Я зашла на страницу написавшего мне человека и исподволь начала рассматривать его фото. Первые две фотографии показались мне не совсем привлекательными, но остальные были вполне приятны на глаз. "Это же.., – я символично почесала свой лоб, и моя голова пододвинулась еще ближе к экрану монитора, чтобы разглядеть лицо человека более подробно, – мы виделись в пятницу в школьном коридоре, когда этот неуклюжий пытался помочь мне собрать книги после попытки сбить меня с ног, – подумала я, и, облегченно вздохнув, по непонятной мне причине, решила ему ответить.»
Райан: Привет. Я очень хочу с тобой познакомиться.
Эби: Какую ты преследуешь цель нашего знакомства?
Р: Ты мне понравилась.
В этот момент я вспомнила его невинные глаза, вспомнила глупую улыбку, будто говорящую "извините", щеки, внезапно ставшие алыми, когда я посмотрела на него. Он был мил, приятен, смазлив, чтобы провести в разговоре с ним некоторое количество времени.
Э: Ты сегодня чуть не свалил меня с ног…
Р: Что?
Э: В школьном коридоре, помнишь?
Р: Ты думаешь, мы учимся в одной школе?
Э: Ты из Вашингтона?
Р: Я из Флориды.
Мне было стыдно и странно одновременно. Но стыд быстро прошел – его перевесила странность этой ситуации. Тогда кто же был этот алый мальчик в коридоре? Может, он просто меня обманывает? Обманывать без смысла – глупый обман. Поэтому единственная мысль, пришедшая в голову, была отклонена. Я на секунду хотела спросить: "А как же ты тогда меня нашел?", но, вспомнив о том, что в интернете можно найти все и всех, не собралась со своими мыслями и на этот раз.
Э: Кажется, нам стоит начать заново.
Мы долго разговаривали. Я узнала, что он – Райан Крей – тоже любит читать книги. Это странно, но он был единственным человеком, который за последнее время сошелся со мной во взглядах. У него были русые волосы, глаза настолько темные, что, когда в них отражался свет, казалось, это тоннель, освещаемым одним фонарем или что-либо неземное, что-то из пространств космоса, но больше всего, исходя из данных анализа фотографий, мне понравилась его шея. Она была не похожа на шеи других людей, была не коротка, не слишком длинна, чтобы указывать на его высокомерность, – она была идеальной. И пусть это прозвучит слишком странно, но это действительно самая красивая шея, которую я когда-либо видела. На ней почти не было видно мужского кадыка, и тени, идущие от челюсти, приятно ложились вниз по касательной с подбородком.
Но я воспринимала в нем не только его обаятельную внешность и идеализированную мной шею. Не менее важная вещь, которая меня в нем завлекала – его характер, харизма, шутки… В целом – то, что нравится всем девочкам. Я стала определять его по темпераменту: сангвиник, холерик… Ой, нет, зачем? Поговорив с ним пару часов, мне показалось, что я знаю его уже тысячу лет. Во мне есть необъяснимая привычка – я задаю вопросы несколько раз, забывая на них ответы у себя в голове. Он заметил эту особенность, и мы вместе над этим посмеялись. Спустя час нашего печатного разговора Райан предложил перейти на FaceTime (будто это какая-то новая степень наших отношений), где мы проговорили еще много часов. Он рассказал о своей семье: его мама – инженер, папа – звездный барбер, но после того как он уехал в Европу, Райан его больше не видел, зато каждый месяц видит алименты, присылаемые им, чему как-никак радуется, ведь мать зарабатывает не много.
Его мечта – создать «роял кардс», компанию по производству «прозрачных» планшетов. Из нашего разговора я поняла, что он безумно умен; его идеи о воплощении нереальности в норму повседневной жизни заставили меня глубоко задуматься, ведь он уже нарисовал эскизы «волшебных» планшетов. Их волшебство и нереальность заключается в том, что ранее люди видели что-то наподобие их в компьютерном пространстве, описанном графикой. Процессоры в них слишком многофункциональные, а про внутренности сложно даже задуматься, так как планшет этот около 1мм толщиной и необычайно легок. Если бы я была нормальным человеком, не поверила бы ни за что таинственному незнакомцу, кажущемуся до безумия знакомым, но, взглянув на проделанную им работу, я ощутила и свое некое содействие в этом проекте – настолько он показался мне реалистичным. Мы верим во что-то, пока не найдем этому объяснение. Его план был необъясним.
