Литмир - Электронная Библиотека

– Скажите на милость, почему вы решились меня сюда привести? Я же кем угодно мог оказаться.

– Вы когда в машине спали, у вас было несчастное и доброе лицо. Да и вообще я людей сразу чувствую.

– Тук-тук! Я вам сыр принес! – В оконном проеме возник Рэм и протянул пакет с белым полукружьем сыра.

– Спасибо! – Луната подхватила пакет. – Пообедай с нами, Рэмушка.

– Заказы развезти надо. – На его спине висели туго набитые сумки. – Ждать вас вечером?

Хозяева вопросительно поглядели на меня.

– Конечно, конечно! – торопливо закивал я. Не хватало еще нарушать планы таких замечательных людей. – Кто-нибудь придет, или мы просто так, по-семейному посидим?

– Дима собирался подойти, а кто ещё – не знаю. Наверняка о вас уже всем известно, захотят познакомиться. – Улыбка Рэма могла бы улицы освещать заместо фонарей. – Вы надолго к нам?

Хорошо, что Божедар пришел на подмогу моему беспомощному морганию:

– Не известно пока, человек с дороги, отдышаться не успел!

– Извините. – Улыбка кентавра сделалась чуть виноватой, и я подумал, какой он, должно быть, бесподобный чуткий муж… На ум невольно пришла несчастная племянница со своим козлом-алкашом. Нет-нет, Рэм женат, оставим эти мысли!

– Да что вы, – ответил я, – просто сам ещё не определился. Вечером нагрянем обязательно.

– Ждем!

И Рэм ушел.

С каждым глотком наливки я приободрялся и приободрялся, время от времени изрекал всякие неуклюжие глупости, но, по крайней мере, больше не рыдал. И что такого, в самом-то деле? Чего я так расклеился? Бывают же негры, китайцы, индейцы там всякие, почему меня так расстроили челоптахи, кентавры и кто там еще?.. Кстати!

– Божедар, – я закурил, деликатно выпуская дым в окно, – во избежание дальнейших потрясений, не могли бы рассказать хотя бы вкратце, кто еще обитает в вашем благословенном местечке? А то сами понимаете – не ровен час, в обморок брякнусь вместо «здрасьте»! – Опять сморозил я глупость, но сегодня мне, видать, в честь истерики всё прощали и ни на что не обижались.

– Разумеется, сейчас расскажу.

Луната принялась убирать посуду, время от времени ободряюще мне улыбаясь, а Божедар не забывал подливать наливки. Когда супруга ушла на кухню, Божедар шепотом попросил сигарету.

– При ней не хочу, – пояснил он, торопливо прикуривая, – не одобряет.

– Понятно, – заговорщицки подмигнул я. – Какая же она у вас красивая и светится, как лунный камень. Очень, очень эффектно! А если в черное платье одеть да волосы распустить, вот вам и булгаковская Маргарита… У плиты стоит, птеродактилей жарит! Умереть можно от недоумения.

– Наливки подлить?

– Конечно. Себя-то не забывайте.

– Божедар, ты куришь, что ли?! – донеслось из кухни.

– Что ты, дорогая, это Игорь!

Глубоко затянувшись, он с сожалением затушил окурок в небольшой серебряной мисочке, приспособленной под пепельницу, на её боку виднелся царский герб николаевских времен.

– Так кто живет тут… из необычных? – решил я вернуть разговор на интересующую тему. Да и поднапился уже прилично. – Вкусные шашлыки из пальцекрылов?

– Очень, завтра можно организовать вечерком, если хотите.

– А маринуете чем?

– Уксусом.

– Это, конечно, да… Так, а о жителях?

– Такие, как вы сказали, из необычных, в пятом доме живут – Паола с Марком. Паола – пианистка, озерная душа… ну, вы понимаете, а Марк – вампир.

– В смысле?

– Не так чтобы летать и всех кусать, просто так вампир.

– Как просто так?

– Ох, не знаю, как объяснить. Розик сушит кровь пальцекрылов, потом отдает порошком, и Марк его заваривает по утрам, как растворимый кофе.

– Дневной свет нормально переносит?

– А что с ним должно случаться?

– Насколько я знал, вампиры не переносят дневного света и ведут исключительно ночной образ жизни.

– Беллетристика. Еще здесь живет Герман, он русалка.

– В смысле?

