На выходе, перегородив дорогу, гарцевали два безголовых всадника, а поодаль скакали рогатые существа, напоминавшие черных мохнатых козлов, только прямоходящих. За оградой погоста на ветках деревьев расселись полупрозрачные обнаженные девушки с распущенными волосами и, призывно улыбаясь, тонкими пальчиками манили парней.

Из ближайшей к ограде могилки выбрался нераспознаваемого возраста дядя в подбитом красной атласной подкладкой плаще – поднял на меня черные глаза и кривил в похотливой улыбке губы, перепачканные кровью (не иначе – чужой!). Наверное, хотел предложить мне скрасить его потустороннее одиночество.

Ребята непроизвольно придержали коней – зрелище и впрямь было не для слабонервных, а поскольку утро выдалось на редкость сумрачным, казалось, что сейчас – поздний вечер, ближе к ночи, вот только луна почему-то припозднилась.

Вокруг стояла непроницаемая тишина – ни ветерка, ни шелеста листьев, ни стука дятла, ни стрекотания цикад.

– Не бойся ничего, девонька, и не верь тому, что наяву увидишь. Все будет так, как ты захочешь, и закончится хорошо! – прошелестели в моей голове слова Лешего из недавнего сна.

Легко сказать «не верь», когда вокруг разворачивается сюжет триллера. А поскольку рядом, как назло, не наблюдается ни одного телевизора, отлично понимаешь, что все это – вовсе не плод твоего расшалившегося воображения, а происходит наяву.

Очень кстати вспомнился персонаж любимой когда-то детской книжки – деревянный мальчик Буратино, который тоже отчаянно боялся, оказавшись в одиночку по ночной тропинке, но все равно шагал вперед и пел:

«Ничего не страшно мне

На дороге при Луне,

Потому что на лугу

От любого убегу!»

Ну, уж если уж маленький человечек нашел в себе мужество преодолеть страх, то почему должна дрожать взрослая девица, которую к тому же сопровождают двое добрых молодцев?

– Доброго вам утра, и извините, что нарушили ваш покой! – громко и сердечно поприветствовала я покойничков.

Для усопших, нашедших здесь последний приют и, несомненно, испытывающих дефицит в общении, беседа с умной девушкой – отличное развлечение. Родственники-то во время редких и краткосрочных визитов особым вниманием их не балуют: скорбно постоят молчком у могилок, положат на землю цветочки и уходят – нет, чтобы поделиться свежими сплетнями о соседях или последними новостями о внутреннем положении и международной политике родного княжества.

Удивленные мертвецы резко снизили активность и замерли на холмиках, а у моих спутников от удивления глаза, кажется, готовы были вылезти из орбит.

– Вы же не просто так здесь лежите, а познаете запредельную мудрость, – витийствовала я не хуже пушкинского царевича Елисея, отправившегося искать свою невесту (тоже, кстати, внезапно усопшую). – Не откажите нам в совете: подскажите средство, способное развеселить постоянно грустящую и плачущую царевну, а я в свою очередь в долгу не останусь: спляшу и спою для вас напоследок – вот прямо сейчас, не сходя с этого места! Хотите? – И, не дожидаясь ответа, жалостливо затянула:

– Там, где клен шумит над речной волной,

Говорили мы о любви-и с то-бо-о-ой.

Отшумел тот клен, в поле бродит мгла-а-а,

А любовь, как сон, стороно-ой прошл-а-а…

Проникновенное исполнение вышибло слезу из самодеятельной артистки, но почему-то не понравилось зрителям. Возможно, им еще при жизни хуже горькой редьки надоели сентиментальные истории о несчастной любви, чужой и своей собственной, или тема беседы изначально показалась скучноватой, а вопрос – больно уж заковыристым, так что они, не вступая в переговоры, предпочли вернуться в обжитые и такие уютные могилки.

– Ну, куда же вы, судари и сударыни! – возмущалась я, мечась между холмиками вслед за исчезающими фигурами. – Мы ведь только-только обрели взаимопонимание, можно сказать, почти пришли к консенсусу и намеревались приступить к решению глобальной проблемы, от которой, не побоюсь громких слов, зависит судьба человечества! А вы, не разобравшись, сразу в кусты, то есть в могилы, прячетесь – нехорошо это, не по-нашему, не по-людски!

