В те моменты я обретала некую самостоятельность, и это придавало мне силы делать что-то более значимое, чем все остальные. Нет, я не считала себя лучше, но разве не лучше тот человек, которого оставили, нежели те, кто его оставил в глазах других людей?

Меня удивляло то, как я раньше жила, но не больше того, как живу сейчас. Кажется, я впала в ту самую апатихолию, в состоянии которой мне так не хотелось находиться, но, как ни странно, я любила это. В такие времена из меня буквально вылетали новые мысли и идеи, я могла сутками сидеть и заниматься чем-то, от чего кружилась голова и настроение менялось в зависимости от проигрываемой в наушниках музыки. Мне говорили, что подростковая депрессия случается со всеми, но неужели остальные просто скрывали ее за счастливыми и жизнерадостными масками? Они не понимали, насколько депрессия может изменить человека, но лишь сам человек решит, в какую именно сторону он поменяется.

Дети-подростки-изверги – самый никчемный возраст, в котором тинейджеры крайне жестоки к миру и людям, находящимся в нем. Иногда мне становилось безумно обидно оттого, что я тоже находилась в этом возрасте и являлась тем самым подростком, который должен веселиться все свое время и ни в коем случае не уделять время учебе, но это было в глазах других людей. Странно, почему нас всегда учили, что люди равны?"

Каждый день, идя в школу, меня сопровождали примерно такие мысли. Нет, я не была изгоем или человеком "низшего слоя" в глазах людей из школьных знакомств. Я просто понимала, что не нуждаюсь во всем этом, не нуждаюсь в каком-то дополнительном человеке, кроме себя самой. Никто и никогда не сможет понять вас лучше, чем вы сами. Никто и никогда не сможет изменить вас, если вы сами этого не захотите. Я не хотела. Люди любили легкость, простоту, поэтому они не продолжали со мной общение – потому что залезть ко мне в душу и посмотреть мой внутренний мир было для них почти невыполнимой задачей, ведь я не хотела открываться для новых людей. Однако бывают люди, которых манит ваша закрытость. Они считают своим долгом начать открывать вас понемногу. Кажется, это самые мудрые и терпеливые люди. Именно с такими людьми начинается большая дружба. Самое главное – не перепутать одних от других и не начать открываться тем, кто, открыв вас, потеряет к вам интерес.

Я увидела его в холле. Он разговаривал со своими друзьями или с кем-либо еще. Это был тот самый молодой человек, нечаянно сбивший меня вчера в школьном коридоре. Как же безумно он был похож на Райана! Эта шея и подбородок… Почему бы не подойти к нему и не познакомиться? Потому что, в связи с моими последними отношениями с окружающими меня людьми, в школе я стала боязлива. Люди сделали со мной что-то ужасное. Я бы хотела и мне бы пришлось сейчас сказать, что это просто нежелание брать на себя ответственность за свою изменчивость, что я еще не осознала, настолько я поменялась после того, как наши интересы разошлись, но, по словам других людей, это не так. Это не так не потому, что я решила в своих мыслях, а потому что так решили другие люди. Взгляд со стороны всегда лучше любых субъективных взглядов на самих же себя. Они постоянно делали мне что-то плохое, а я не теряла надежду, что сделают хорошее. Это было раньше, это есть сейчас. Да, пожалуй, часть вины есть и во мне. Или я опять себя упрекаю?

Как ни странно, все, что мы делаем и получаем в нашей жизни, не подается объяснению. Некоторые считают, что наш мир – иллюзия, и все, что мы видим, – предел нашего воображения. Но я больше не хочу переживать несчастия, случающиеся в этой иллюзии или являющиеся ей самой. Я хочу жить, не поддаваясь страху, умея различить его сущность и потоки, не боясь того, чего не нужно бояться.

– Привет, я Эби, – сказала я, мило улыбнувшись, подойдя к их веселой компании и обращаясь к тому самому мальчику.

– Привет, я Джордж, – ответил он, дополняя свое приветствие ответной очаровательной улыбкой. За ним со мной поздоровались все его друзья, тоже проговорив все свои имена, но это вряд ли бы чем-то помогло, ибо я в любом случае их не запомнила, а они в любом случае догадывались, что у меня не гениальная память.