– В прямом. Правда, он не русалкой на самом деле называется, но так привычнее звучит. Вообще много кто проживает, да поселенцев с Большой земли семь человек наберется…

А я уже клевал носом, разморенный впечатлениями и наливкой. Смутно помню, как проводил меня хозяин дома в уютную комнатку, уложил на кровать с высокими подушками, и все исчезло, словно некто одним движением стер разноцветную картинку огромным ластиком.

Вечером я оделся парадно. Хоть гардеробец оказался и не богат, но, к счастью, захватил щегольскую пеструю рубашку, привезенную в подарок Дондерфером, кажется, с Гаваев. Надев серые джинсовые брюки, ни разу до этого не надеванные – слишком мальчишескими они мне казались, – да летние дырчатые туфли, я причесался и, чувствуя себя молодым и стильным, вышел из комнатки. Кстати сказать, о комнатке: небольшой, уютной, с окошком, распахнутым в вечернее небо… Надо как-то упросить хозяев, чтобы разрешили мне пожить здесь… подольше!

Луната нарядилась в длинное джинсовое платье. Черные ведьминские кудри были элегантно подобраны и подколоты, открывая тонкую светлую шею и легкий овал лица. Она давно была готова, но Божедар задерживал. Он всё копался, препираясь с ней: муж хотел идти с «крыльями навыпуск», а жена требовала обратного, утверждая, что при такой линьке всё собрание получит свою порцию перьев в тарелки. Пришлось ему надевать просторную, явно домотканую рубаху-балахон с двумя продольными застежками с крупными пуговицами на спине. Дениска, в отличие от папы, пошел с крылышками навыпуск, они задорно топорщились из прорезей оранжевой рубашонки.

Всю дорогу я умилялся, глядя на семейство, не забывая обозревать и живописные окрестности. Ах, как удобно, хорошо и красиво было устроено это заповедное общежитие!

Жилище Рэма оказалось высоким, лишенным каких-либо внутренних перегородок и комнат просторным домом с парой летних навесов-веранд. Встречать нас вышло всё семейство кентавров: уже знакомый мне Рэм с ослепительной улыбкой, Марта – изящная, светленькая, будто выточенная из слоновой кости, и сынишка Никита – симпатичный мальчишка с копной каштановых кудрей, примерно Денискиного возраста. Ребята бурно обрадовались друг другу и тут же сбежали от взрослых.

Я чинно представился Марте, с блаженной улыбкой глядя на нежное создание в необычном сарафанчике, оставлявшем открытыми тонкие, стройные ножки с коричневыми копытцами.

Под ближайшим навесом дымил самодельный мангал, рядом с ним стоял известный мне Розик, а также ещё пара гостей. Божедар повел меня знакомиться. Высокий худощавый молодой мужчина лет тридцати пяти, с волосами до плеч и очочками в тонкой оправе, оказался музыкантом Дмитрием. Квадратный, жилистый, все время улыбающийся Степан являлся, кажется, корейцем, невесть как попавшим в эти края. По-русски он знал слов шесть, кои немедленно мне и перечислил: «Холосё, Пускин, ськоко мозно и купаца буим». Тем не менее меня заверили, что, хоть Степан и не говорит на «великом и могучем», он всё прекрасно понимает и счастливо проживает в сообществе второй год. Третий – наголо бритый юноша с разноцветными чётками, обмотанными вокруг запястья, – звался Кириллом и вероисповедание имел буддистское. Больше пока никто не подошел. Все, кроме Кирилла и Розика, угостились моими сигаретами. При помощи специального приспособления Кирилл свернул себе самодельную папироску, Розик же оказался некурящим.

– Как вам здесь? – поинтересовался Дима. Он ловко устроил сигарету в углу рта и продолжил нанизывать на шампуры крупные куски мяса вперемежку с овощами.

– Неоднозначно, знаете ли, – развел я руками, наблюдая, как Божедар подтаскивает стулья. – Привыкаю постепенно. Вы как себя чувствовали, когда сюда попали?

– Нормально, а что такого? Розик, поищи пластиковую бутыль с дырками, где-то я её оставил.

– Минутку! – Розик живенько снялся со стульчика и скрылся в доме, откуда доносились негромкая музыка и женский смех.

– Пива принести? – предложил Кирилл, аккуратно гася папироску в обрезанной жестяной банке.

– А то! – с воодушевлением ответил Дима.

12
{"b":"68070","o":1}