– Мы вынуждены будем применить силу, – смущенно произнес парень, словно извиняясь заранее. – Просто снимем с этого стула, спустим с лестницы, и отвезем в кинозал.

– А я сдохну у вас на руках от инфаркта! – Аникеев оперся руками о край стола и подался вперед, ощерившись в улыбке. – И сразу заголовки: «Известного писателя фантаста убили черные риелторы! Руки тянутся к правительству! Замешано ФСБ! Убили не риелторы, не из-за квартиры, он слишком много знал!..» Дальше продолжать?

– Сейчас еще напомните про своего друга, живущего в Японии, у которого все аудио и видеозаписи всех наших трехлетних разговоров, – мягко улыбнулся мужчина в костюме.

– Вы его нашли? – приподнял лохматую бровь Аникеев.

– Особо и не собирались. Сдается нам…

– …что нет у вас никакого такого друга.

Мужчина вполоборота глянул на парня и тот отошел к дверному проему.

– А если есть? – скаля крупные белые зубы, Аникеев с веселым задором уставился куда-то в переносицу собеседника.

– Михаил Степанович, – терпеливо произнес мужчина, – давайте вы просто скажете, каким образом вам показать запись длинной в минуту и двадцать пять секунд.

– Сюда везите, тут посмотрю. Вместе с тем, кто снял.

– Тот, кто снял сейчас в Токио.

– Вот, заодно и друга моего проведает! – отрезал Аникеев. – Пойдите вон теперь, будьте любезны!

– Без оператора никак?

– Никак! Пусть морской капусты мне захватит. И покажет запись на своей камере.

Незваные гости вышли, запирая за собой дверь на ключ. На лестничной клетке молодой человек перевел дух и произнес:

– Он сожрет нас когда-нибудь, циклоп этот чертов. Борис Борисыч…

– Леша, переварить не сможет, он знает это, потому и не сожрет.

– А этот… оператор из Токио?

– Все нормально, он уже едет.

Они спустились на первый этаж, вышли из подъезда и присели на лавочку.

Птицы снова закричали за окном. Аникеев вынул лист из печатной машинки, аккуратно оторвал полоску со скупым тексом: «Планета Ирумис. Катастрофы не избежать», размял бумагу, скрутил ее в бантик, капнул клеем и подвесил на тонкую резинку.

По карнизу загрохотали когти. Черная птица, похожая на орлана и голубя одновременно, заглянула в окно. Аникеев надел птице на шею резинку с бумажным бантом, и птица немедленно улетела.

Аникеев налил в кружку позавчерашнего чаю, жадно дергая кадыком, допил до капли, поставил кружку в раковину, присел и потрогал пальцами клавиши печатной машинки. Погладил их, закрыл глаза и так и сидел не двигаясь.

Стемнело. К подъезду пятиэтажки подъехала машина. Распахнулась дверь заднего сидения, из салона выпал парень в рубашке, трусах и тапках. Прижимая к груди кофр с аппаратурой, он побежал к подъездной двери, где его и перехватили Борис Борисович и Леша.

– Никаких вопросов, да? Делай все, что он говорит. Молча.

– Да-да, – потряс взлохмаченными кудрями парень. – Я жить буду?

– Если все хорошо пройдет, сегодня же вернешься домой.

Аникеев приподнял веки, когда в замке повернулся ключ. В темную кухню, освещенную лишь размытым светом уличных фонарей, вбежал парень с испуганным лицом, на ходу расстегивая кофр. Вынув камеру, он раскрыл экран, поставил камеру на стол рядом с печатной машинкой и включил воспроизведение. Вслед за ним тенями надвинулись Борис Борисович и Леша. Они встали за спиной Аникеева.

Кусок комнаты, снято на уровне груди, стало быть, скрытая камера находилась в пуговице или галстучной булавке, люди ходят туда-сюда, пару раз в кадр попадают руки и чашки с кофе. Смеются, разговоров не слышно.

– И кто не человек? – тихо произнес Борис Борисович.

– Все, – ответил Аникеев. – Даже обслуга. Все нелюди.

За спиной повисла напряженная тишина. Аникеев обернулся, посмотрел снизу вверх на белую рубашку и сливающийся с темнотой костюм и велел повторить запись в замедленном режиме. Пошли руки, чашки, смех, фрагменты столов, одежды.

– Это Процион-4, – со странной жалостью в голосе проговорил Аникеев, – это мариане, а это – чистый Фобос.

