока, ослепленные гордыней и царственностью высокого положения.

Ветер поет смешливую песнь о людях, что кичатся уверенностью в грядущем, не прозревая его. Синяя полоса вновь и вновь расчерчивает горизонт цветами восходящего светила, и бесконечная череда рассветов знаменует необратимое движение истории.

Ночные дороги – опасное место. Только лишь раскаленный солнечный диск закатится за горизонт, и привычные, многажды хоженые места сменяются мрачным царством ночи. Лес, черной стеной сомкнувшийся вокруг, исторгает леденящие кровь звуки. Наполненные ужасом крики сменяются торжествующим рычанием хищников. Те, кого ночь застала в пути, бледнеют, уповая на фонари и факелы, чей спасительный свет ограждает от царства тьмы и ужаса. Ночная чаща таит существ куда более опасных, чем волки и кабаны. С заходом солнца на охоту выходят зловещие порождения богини ночи – и горе тому, кто в одиночку застигнут на дорогах Великого Востока.

Рино тревожно передернул плечами в ответ на разнесшийся из лесных глубин волчий вой. Каких-то пару часов назад он миновал постоялый двор. Славное местечко ощетинилось крепким частоколом, за которым пускают дымок многочисленные трубы над ладными домами.

Желание преодолеть еще небольшой отрезок пути сыграло злую шутку: расстояние до следующей заставы оказалось куда больше, чем ожидалось. И вот он один-одинешенек посреди ночного леса, и страх медленно сжимает обессиливающие кольца вокруг молодого юноши на породистом жеребце. Хитрец настороженно косит на хозяина грустным глазом. Во взгляде коня – укор: что ж ты, хозяин, так опростоволосился?

Рино виновато вздохнул. Всю предыдущую жизнь вокруг него вечно вертелся десяток нянек да охранников. Обложив молодого господина перинами да суровыми взглядами, они делали все от них зависящее, чтобы подопечный пореже думал о таких мелочах как планирование пути или заготовка припасов в дорогу. Он молод и хорош собой, светлая кожа не тронута загаром, а темные глаза и волосы указывают на родословную, что уходит куда-то в сторону высоких семей Ниланты – и сами боги сломают разум, если решат сосчитать поколения высокородных предков, что теряются в седой древности. Вполне достаточные аргументы, чтобы не размышлять о расстояниях и количестве сухарей. И вот итог – он один на пустой и мрачной дороге посреди ночного леса, а из всех попутчиков – меч в простых кожаных ножнах да конь, продолжающий косить испуганным взглядом на растерянного хозяина.

Еще одним компаньоном набивается стать весело подмигивающая с неба луна. Только что задира-месяц беззаботно светил сквозь переплетения ветвей – а сейчас оглушительно-огромный алый диск нависает над головой, давит идеальной полнотой. Судорожно сглотнув, Рино осторожно потер глаза. Медленно поднял взгляд к черному небу. Повисший над головой кроваво-красный шар с неспешной вальяжностью вернулся на законное место, сдувшись в маленький и безобидный полукруг растущей луны.

Конь недовольно заржал, когда хозяин направил его дальше по ночной дороге. Народные приметы и поверья утверждают, что уж коли видишь, как ночное светило выкидывает в небе такие фокусы – берегись. Значит, Бог-Солнце спит, измотанный любовными играми с супругой, и защиты от него не жди. Нет для Вероломной большего праздника, чем пошутить над потерявшимся в ночи одиноким путником. Все бы ничего, да ее чувство юмора смертным редко бывает по нраву.

Хитрец нервно запрядал ушами.

– Ну, немного ошибся. С кем не бывает, – философски посетовал Рино, поглаживая горделиво изогнутую шею. – На следующем постоялом дворе я тебя обязательно чем-нибудь побалую.

Конь ответил довольным ржанием. Четырехногий мерзавец в совершенстве овладел искусством манипулирования поддатливым хозяином. Не прошло и дня, чтобы конь не вытащил из юноши какую-нибудь вкуснятину. И, оказавшись вдали от дома, явно не собирается отказываться от заведенных привычек. Поскорее бы доехать хоть до какого-нибудь жилья… Шутки шутками, а ночной лес, как ни храбрись, место негостеприимное. Волчью стаю в этих краях встретишь нечасто, но вот какую-нибудь изголодавшуюся по человечине нечисть…

Ночное светило вновь принялось скакать по небосводу, показывая то один бок, то другой, то совсем исчезая с черного небесного бархата.

Свет из маленьких окон крохотного трактира показался настоящим благословением Неба. Небольшой двухэтажный домик, рядом ютится конюшня. Обычно постоялые дворы на Южном тракте напоминают настоящие заставы – здоровенные, обнесенные частоколом, с кузницами и мастерскими шорников и плотников. И коня подковать, и седло купить, и телегу починить, и накормить целую ораву волов, лошадей и их владельцев – дорога в Ниланту всегда забита торговыми караванами. А тут…

Месяц посреди черного небосвода демонстративно перевернулся, устремив вверх сияющие желтым светом рожки. Зрелище вполне достаточное, чтобы отбить излишнюю щепетильность в выборе места для ночевки.

В дверях застыл, сложив на груди руки, здоровенный мрачный детина. Плечистый, густые черные лохмы сливаются с лопатоподобной бородой. Черная рубаха навыпуск и звероподобная рожа, при виде которой любой разбойник убежит обратно в лес. Рино под бесстрастным взглядом на миг стушевался. Может, на ночных дорогах не так уж и опасно? Хитрец протяжно заржал. Конь всем видом показывает пренебрежение хозяйскими придурями. Дорвавшийся до знакомых запахов человеческого жилья жеребец хочет поскорее освободиться от опостылевшей сбруи.

Рино, вздохнув не хуже четвероногого друга, покинул седло. Молчаливый здоровяк без лишних слов распахнул двери конюшни. Мощные дубовые створки – такие только тараном вышибать. В нос ударил запах сена. Хитрец остался вполне доволен счастливым избавлением от седла. Бородач с невозмутимым видом высыпал в ясли содержимое одного из стоящих у стены мешков. Рино присмотрелся и едва удержался, чтобы не присвистнуть. Отборный овес. Не каждый день встретишь такую расточительность. Юноша уже успел выяснить, что конюхи на торговых заставах норовят накормить коня какой-нибудь дрянью, не забыв содрать пригоршню серебра за позапрошлогоднее сено.