Гмуры, основные поставщики драгоценных камней, оружия и металлов, без объяснений прекратили торговлю с людьми. Йогиню-Матушку обвиняют в похищении детей-сирот – то ли для использования в кровавых ритуалах, то ли для других, еще более страшных, целей. В лесах появились ламии, которых люди считают предвозвестниками скорого нашествия Повелителя Тьмы.

Но самое неприятное – исчезла «Книга Перемен», считающаяся гарантом порядка и стабильности в стране. Она содержит не только летопись предшествующих Берендеям цивилизаций и предсказания грядущего, но и ответы на многие вопросы, которые мудрый правитель может в случае нужды использовать во благо мира и процветания своей страны. Прикасаться к реликвии имели право только члены княжеской семьи. Собственно говоря, никто, кроме очень узкого круга посвященных, даже не знал о ее существовании.

– Так напугавшая местных ребят змея – ламия?

– Похоже. А это значит, что слухи действительно имеют под собой серьезные основания, – удрученно кивнул брат.

Остаток пути мы, погруженные в свои мысли, почти не разговаривали. Даже Соломон помалкивал – чудеса, да и только!

СОН НАЯВУ

На землю опускался вязкий вечерний сумрак, когда показался обнесенный высоким частоколом долгожданный скит. Подъехав ближе, мы спешились и повели коней на поводу.

– А ну-ка подсади, – услышав негромкое пение, скомандовала я брату.

Иван, недоумевая, подчинился. Дождался, когда я устроюсь на его широких плечах и выпрямился во весь свой немаленький рост, чтобы сестренка смогла заглянуть через забор и выяснить, что там происходит.

Образовав круг, люди в длинных белых плащах с капюшонами, скрывающими лица, проводили какой-то обряд (кажется, я уже где-то видела подобное – в кино, что ли?).

Двое отделились от общего круга и, бережно прижимая к груди какую-то ношу, направились в глубь двора. Сгорая от любопытства, я до рези в глазах напрягла зрение, пытаясь разглядеть, что именно они несут. А когда поняла, покачнулась и едва не свалилась вниз: да ведь это те самые малыши, что гостили у Агаты в момент нашего с Микаэлем приезда в Кукареки!

Взрослые бережно уложили безмятежно спящих детей на плиту в углублении скалы и вернулись назад, а мое сердце сжалось от дурных предчувствий. Я догадывалась, что за этим последует, да нет – даже знала наверняка!

Воздев руки к небу, стоящий в центре человек эмоционально произнес обращенную к небесам молитву, и там, где лежали спящие ребятишки, вспыхнуло пламя.

Забыв об осторожности, я спрыгнула вниз, неудачно приземлилась по ту сторону забора и, прихрамывая, бросилась к скале.

– Не смейте! – кричала я, но останавливать страшный обряд никто не собирался, хотя голоса умолкали один за другим.

Ускользая от чужих рук, я быстро бежала к скале (только бы успеть!), но… опоздала…

Прикрыв лицо тыльной стороной ладони, смотрела, как в нише бушует огонь, с жадностью пожирающий дрова и сухие ветки в стремлении поскорее добраться до невинных малышей, принесенных жестокими людьми в жертву своему недоброму божеству. Разум мутился от ненависти. Захлебываясь злыми слезами бессилия, сжимая кулаки и выкрикивая оскорбительные слова, я повернулась к палачам и стала наступать на них.

– Изверги, фашисты недобитые! – Почему-то мою горячую голову не остудила здравая мысль, что с таким количеством противников мне в одиночку не справиться.

Вывихнутая нога предательски подвернулась на ровном месте, и я упала – ударилась головой о землю и провалилась в темноту.

* * *

Спасительное забытье предательски покидало меня, уступая место тоскливой реальности. Поташнивало, сердце сдавила тяжесть, из-под закрытых век сочились неуправляемые слезы: я не успела спасти этих славных ребятишек!

– Не плачь, тетя Лена, не плачь! – Тоненький девчоночий голосок дрожал, а маленькие ладошки вытирали с моих щек соленые струйки. – А то я тоже заплачу-у-у…

– Ты мне только скажи, кто тебя обидел, я его поколочу-у-у… – всхлипывал рядом другой – мальчишечий, тоже, кстати говоря, довольно знакомый.

