– Ты исключаешь возможность такого участия? – с сомнением спросил Келер.

– Это маловероятно, иначе "Де Бирс" наверняка уже бы пронюхала об этом, – ответил Алекс и, задумчиво помолчав, озабоченно добавил: – У меня такое ощущение, что господин Фишер кое–что недоговаривает…

– Почему ты так считаешь? – насторожился Манфред.

– Не знаю. Просто мне кажется довольно странным, что корпорация, контролирующая едва ли не всю добычу алмазов в мире, не знает о столь крупном месторождении. Им, по крайней мере, должно быть известно расположение перспективных районов. Есть же геологические прогнозы, спутниковые топосъёмки, да и образцы алмазов хотя бы приблизительно должны указать на место происхождения. Тут явно что–то не так. Что за игру они затеяли?

– Я постараюсь выяснить это у Фишера, – нахмурившись, сказал Манфред.

– Можешь не тратить на это время. Он тебе ничего не скажет, – Клёнов усмехнулся. – Обойдёмся и без этого. "Де Бирс" пытается распутать клубок, потянув за ниточку – ювелира. Это бесперспективно, так как они увязнут в проверке сотен, если не тысяч, магазинов и мелких ювелирных мастерских. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена…

– А что предлагаешь ты, Алекс? – с интересом спросила Женя, заметив в его глазах азартный блеск.

– Я думаю, что нам не следует идти по тому же пути, – ответил Клёнов с улыбкой. – Что нам ещё известно об этом деле? То, что камни очень высокого качества и среди них высок процент уникальных, окрашенных в очень редкие цвета: зелёный, фиолетовый и даже черный. Такие камни проследить куда проще, чем обычные – "чистой воды". Вряд ли мафия будет торговать ими в необработанном виде. Хорошо обработанный бриллиант, да ещё цветной, стоит намного дороже, в десятки, а тог и сотни раз, а психология любого преступника – сорвать максимально крупный куш, выжать из аферы всё возможное в кратчайшие сроки. Что из этого следует?

Он внимательно всматривался в лица собеседников, пытаясь понять, уловили ли они ход его мыслей. Но те молчали.

––      Мне кажется, если следовать этой логике, алмазная мафия не

ограничится лишь добычей и переправкой камней за рубеж, а развернёт и гранильный бизнес. А чтобы обработать три миллиона каратов нужны большие производственные мощности. Вряд ли они будут распылять их по десяткам мелких мастерских. Это дело очень хлопотное и опасное. Такое количество бесчестных ювелиров…

– Так ты полагаешь, что мафия имеет где–то собственную крупную ювелирную фирму? – догадалась Женя.

– Совершенно верно! – воскликнул Клёнов, довольный её сообразительностью. – Так легче контролировать всю цепочку и получим, максимальные прибыли.

– А как же амстердамский ювелир? – засомневался Манфред.

– Ювелир – лишь конечное звено, один из многих реализаторов, – ответил Алекс. – Он, как и прочие, может быть и не причастен к делам мафии. Я даже уверен в этом. Бриллианты попадают в магазины через фирмы–посредники или через перекупщиков, которые работают постоянно на рынке. Это – подставки – "однодневки". Они безусловно, в схеме, но найти их – ещё более бесперспективно.

– Значит, нам следует сконцентрироваться на поиске ювелирной фирмы? – задумчиво спросил Манфред, уже зная ответ на этот вопрос.– Если так, то она располагается в одной из четырёх известных нам стран.

– Точно. Именно оттуда бриллианты расползаются по миру.

– Но ведь таких фирм немало.

– Однако куда меньше, чем магазинов и мастерских. Кроме того, вряд ли мафия купила какую–то известную фирму, имеющую долгую историю и хорошую репутацию. Скорее всего, она создала новую фирму или приобрела малоизвестную легальную и расширила производство. Если предположить, что такая афера требует довольно много времени на подготовку, то искать следует среди фирм, созданных ими, или поменявших хозяев года три–четыре назад. Таким образом можно существенно сократить круг поисков.

– Ну, что ж, это уже кое–что, – скупо улыбнулся Манфред.

– Да, нужно искать такую фирму. Она должна иметь легальный статус и покупать часть алмазов у той же "Де Бирс", а это значит, что её мощности, по меньшей мере, вдвое должны превосходить необходимые для обработки легальных камней. Задача ясна?

– Конечно, – ответил Манфред. – Попытаемся её вычислить. Я возьму на себя Германию и Голландию.

– А я – Израиль, – подхватила Джеки.

– Что ж, мне остается Швейцария, – улыбнулся Алекс и посмотрел на часы. – Ого! Уже десять. Предлагаю поужинать и за работу…

11.

Тёмный провал подъезда больше походил на пещеру доисторического человека, чем на цивилизованное жилье homo sapiens, разукрасившего его стены изощренными в своей примитивности и непристойности образцами "наскальной живописи". Далекими от совершенства были и запахи.

Человек, вошедший в подъезд, быстро поднимался вверх по лестнице, ступая мягкой упругой походкой, почти бесшумной, как у зверя. И, как зверь, крадущийся в лесу, он с напряжением вслушивался в звуки, пытаясь обнаружить среди них несущие угрозу. Он знал, что опасность могла подстерегать его за каждым углом, и потому был предельно осторожен. Это не было неврозом обывателя, запуганного потоками крови и насилия, ежедневно льющимися с 1–го экрана телевизора и страниц газет. Его коренастая, крепко сбитая фигура с хорошо натренированными мускулами и та лёгкость, с которой он двигался, выдавали в нём незаурядную силу профессионального бойца.

Этот человек за свою жизнь повидал немало такого, от чего кровь стыла в жилах, и его ничто не могло испугать. Вся его работа, которой он отдал двадцать пять лет, была связана с постоянным риском и опасностью, но то, с чем он столкнулся за последнее время, выходило за рамки допустимого. Именно чрезвычайность ситуации, в которую попал он и его коллеги, требовала от него предельного напряжения и концентрации всех сил, чтобы просто остаться в живых и, по возможности, выйти победителем из неравной схватки с всесильным призраком, устроившим настоящую охоту за ним и его людьми.

На площадке четвёртого этажа человек остановился, внимательно осмотрелся и подошёл к одной из четырёх дверей. Он достал из кармана ключ, но не стал сразу же открывать замок, а осторожно присел на корточки и с минуту тщательно изучал узкую щель между порогом и дверью. Наконец в тусклом свете лампочки он обнаружил искомое: тонкий, едва заметный волосок, приклёенный к двери и порогу. Только убедившись в его целости, мужчина поднялся и открыл дверь.

Бесшумно проскользнув внутрь, он осторожно прошёл в единственную полупустую комнату квартиры, не зажигая света. Более чем скромная обстановка комнаты даже в темноте красноречиво говорила о длительном отсутствии заботливых хозяйских рук, да и пахло здесь не человеческим жильем, а пылью, лежащей повсюду.

Оглядевшись, мужчина подошёл к окну и чуть отодвинул край тяжёлых и плотных портьер. Окно выходило во двор, и из него хорошо просматривались подходы к подъезду. Минут пятнадцать мужчина внимательно всматривался в густеющие сумерки, застыв за портьерой в тревожном ожидании, но вдруг каменная маска лица растаяла, и губы дрогнули в подобии улыбки. По тротуару, засунув руки в карманы короткой куртки, неспешно шёл парень с зажженной сигаретой в зубах. У подъезда он сплюнул окурок и с такой же раскованной небрежностью скрылся за дверью. Именно его ждал мужчина, но не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за происходящим во дворе. Только когда раздались три коротких звонка, он покинул свой пост и быстро прошел в прихожую.

Посмотрев в глазок, мужчина открыл дверь и впустил высокого крепкого блондина в джинсовом костюме. Они обменялись молча рукопожатием и так же молча вошли в комнату. Старший включил настольную лампу с абажуром и жестом пригласил гостя сесть в кресло, жалобно заскрипевшее под ним. С опаской заерзав, парень смущенно улыбнулся и сказал шутливо: