На фото – приехавший с отцом из Свердловска сын Беника Степанянца – Армен, он на лошади Гаспаряна Юры.

Это, приблизительно, половина «Люсонца», остальная половина – «Тлибац». Под дорогой в сторону «Гёлен дзора» есть два небольших сада. Начиная от развилки дорог – «Твитац баг», по сути, это тоже «Тлибац». С небольшим разрывом от этого участка – «Джавуц баг», который узкой полосой проходит под дорогой и заканчивается на границе с садами «Гёлен дзора». Вся территория под садом «Джавуц бага» – до «Шинатеха» – «Тлибац».

• «Гёлен дзор». По всей вероятности бассейн – гёл – впервые был построен в «Гёлен дзоре», отсюда и его название. Это вариант объяснения названия местности. Трудно объяснить почему именно его название связали с наличием гёла, когда они есть и в «Джрин дзоре», и в «Ибрали дзоре», в «Люсонце». Название местности возникало порою по случайным событиям. Так, поле с названием «Хупкорац», возникло тогда, когда там потерялся плуг – «хуп», спрятали и не смогли найти, вот и назвали место, где плуг потерялся (корел э – корац) – «Хупкорац».

«Гёлен дзор» весь принадлежал «Бозуц». Произошёл несчастный случай со смертельным исходом. Весь участок, кроме сада перед родовыми двумя пещерами, дали за кровь, а участок перед пещерами поменяли с частью «Зейнален баха».

• «Хачи гёл». «Хачи гёл» – самый высокий садовый участок. Там имеется родник с холодной водой, но по сравнению с родником в «Джрин дзоре», вода быстро нагревается. Перед родником – большой бассейн – гёл. Название связано со святостью горы «Охты хача» («Семь крестов»), находящейся выше. «Хачи гёл» принадлежал роду «Тлибац». Там, в основном, росли черешни. В середине – грушёвые деревья с грушей крупного сорта, принадлежащие роду «Мулкумац». Между деревьями черешень были грядки под овощные культуры.

• «Мачи ахпюр». «Мачи ахпюр» находится между «Хачи гёлом» и «Гёлен дзором». Отсюда и название – мачин – середина – на карабахском диалекте армянского языка, ахпюр – родник. Занимает небольшую площадь. Там есть вода малого количества, пробивающаяся из – под скалы. Для полива делали небольшой запруд и собирали воду для огородов. В «Мач ахпюре» росли большие тутовые деревья. Весь участок принадлежал роду «Витук» («Хачуц»).

• «Хорен дзор». «Хорен дзор» небольшой овраг северо – восточнее «Гёлен дзора». Верхняя часть оврага принадлежала нашему селу, нижняя-соседнему селу – Цамдзору. Там вода малого количества, пробивается из-под скал в двух местах, собирали воду, сделав запруд. Принадлежал «Тлибац». В последние годы наши односельчане использовали и территорию села Цамдзора. Она от Цамдзора находится очень далеко, цамдзорцы забросили её.

• «Калин камак». «Калин камак» находится за восточным холмом, окаймляющего село. Родник находится в основании крутого склона холма. Вся территория склона холма и вокруг родника принадлежала «Бозуц» («Моси апруц») – моим предкам. Над холмом – сельское кладбище, а ниже кладбища, в сторону села, был ток – кял и овен, здесь производили молотьбу, отсюда и название – «Кялин камак» – за током. Кял и овен принадлежали «Моси апруц».