– А обслуга? – не выдержал Леша. – Где вы увидели обслугу и почему решили, что они тоже не люди?

– Сверкающая белизной скатерть. – Аникеев тяжело вздохнул и на ощупь поискал сигаретную пачку на столе. – Это экранирующая поверхность. Для удобства гостей. Не ткань, это металл. Маленькие, но очень широкие чашки с подвижной ручкой, которую можно открепить и приставить к любой стороне питьевого сосуда так, как будет удобно не-человеку. На основании этого, юноша, – Аникеев взял сигарету и принялся разминать ее в пальцах, – я и сделал вывод, что обслуга тоже нелюди. Люди накрыли бы стол иначе. А если им стали бы говорить, как надо сделать, были бы лишние вопросы. И кто-то непременно бы проговорился. Всё?

– Да, спасибо, Михаил Степанович.

Борис Борисович закрыл экран камеры и протянул потерявшемуся в темноте и тишине оператору.

– Может, омара все-таки покушаете? Мы же варили его специально, с укропом.

– Хорошо, – смилостивился Аникеев, – покушаю. Давайте своего омара.

Борис Борисович вынул из нагрудного кармана телефон, отошел чуть в сторону. Леша направился к двери и встал в проеме. В наступившей тишине Аникеев покачивал тапком под столом. Повисев на большом пальце, тапок с грохотом свалился на пол.

В дверь позвонили, Леша пошел открывать. Вернулся он с дымящимся блюдом, на котором лежал украшенный зеленью омар.

– Может, попить что-то еще хотите?

– Уходите уже! – взревел вдруг Аникеев. – У меня творческий вечер через три часа, а я еще трезвый и не спал!

– Вас отвезти? – машинально произнес Леша.

– Всё, уходим-уходим, спасибо за сотрудничество! – Борис Борисович ткнул пальцем в кофр, и оператор торопливо принялся собирать камеру. Он возился, что-то ронял, что-то покатилось под стол, он нагнулся, взял что-то из-под клетчатого тапка и прижал к ладони большим пальцем.

– Все вон, пошли вон! – заорал Аникеев. И даже встал, чтобы шансов задержаться ни у кого не осталось.

Гости поспешили в прихожую, стараясь не наталкиваться на пирамиды пачек с книгами. На вощеных упаковках стояли штампы: «Аникеев Михаил. Фантастика, Городская мистика».

На пороге оператор замешкался и все-таки нарушил правило, он шепнул, выдохнул едва слышно:

– Я ваш фанат!.. И знаю, что все в ваших книжках – правда! У вас есть настоящий доступ к мировой и космической информации!

– Не потеряй карту.

– Ни за что на свете!

Дверь захлопнулась.

Аникеев запер замок изнутри. Долго стоял, вдыхая запах обертки груды книг. Затем прошел на кухню, закрыл окно на оба шпингалета и пошел спать.

2015г.

Ночью не спалось. Я то крутилась, то замирала и лежала неподвижно, глядя в потолок. Не спалось и моему коту Фараону. Он ходил по кровати, топтался по мне, снова ходил по кровати, то и дело тяжело, совсем по-человечески вздыхая. Я прекрасно знала, что за печали одолевают моего пушистого друга, и чувствовала себя виноватой перед ним.

Еще затемно я встала и пошла на кухню заварить чаю и положить Фараону чего-нибудь вкусного. В открытое окно огромным фонарем светила полная луна. В рассеянном серебристом свете виднелась полупрозрачная фигура мужчины, одетого по европейской моде восемнадцатого века: узкие штаны, сапоги до колен, рубашка с длинными широкими рукавами. Вытянув ноги, Данте сидел в кресле у окна, смотрел на луну и слушал, как во дворе лаются собаки.

При моем появлении фантом пошевелился и приподнялся со словами:

– Так рано проснулась, миа бэлла?

Он редко обращался ко мне по имени – Полина, в основном звал на свой итальянский манер «моя красотка».

– Не спится, – хмуро ответила я. Завязывая на ходу пояс халата, я подошла к плите и включила конфорку.

– Дурные мысли? – с сочувствием поинтересовался Данте.

– Дурнее некуда.

Всем своим видом я выражала отсутствие желания общаться. Данте это понял и замолчал. Он вообще старался по возможности не привлекать к себе внимание лишний раз, что сделать было не так-то просто. Трудно, однако, не замечать постоянного присутствия в квартире фантома постороннего мужчины, это создавало определенное неудобство.