Осмелев, я приоткрыла глаза, но сразу же зажмурилась: этих склонившихся надо мной мальчика и девочки никак не могло быть рядом – они заживо сгорели на моих глазах – разве так бывает? Может быть, я тоже умерла вместе с ними, мелькнула спасительная мысль. Сдерживаемые рыдания прорвались из груди и хлынули наружу.

– Я ничего не успела сделала-а-ать… – больше не стесняясь, я заревела в полный голос.

– Ну-ну, перестань, Аленушка! – присевший на корточки Иван сочувственно погладил меня по волосам. – Досталось тебе, маленькая моя! Но ты ведь уже поняла, что ничего страшного не произошло, и все в полном порядке, правда? – Он разговаривал со мной, как когда-то в детстве – будто я все еще была несмышленой пятилетней девчушкой, которой он вытирал слезы и сопливый нос – от этого становилось спокойнее и одновременно… еще обиднее, так что я продолжала жалобно подвывать и всхлипывать. – Тогда почему ты плачешь? – немного помолчав, чтобы я успела «переварить» услышанное, совершенно другим тоном спросил брат.

– Как это, почему? – возмутилась я, села, с трудом разлепила мокрые ресницы и… остолбенела: рядом, размазывая по щекам слезы, как я сама пару минут назад, в два голоса заливались плачем Соня и Дима.

– А вы-то почему ревете, медвежата? – Иван, потеснив меня, устроился рядом и посадил детей на колени.

– Нам тетю Лену жалко-о-о! – рыдали те.

– Ничего не понимаю, – немного отдышавшись, заявила я. – Ни-че-го-шень-ки! Обвела комнату затуманенным взглядом и энергично поморгала, возвращая ему резкость.

Кроме вышеперечисленных, в поле моего зрения попали еще трое: тетя Агата, абсолютно спокойно взирающая на происходящее, вездесущий Соломон и еще одна… я – только одетая и причесанная по-другому.

Перехватив мой удивленный взгляд, Иван пристроил всхлипывающих малышей рядом с сидевшей на противоположной скамье матерью и за руку подвел ко мне мою… копию.

– Познакомься, это Лада, дочь князя Берендея.

– Здравствуй, Лелечка, – заговорила княжна. – Я сразу догадалась, что мы с тобой родственницы, хотя и дальние! – Она присела рядом и обняла меня за плечи и сразу же перешла к делу, что пришлось мне по душе. – Правда же, мы похожи?

Девушка так искренне радовалась этому факту, требуя от присутствующих немедленного его подтверждения, что я невольно улыбнулась ее детской непосредственности. Показалось даже, будто мы с новоявленной сестрой знаем друг друга с раннего детства: схожая манера общения с собеседниками свойственна и мне самой – не терплю лишних расшаркиваний.

Я исподтишка, но с возрастающим удовольствием рассматривала свою двойняшку, теребившую кончик перекинутой на грудь длинной косы. Нравился ее просторный желтый сарафан с маками по подолу (похожий орнамент однажды использовала моя мама, чтобы замаскировать прореху под коленом новых брюк дочки, порванных ею во время неудачной поездки на велосипеде). Интересно, а в какой степени родства мы состоим с княжной?

– Нелегко тебе, да? Еще бы: столько всего сразу навалилось… – посочувствовала Лада. – Но ты постарайся поскорее во всем разобраться, потому что у нас почти не осталось времени!

К сожалению, я мало что поняла из сказанного и уточнила:

– Почти не осталось? Для чего? И почему? Очень хочется получить объяснения – хотя бы вкратце, потому что без них, судари и сударыни, я не двинусь с места и… объявлю голодовку! Вот так!

С видом бесконечного терпения на лицах присутствующие разместились, кто и где мог и хотел: ребятишки устроились рядом с дядей Ваней, Лада осталась сидеть со мной.

Первой негромко заговорила Агата:

– Давний враг берендеев Повелитель Тьмы на протяжении десятков веков пытается покорить наше княжество. Борьба с ним идет с переменным успехом. Народ сохраняет независимость благодаря твердой вере и силе духа, славя Правду – Правь, чтя заветы предков и гордясь ими. – Эту часть, знакомую из рассказа Соломона, можно было бы опустить, но не спорить же с тетей? – Древняя мудрость передается из поколения в поколение. Однако чтобы воспитать достойную смену, ее надо учить, и беры по сложившейся традиции, прежде начать приобщать будущих послушников к тайным знаниям, «очищают» их души огнем на капище. Тебе довелось лично присутствовать при таком обряде и…