Тутовую водку в селе производили на заводе, который обслуживал как колхоз, так и частников. Завод был оснащён всем необходимым оборудованием для производства водки – самогона. Для приготовления сусла служили большие бочки, которые предварительно парили горячей водой, проверяли нет ли мест протекания, кроме бочек были большие бассейны. Завод находился около родника «Люсонца». Сюда в ушатах на ослах со всех садов привозили собранный урожай туты. Одновременно работали три бригады сбора урожая, как принято было говорить, – три полотна. В начале сезона сбора туты, производили заготовку сухой древесины. Сам аппарат для производства водки в комплексе состоял из большой медной (40–50 л) кастрюли, которая через медную трубу соединялась с медным змеевиком небольшого диаметра, сам змеевик вертикально устанавливался в ёмкость, с постоянно обновляемой водой, на выходе он соединялся с медной трубой, под которую ставили эмалированное ведро. Места соединений герметизировали известковым раствором. Кастрюля с суслом, наполненная на три четверти, нагревалась сначала на сильном, а после на слабом огне. Продукты испарения при прохождении через змеевик, превращались в жидкость. Специалист по производству водки проверял крепость самогона. Вплоть до конца 70-х годов XX века в селе не пользовались спиртометром; крепость определяли по степени возгорания полученной жидкости. Полученную жидкость подбрасывали на огонь и визуально определяли крепость. Специалист, как правило, при производстве не употреблял водку. Набрав определённое количество самогона, производили вторичный перегон. Было принято мужчин других сёл, которые временами заглядывали в наше село и проходили мимо завода, пригласить на завод и угостить водкой нового урожая.

Во время Великой Отечественной войны спрос на водку был очень большой, потому урожай старались собрать без существенных потерь. Качество водки во многом зависит от сладости сырья – туты. Объективно, водка нашего села считалась лучшей среди соседних сёл.

После завершения работ по производству водки для колхоза, приходила очередь и для частника. Частник готовил сусло из урожая, собранного с деревьев, растущих у себя во дворе. Если количество сусла было недостаточно для процесса, приходилось объединяться с другими. Частник обязан был сам обеспечить и дровами. Специалист за работу получал установленную долю.

Водку делали и из отходов, получаемых при виноделии. О достоинствах этой водки никогда ни от кого ничего не слышала. Скорее её использовали в технических целях, хотя она считалась невредной.

Вино получали из винограда винных сортов путём выжимания. Для выжимания собранный урожай засыпали в бассейны, построенные на территории сада. Выжимали раздавливанием ногами. Сок на ишаках перевозили в закрытых ушатах на колхозный склад, там хранили в специальных бочках, потом раздавали колхозникам в соответствии с трудоднями.

При частной собственности у кого был сад, те имели большие карасы. Вино хранили в карасах. Употребляли в необходимых для здоровья количествах.

О культуре питья часто рассказывали притчу, как одного уважаемого человека угощали вином. Каждый хотел, чтобы он выпил в знак взаимного уважения. Напился до такой степени, что не помнил, как пришёл домой. Утром, проснувшись, вспомнил, как его зауважали. От стыда сел на ишака и выехал из села. По дороге, проезжая около родника, подвёл ишака водой напоить. Ишак выпил воду и поднял голову. Хозяин попросил пить ещё из уважения к хозяину, никакой реакции, стал подсвистовать, – не помогло, никакие уговоры на ишака не подействовали. «Да, ты умнее меня», – сказал хозяин.

Кроме вина, для хозяйственных нужд из вина делают и уксус. И уксус и тутовую водку широко используют в народной медицине.

Скотоводством занимались почти все семьи. У каждой семьи был скот, если не крупный, то несколько голов мелкого рогатого скота. Большие стада овец и крупный рогатый скот были у рода «Тлибац» – ветвь «Атуц», у рода «Бозуц» – ветви «Моси апруц» и «Амуц», у рода «Кясуц» ветвь «Несуц».

Самым известным пастухом из «Атуц» был дедушка моей мамы по материнской линии – Симон апер. Каждое лето он свой скот перегонял на склоны горы «Кирс» – «Мец сар», как его называют армяне. Симон апер был очень уважаемым человеком не только в нашем селе, но и среди пастухов из других сёл, которые пасли свои стада на летних пастбищах.

Будучи мальчиком девяти – одиннадцати лет, мой папа тоже смотрел за стадом своего отца. Он с удовольствием нам рассказывал о тех годах, когда был на чистом воздухе, со своими товарищами, очень ценил этот труд и гордился, что смог хорошо смотреть за стадом. В последствии, не без помощи своей дальневидной матери, поехал в Баку и там, работая со своим старшим братом – Мартиросом, выучился на парикмахера.