– Помнишь, вчера, в коридоре, ты опрокинул мои учебники? – спросила я, вновь обращаясь к Джорджу.

Немного подумав, он ответил с тоном голоса, будто только что вспомнил нечто важное:

– Ах, да, ты – Эби, правильно? – (что?)

Я немного не поняла расположение ситуации и, поменяв выражение лица, ответила:

– Да-а, кажется, я уже сказала свое имя в начале разговора, – я демонстративно сжала губы и посмотрела на него, чуть прищурив глаза (на самом деле я и не переставала на него смотреть).

– Точно… Извини, – сказал он, показывая, что, на самом деле, слово «извини» сказано для приличия, хотя в таких случаях его и говорят для приличия, но каков смысл, если выражение лица выдает это манерное действие?

– Стоп, а это не та девчонка, которая на вечеринке у Маркуса..? – проронил один из его друзей, и они вместе усмехнулись. Джордж положил руку ему на плечо и повернул голову ко мне, на его лице была ухмыляющаяся улыбка.

Я не выдержала.

– Конечно, я понимаю, что все смазливые парни ведут себя, мало того, как жиголо, так еще и умудряются превратить каждое свое слово в оружие для огорчения людей, ибо для них это целесообразно и не принципиально, ведь они родились с наивеличайшим и ценнейшим дарованием на планете – красотой. Не хотел ли ты попробовать стать красивым внутри, чтобы тебе не было противно от самого себя и больше не впадать в депрессии, о которых никто не догадывается, свойственные таким людям, как ты? А вообще, я извиняюсь за ваше утраченное время в мою пользу. – сказала я, ошеломленная поведением Джорджа, и начала уходить подальше от них.

В этот момент прозвенел звонок. Я уже шла по опустошенному узкому коридору с большими красно-коричневыми коврами и почувствовала, что кто-то взял меня за плечо. Обернувшись, я увидела Джорджа. Мы на секунду замерли и смотрели друг другу в глаза, как обычно делают люди при неожиданной встрече с незнакомым человеком в коридоре. Он стоял величаво, нисколько не обиженно смотрел на меня с улыбкой и потом произнес:

– Пойдешь со мной?

– Я не могу, – ответила я, – у меня занятия в 337 аудитории.

Он взглянул на дверь кабинета, стоящую рядом с нами, у нее был номер «301», затем взглянул на меня и будто сказал взглядом:

– Смотри, как далеко идти. Пойдем со мной, я же тебя заинтересовал?

«Конечно же, заинтересовал, – подумала я, – незнакомые люди всегда интересуют своими загадочными и странными действиями».

И мы ушли из школы.

На часах было около десяти. Пройдя немного, мы вышли на Мэрилэнд авеню и отправились в сторону «Ботаникал Гаден». Всю дорогу мы разговаривали, и я была без понятия, куда мы идем, и что-то мне подсказывало, что он – тоже. Я узнала, что Джордж не такой глупый, каким кажется на вид, и что в свободное время может как почитать, так и отправиться на вечеринку с друзьями, но в рамки себя он никогда не ставил в отношении к учебе и не собирается, так как учится он замечательно и собирается поступать в престижный институт Нью-Йорка (Нью-Йоркский университет). Он хорошо одевается (на самом деле я заметила это еще раньше), у его родителей международный бизнес, с его старшей сестрой они общаются не часто, она живет в Париже. У него есть изумительной красоты и великолепия собака (описание собаки было взято из его слов), у которой десять тысяч подписчиков в инстаграме, который он создал относительно недавно после того, как его много раз просили об этом в комментариях под фото с ней. За свою жизнь он уже учился в Англии, Канаде и Франции. Про свои планы на будущее он мне ничего не рассказал дальше получения образования, объясняя это тем, что еще не знает.

Я так же рассказала ему про себя. Не стала вводить его в свои проблемы и мысленные заблуждения в этой жизни, так как подростки нечасто обсуждают это друг с другом, да и с ним мне уже не казалось, что у меня были какие-то проблемы, пусть даже несущественные.