Мне стало слишком интересно узнать, кто он такой и как оказался в моем жизненном пространстве. И я бы так хотела встретиться с ним, узнать его еще лучше, почувствовать его запах, попытаться понять мысли, находящиеся в его голове, чтобы больше никогда не спрашивать об этом.
Теперь на часах стрелки шли на 0,6 секунд быстрее – приближался шторм? Нет, кажется, это было мое вовлеченное состояние в таинственного незнакомца. Первый, второй, десятый – часы бегут быстро с такими людьми. Мне пора. Попрощавшись с Райаном, я отправилась в ванную комнату, чтобы принять душ и лечь спать. Засыпая, я думала о нем – о том, кто же он такой, почему появился в моей жизни. Я заснула и проспала до раннего утра, так как школу я все-таки просыпать не любила, да и вся наша семья вставала довольно рано.
Утром, спустившись на первый этаж нашего дома, в котором мне не доставляло большого удовольствия находиться из-за слишком дорогого декора и желто-коричневого цвета на стенах, пародирующего позолоту, от которой у меня кружилась голова, я увидела сидящую за столом Эмму, скрупулезно рассматривающую что-то в своем телефоне. Кухня была нашим "местом встречи" для каждого дня в утренние временные промежутки. Кажется, мы виделись в день от силы час. Я любила свою сестру, но, вспоминая о том, что часть ее – полнейшая копия моей матери (как по характеру, так и по внешности), мне хотелось бежать обратно в свою комнату, лишь бы не выслушивать новые тренды этого дня и не рассматривать пошлые картинки с кощунскими комментариями под ними, которые вчера некая Аника выложила в свой аккаунт – словом, Эмма была в мать. И хоть она была достаточно образована для какого-нибудь хорошего университета, но безумно не любила читать, писать, считать и так далее. Обычно это делали за нее многочисленные репетиторы.
Выслушав лекцию о сине-золотом платье, покорившем мир, я сделала себе ланч в составе бутерброда и воды и отправилась в школу, где меня вновь ожидала неделя упорного учебного труда, сопровождаемая присутствием людей, не соображающих ни в каких иных областях, кроме интернета, который заполнил все их внутреннее пространство, включая мозг и собственное мнение. У каждого подростка в переходном возрасте случается апатия, смешанная с меланхолией, которую взрослые чаще называют депрессией.
"Подростки… Они смеялись надо мной, над моим страдающим эмоциональным состоянием, над радостными и печальными чувствами, которые меня переполняли. Мне так хотелось закрыться от них, не показывать выплеск ранимости, когда он происходил, хотелось зажаться в маленький уголок, где я останусь в долгожданном одиноком состоянии со своими мыслями. По их мнению, во мне была одна большая проблема – я была не такая, как все они. Отказавшись однажды от чьих-то привилегий, люди отказываются от тебя, и ты остаешься один. Но вряд ли момент, когда тебя предают или покидают можно назвать началом одиночества, ведь одиноким человек становится по собственному желанию и воле.
Я боялась этого – боялась не быть с ними, но понимала, что с ними мне не место. И тогда они решили за меня. Кажется, им вовсе никогда не было важно мнение других. Меня не предали, меня просто оставили. "Оставить – не предать." – говорили они, не понимая, что оставляют лишь бедных шавок на мокрых дорогах, ведущих в никуда. Но неужели и моя дорога ведет в гниющую бездну, в пучину несчастия и горя? Нет. Дорога ведет в никуда лишь у тех людей, которые убеждают других идти по этой дороге, и чаще это случается потому, что они сами не хотят идти по ней. Им не суждено определять мой путь. Странно, но теперь мне самой хотелось их оставить..