Разочарованно махнув рукой на несознательных мертвецов, я процитировала крылатое выражение одного из известных российских политиков:

– Ну вот, хотелось как лучше, а получилось – как всегда!

За неимением другого объекта, пришлось переключиться на окружающий пейзаж, одним своим видом навевающий тоску – очень хотелось добавить «смертную», но усугублять положение было больше некуда.

Кот пофыркивал, парни мужественно давились смехом, не зная, как реагировать на мои выходки – хохотать в голос на кладбище вроде бы неприлично, а плакать не хотелось, но на всякий случай от комментариев пока воздерживались. И на том спасибо.

Я с удовольствием потянулась и, продолжая чудить, с восторгом заявила:

– Утро сегодня на редкость приветливое, ясное – солнышко ласково припекает, петушок давно пропел. – Издалека сквозь густой туман и впрямь послышалось кукареканье припозднившегося вестника зари. – Белочки проснулись, по деревьям скачут, шишки собирают и в дупло несут, – болтала я, указывая в сторону восседавшие на ветках привидения. Те, внезапно затрепетав, растворились в воздухе, а их место заняли маленькие рыжие красавицы с пушистыми хвостиками. – Сохатый на прогулку вышел. Смотрите-ка, да ведь он сюда направляется. Иди ко мне, мой хороший, я тебя угощу!

Мимо всадников, становившихся все прозрачнее, невозмутимо прошествовал рослый лось с ветвистыми рогами, приблизился на расстояние вытянутой руки и уставился на меня внимательными карими глазами. Достав из кармана завалявшийся там с незапамятных времен пакетик с кукурузными палочками в сахарной глазури, я быстро надорвала его и скормила лакомство сохатому. Тот съел угощение, обнюхал пустую ладонь, развернулся и отправился восвояси той же – уже свободной от страшилок – дорогой.

Место насупленной девочке-утру уверенно занял ее взрослый рыжий дядя – уверенный в себе солнечный полдень – и разогнал остатки укутавших лес наваждений и мглы. Низкие тучи, развеиваясь, недовольно шипели в небесах – будто туго скрученный клубок из живых змей распадался на извивающиеся составляющие, и те неохотно расползались в разные стороны. Фу, гадость!

За кладбищенской оградой, которую мы с облегчением миновали, нас встретили истошным блеянием два черных козла, по всей видимости, отбившихся от стада. А метров через пятьдесят мое внимание привлекла знакомая пушистая елочка, с верхушки которой, шумно взмахнув крыльями, взлетел черный аист, которого мы с Рославом проводили долгим взглядом – вполне возможно, тот жил где-то неподалеку, на здешнем болоте. Вот только не много ли похожих аистов стало встречаться в последнее время на нашем пути?

От мыслей о пернатых меня отвлек попавшийся на глаза пенек, густо поросший мхом. Спешившись, я низко ему поклонилась:

– Спасибо тебе, дедушка-лесовик, за науку!

Обогнавшие меня парни не стали останавливаться, поскольку были заняты важным делом – посмеиваясь, вполголоса обсуждали мои выходки. Но далеко отъехать не успели – раздался яростный собачий лай, и на дорогу выскочил крупный рыжий щенок с забавной мордашкой и белыми «носочками» на лапах. Он метался под ногами лошадей, мешая двигаться дальше. Я удовлетворенно хлопнула в ладоши: вот теперь все встало на свои места.

– Привет, Белолапый, – спешившись, присела на корточки и почесала песика за ухом:

– Будешь четвертым членом нашей дружной команды? – Пес согласно завилял крендельком пушистого хвоста.

Я с трудом подняла его (тяжеловат ты, братец!) и прижала к себе. Ребята не трогались с места, с недоумением приглядываясь к моему новому приобретению.

– Вот только давайте обойдемся без комментариев! Вас, между прочим, с самого утра предупреждали о пополнении!

Вопреки ожиданиям, ребята не думали возражать – скорее уж напротив. Они с удовольствие гладили мохнатую спинку щенка и трепали его за ухом, за что были автоматически зачислены им в добрые приятели. Только Соломон недовольно ворчал: