Но вдруг все прекратилось: тошнота, боли, головокружение. Осталась лишь слабость и ужасная усталость, будто я сутки до этого вагоны разгружала. Я поднялась и, медленно добредя до дивана в гостиной, повалилась на него и заснула мертвым сном.
Я открыла глаза, когда часы показывали половину четвертого. Спала я немногим более трех часов, что по ночным меркам недолго. И, удивительно, спать больше не хотелось, я чувствовала себя свежей и отдохнувшей, и, что само по себе ничего хорошего не предвещало, проснулась тяга к свершениям: я сейчас готова даже окна во всей квартире вымыть! И еще очень захотелось есть, как медведю после зимней спячки. Я соскочила с дивана, надела тапочки в виде собачек и пошла к холодильнику. Надеюсь, там есть что-нибудь готовое, иначе я просто скончаюсь от голода.
В кухне на столе стоял маленький букетик незабудок. Их аромат, прежде почти неощутимый, теперь заполонил собой все вокруг. Обоняние у меня, похоже, теперь тоже звериное, как, впрочем, и аппетит. Того и гляди, прежде, чем взойдет солнце, я обрасту густой шерстью, начну бегать на четвереньках и выть на луну. Вот будет весело-то! Может, стоит начать прямо сейчас, чтоб привычнее было? Лезет же в голову всякая чушь! Нет уж, если решила превратиться в волчицу или кого-нибудь еще и сбежать из дома, то неплохо было бы сначала хорошо поесть. Интересно, если я все-таки превращусь в лесного зверя, будут меня родители из мисочки кормить? И положат ли мне подстилку в прихожей? А впрочем, нет, сразу в зоопарк сдадут. В таком случае, лучше прямо сейчас в бега пуститься, в лес: на зайцев охотиться, прятаться в чаще от охотников, выть на луну сколько влезет. Вот только поем на дорожку.
Но, открыв холодильник, я начисто позабыла и о еде, и о своем лесном будущем. Отвратительный запах заставил пулей метнуться в прихожую. Почему-то он напомнил мне запах гниющей плоти: наверное, в нашем холодильнике и впрямь кто-то отдал Богу душу. Мышка повесилась? Не смешно, да и не могла мама уехать, пусть даже только на выходные, не наготовив дочке еды на неделю вперед. Я поспешно зажала пальцами нос и, пригибаясь, будто под обстрелом, осторожно подошла к холодильнику. Нужно отыскать источник 'аромата' и выбросить его как можно скорее, причем не в мусорное ведро, а в мусоропровод. К горлу вновь медленно поднималась тошнота, но на этот раз я догадалась заглушить ее, набив рот мятными конфетами из вазочки на столе.
Ага, пучок лука, противный даже на вид. Это он распространяет жуткие миазмы. Это ж сколько он пролежал в целлофановом мешке, развязывать который я не рискнула, чтобы стать похожим на кашу?! Вчера вроде бы был свежий... Фу! Зажав нос одной рукой и сжимая отвратительно вонючий кулек в другой, я потопала на лестницу. Но там меня ждало разочарование: кто-то забил мусоропровод огромным пакетом с пустыми бутылками, какими-то коробками и, судя по запаху, протухшей селедкой. Кошмар! Поняв, что к мусоропроводу мне не подойти, иначе я опять упаду в обморок (в обнимку с испортившимся луком), и что придется идти на улицу, к мусорным контейнерам, я едва не разрыдалась. Но все же вернулась в квартиру за ключами, набросила на плечи легкую курточку, заперла дверь и, хлюпая носом, вызвала лифт. Как оказалось, он опять не работает. Но ведь работал полчаса назад! И почему мне так не везет?! Единственный путь к избавлению от несчастного пучка лука - вниз по лестнице - тоже не внушал доверия. На нижних этажах царила тьма, и оттуда слышались какие-то подозрительные звуки. Но просто оставить 'ароматный' пакет на лестнице я не могла - вдруг амбре просочится через стены или в замочную скважину. И я, затаив дыхание и стараясь ступать бесшумно, побежала по ступеням в темноту.
Из подъезда я вышла на подгибающихся, так и норовящих шагнуть в разные стороны, причем так, чтобы я шлепнулась на пятую точку, ногах. В голове царил сумбур, будто я была пьяна. Никогда не думала, что так опьянеть можно всего лишь от запаха! Помимо сгнившего лука еще курево, перегар, кошачья моча - все, чем может пахнуть в российских подъездах, и сегодня я как никогда в жизни ощутила весь этот букет и испытала на себе его действие. Увы и ах, это было еще не самое страшное! Поначалу, только выйдя из подъезда, я не могла надышаться прохладным воздухом ночи, я жадно вдыхала любимые запахи мокрого асфальта и свежей травы, но скоро они исчезли, бесследно растворились в 'аромате' помойки. Хотя, назвать ароматом такую вонищу язык не поворачивался. Пока я доплелась до мусорных контейнеров, прокляла все на свете. Пришлось очень осторожно пробираться по узкой дощечке, перекинутой через раскинувшееся между детской площадкой и мусорными контейнерами грязевое болото, где я оставила-таки одну кроссовку. Очень жаль, но вытащить ее не было никакой возможности. Пришлось идти дальше босой на одну ногу. И почему я не удивлена?! Уже с трудом держась на ногах, выбросила пакетик с луком, и едва ли не ползком добралась до лавочки под раскидистым вязом, тяжело опустилась на нее и поняла, что сил идти обратно у меня нет. Я с тоской смотрела на дверь подъезда. Нет, я не смогу туда вернуться, не сейчас. Сейчас посижу, передохну немного, соберусь с силами, а там посмотрим. Неожиданно меня со страшной силой стало клонить ко сну, и я чуть было не сверзилась со скамейки в лужу. Интересно, что можно подумать о девушке в легкой джинсовой курточке поверх ночной пижамы, спящей в широкой грязной луже у мусорных контейнеров? Уверена, мало хорошего. Но глаза закрывались помимо воли, и я, превозмогая себя, встала и пошла туда, куда несли ноги. Думай, Дара, думай: что поможет взбодриться и прийти в себя? Папа, мама и Аня каждое утро, чтобы проснуться окончательно, пьют кофе. Стало быть, он поможет и мне, вот только где б его достать в пятом часу утра. Да уж, задачка не из легких. Ах, да, здесь неподалеку, через дом, есть что-то вроде круглосуточного кафе, куда заходят перекусить школьники и студенты, а по ночам собираются местные маргиналы. Люди посолиднее предпочитают пить пиво в баре на соседней улице, но я-то к таким не отношусь: сегодня в кармане курточки звенит мелочь. Да и идти в тот бар подальше будет, не факт, что вообще дойду. Решено, иду в кафе с романтическим названием 'Розовый берег', которое не соответствует действительности. Называя вещи своими именами, забегаловка - она и в Африке забегаловка.
Как я туда дошла, не помню. Помню только, как постоянно уговаривала себя, ломая ногти о шершавые стены домов, сделать еще один шаг. А потом еще один. И еще... Сколько времени прошло, пока я доползла до небольшой кирпичной постройки с решетками на окнах, понятия также не имею, но краем глаза заметила светлую полоску над крышами домов - робкий, едва различимый отблеск дня. 'Уже очень поздно, если не сказать, рано, - подумалось мне. - Застану ли припозднившегося клиента?' Рука более-менее твердо толкнула дверь, я ввалилась в небольшое, заставленное пластиковыми столиками пространство и, яростно потерев кулаками глаза, огляделась. Содержание немногим отличалось от формы: несколько столов были заляпаны так, будто на них отплясывали джигу, обшарпанная стойка, стеллаж с бутылками, допотопный холодильник в углу. Сонная продавщица средних лет недобро глянула на меня поверх очков, и снова углубилась в детектив. В забегаловке стоял такой смог из курева, перегара и сушеной рыбы, что тут спокойно могли висеть несколько топоров рядом с кувалдой, ванной-джакузи и небольшим трактором. А меня вновь потянуло обнять белого друга. Огромным усилием воли справившись с тошнотой, я подошла к стойке:
